It's an ill wind that blows nobody good..* Плох тот ветер, который ни для кого хорошо не дует
Английская пословица
Ветер — существо живое. Он имеет много лиц и имен. Если он трепещущий, ласковый, волнительный на берегу моря, люди зовут его мягким и приветливым бризом. Если он резок и леденящим холодом спускается с гор на долину, то имя ему — Бора. Сила тепла и сухость южных вершин даруют Фён. Люди нарекали ветер сотнями имён: Сирокко, Баргузин, Бизе, Гарматан, Афганец, Зефир, Мистраль, Пампаро, Торнадо, в конце концов. Но в этих просторах — обезображенных радиацией и осатаневшим солнцем, где минуту назад закатился за песчаный горизонт огненный шар, и взошел ледяной диск Луны — господствует ветер особого рода. Имя ему — Самум, что даруется ядовитому воздушному потоку, способному сжечь пламенным дыханием самой смерти. Сухой, знойный ветер не изменил себе и налетел шквалом, песчаными вихрями толкал в спину одинокого путника к машине, что стала домом и родиной для потерянного в этой жизни человека. Воин дороги и сам торопился к своему верному другу — черному Форду Фалкон, одиноко стоящему в паре километров от трассы на этой проклятой всеми известными богами земле. Горячий поток воздуха ударил в лицо, смешался с песчинками и пылью. Путник прикрыл глаза, силясь защититься от назойливого врага. Но никакой самый адский самум не мог заставить путника перестать взрывать сапогами барханы слепящего песка и держать путь в сторону железного коня. — М-м-макс-с-с-с, — засвистел горячий ