Звери?

В мире, где некогда правили животные, слабейшая раса взяла власть в свои руки. Многих истребили, оставшиеся же спрятались от ужасающих врагов. Прошли многие века, животные встали на две лапы, а люди сделали их рабами.       Однако, ген зверей нашел своё место в цепочке других генов человека. Он активируется не у каждого, а у тех, у кого ген стал превращать другие гены в себе подобных, забирают из семьи и продают в рабство. Никто не может от этого спастись, ни "низ", ни "верх", все равны. Люди научились выявлять подобные метаморфозы с помощью вакцины, которую вводят в внутривенно в шестнадцать лет, именно в этом возрасте геном "пускает корни"       Кожаная плеть рассекла воздух и ударила по спине, оставив кровавый след на мохнатой спине. Повсюду слышался глухой рык.       Когда-то, несколько лет назад, он с радостью смотрел бои, которые часто заканчивались смертью одного из бойцов. Арена пахла кровью за мили, вокруг неё скопилось настоящее кладбище, некогда бывшее отличным для пашни местом.       Резкая боль пронзила скулы и во рту почувствовался железный привкус крови. — Работай, — громкий звук баритона разлетелся по всей пустоши.       Зверь выплюнул скопившуюся кровь и косо взглянул на надзирателя. — Живо.       Взяв ручки повозки, он повёз гладко отшлифованные камни на место строительства корчмы.       Этот путь раб знал наизусть, но сбежать не удастся, каждый ярд стоят посты, в которых по два надзирателя и четыре гончие.       Это последняя доставка на сегодня, он, в который раз сплюнув кровь, подошёл к последнему посту. — Для новой корчмы, — из маленькой каморки донёсся запах перегара, он неприятно щипал слизистую носа зверя.       Он, смотря на запекшуюся кровь на своих руках, шёл обратно. Его уши услышали ругань, звуки кнута и кашель старика. — Это меня не касается, — зверь почти сделал шаг, однако направился к шуму. — Ты ещё кто? — Раб. — Кто дал тебе право вмешиваться, раб? — они презрительно смотрели на обоих, будто им ненавистно само их существование, пока он забирал у старика его груз. — Он всё равно скоро помрёт, — зверь повернул голову на надзирателей. — Куда?       Стальная дверь захлопнулась - день окончен. За окном уже остатки багрового заката, а в камере холодает.       Большинство нелюдей прижимались к стенам и друг к другу. В самом дальнем углу сидел тот самый дед. — Жив? — Да, — голова, на которой не осталось ничего человеческого, повернулась, старый зверь протянул лапу, — Трист. — Некогда родители звали Риасом, — он ответил на рукопожатие. — У всех так, — старик усмехнулся в усы.       Риас присел рядом с ним, опёраясь на холодный камень. Спину пронзала тупая боль, вызванная ударами хлыста.       По коридору раздался голос молодой девушки и гадкого смеха главного надзирателя. Вскоре звуки прекратились, а в камеру грубо пихнули ту самую девушку. На остатках её одежды были видны белые остатки семени.       С другого конца коридора доносились слова: — На следующей неделе будут бои, участвует ваша камера. — Пожалуйста, выпустите меня, вакцина неверно определила мою принадлежность, — в звучании голоса мольба была перемешана со страхом. — Вакцина не ошибается. Ты пойдёшь по рукам, а пока надо тебя наказать за непослушание.       Стали слышны всхлипы и лязг кандалов, которые постепенно удалялись. — Мы должны выбираться из этого ада. — Риас. Ты молод, я стар. Если однажды у тебя получится сбежать отсюда, то спаси всех. В отличии от меня, в тебе ещё не угасла надежда.       Его почти слепые глаза уставились на Риаса, в них читалась вековая мудрость. — Они насилуют наших женщин, безнаказанно убивают нам подобных, смотрят, как мы убиваем друг друга на арене. Самое страшное они это любят, любят, когда страдают другие, пусть это даже их собственные дети...       Стальная из прутьев дверь открылась, издавая скрип, и в камеру втолкнули несколько пока ещё людей. — Остаётся лишь один вопрос - на самом ли деле мы звери?