Любопытство экспериментатора

И всё-таки в ней было что-то неправильное. В этом сгорбившемся профиле, отрешённом взгляде, враз вспыхивающем пламенем, стоило ему только бросить колкое: «Грязнокровка», проходя мимо. Прошло то время, когда подобные слова могли вызвать её слёзы. Но он всё равно не мог не задевать её при каждом удобном случае — желательно, когда рядом не было вездесущих дружков. Ему позарез необходимо было вывести её из равновесия, чтоб увидеть этот взгляд. Он подсел. Наследник Благородного и древнейшего дома должен вести себя соответственно. Его отец внушает людям страх и уважение. А мать успешно создаёт образ светской леди, чей вид вызывает приступы икоты у напыщенных в своей важности чародеев Визенгамота и высокопоставленных чиновников. Они всегда были безупречны во всём, что могло отразиться на статусе семьи. Они управляли другими людьми, как марионетками. Драко мог управлять разве что парой болванов, выдающих себя за его телохранителей, да ещё частично — Грейнджер. Её настроением. Он практиковался уже пару лет. Как смотреть в глаза этой гриффиндорке, чтоб она не выдержала и, гордо крутнув головой, ушла прочь, звонко цокая каблуками по мраморным плитам. Сколько грубости выдержит её душонка прежде, чем попытается сделать ответный выпад. Однажды они столкнулись на поле для квиддича после тренировки Слизерина. Было жарко, и Драко вышел из раздевалки в одних штанах. Всего на пару минут. Кто ж ожидал, что она припрётся на тренировку Поттера вместо того, чтоб корпеть над домашкой. Тем более, что они столкнутся за эти две минуты. К удивлению Драко, Грейнджер зарделась. Он поднял бровь, стараясь сохранить максимально саркастичное лицо, и девушка поспешно ретировалась, даже не продемонстрировав своё обычное презрение. Драко вернулся в раздевалку, пряча лицо от товарищей по команде. Но даже этот эпизод не портил общей картины. Грейнджер была слишком… правильной. Такие просто не выживают в цивилизованном обществе. Именно это резало глаза слизеринцу, заставляя его то и дело мысленно обращаться к этому сгорбленному под тяжестью учебников профилю, ловить взглядом каштановые кудряшки, мелькнувшие в толпе, и пытаться вывести её из себя при любом удобном случае. — Одна? — Тебе какое дело, Малфой? — вяло огрызается Грейнджер, подчёркнуто обращаясь к нему по фамилии. — Грейнджер… — угрожающе начинает Драко, но правда в том, что он не знает, чем закончить этот выпад. У него закончились дежурные угрозы, а голова с самого утра раскалывается и не желает генерировать идеи. — Ну? — она оборачивается, поднимая голову, чтоб заглянуть ему в глаза. И это неожиданно пугает — во взгляде гриффиндорки нет привычного огня, нет ни злости, ни презрения. Ничего нет. Это даже не самоуверенность, это какое-то тотальное безразличие к итогу словесной перепалки с Малфоем. Или не только к ней? — Что ты делаешь в этом коридоре? Гениальный вопрос, лучше не бывает. Драко проклинает мигрень, мешающую собраться с мыслями. — Стою, — с железной логикой отвечает она. Какой-то детский ответ. Впрочем, как и вопрос. — Пока ты не пришёл, смотрела в окно. Ты не против?.. Грейнджер галантно кланяется, собираясь отвернуться, и это окончательно вгоняет его в ступор. — Если ты сейчас же не уберёшься… Она со вздохом замирает вполоборота и медленно разворачивается обратно. — Ну? Драко лихорадочно пытается напрячь мозги, но в голове крутится жгучая смесь из детских дразнилок напополам с откровенной порнографией. — Я тебя… укушу, — наконец бурчит он. Грейнджер неожиданно фыркает. Так звонко и беззлобно, что на какую-то долю секунды у слизеринца даже перестаёт болеть голова. Он насмешил Грейнджер. Более того, глядя на немного — самую малость — расслабившиеся плечи девушки, Драко с ужасом понимает, что он каким-то чудовищным образом только что… расположил её к себе? — Я всё ещё тебя презираю. Грязнокровка, — говорит он, просто чтоб после этой шутки между ними не возникло недопонимания. Грейнджер хмурится, кривит губы и отворачивается. Драко тяжело облокачивается на противоположную стену. — И тебе того же советую. Девушка неопределённо передёргивает плечами. Как жаль, что он не может видеть её лица в этот момент. — У меня болит голова, — зачем-то признаётся Драко после минутного молчания. Девушка не выдерживает. — Как же ты меня достал! — раздражённо шипит она, хотя, по наблюдениям слизеринца, вообще не должна была реагировать на эту фразу. Тем более — так бурно. Кажется, он всё-таки хреновый манипулятор. Даже когда речь заходит об одной-единственной грязнокровке. — Цепляешься вечно, как репей, шагу ступить не дашь, стоит мне только на секунду остаться одной, как где-то на горизонте тут же объявляется твоя белобрысая шевелюра. Я бы даже решила, что ты ко мне клинья подбиваешь, если бы ты не вёл себя как сволочь. Чего тебе от меня надо? Почему бы тебе просто не оставить меня в покое! В процессе произнесения этой пылкой речи Грейнджер оборачивается, всплеснув руками, и подходит на несколько шагов к слизеринцу, остановившись прямо перед его носом. Взгляд — даже более пылкий чем тот, что уже долгое время служил Драко чем-то вроде фетиша. Он неспешно отталкивается от стены и смотрит на Грейнджер сверху вниз. Насмешливо переспрашивает: — Клинья подбиваю? А апогеем, несомненно, можно назвать тот случай возле раздевалки. Он не сомневается, что девушка поняла, о чём речь. Выступивший на щеках Грейнджер румянец свидетельствует о том же. — А знаешь, Грейнджер… — задумчиво тянет Драко, глядя куда-то над её макушкой. В этот момент его терзает скорее любопытство экспериментатора, чем желание. Поэтому он медленно — даже слишком медленно — наклоняет голову, тщательно следя за её реакцией. Драко интересно, насколько далеко он может зайти прежде, чем она испугается и убежит. Однако Грейнджер не убегает. В глазах девушки плещется огонь, не сильно похожий на тот, что опалял его при каждой стычке. Этот крошечный огонёк спрятан где-то глубоко внутри и почему-то действует возбуждающе. Драко внутренне усмехается. Грейнджер не убегает, хотя он уже чувствует кожей её рваное дыхание — судорожный вздох и серия коротких выдохов. А значит, она чувствует его. Драко старается дышать ровно. Когда между ними остаётся не больше дюйма, Грейнджер прикрывает глаза. Драко усмехается в открытую и, слегка коснувшись щекой её щеки, кусает девушку за мочку уха. И самодовольно отстраняется. Она растерянно хлопает глазами и смотрит на него с выражением абсолютного непонимания на лице. — Какого… чёрта? У Драко начинается приступ истерического смеха. Грейнджер, глядя на это, невольно хихикает. — Все девушки настолько наивны? — спрашивает он наконец, кое-как успокоившись. — Не проверяла, — огрызается его неудавшаяся любовь. Драко с удивлением отмечает в её словах прикрытую обиду. Или показалось? — Вражда? — спрашивает слизеринец таким тоном, каким обычно предлагают мир. — Вражда… — задумчиво отвечает гриффиндорка. — Только… И прежде, чем Драко успевает хоть как-то отреагировать, поднимается на цыпочки и прижимает губы к его губам. И тут же отстраняется. Это даже поцелуем нельзя назвать. Так — недоразумение. Драко смотрит вслед стремительно уходящей гриффиндорке с тем же выражением на лице, что она сама демонстрировала ему минуту назад. Какого чёрта? — Грейнджер! Девушка не откликается. А Драко вдруг понимает, что больше не сможет подначивать девушку, чтоб насладиться видом её гнева. Кажется, у него появился новый фетиш. Осталось придумать, как подловить Грейнджер в абсолютно пустом коридоре.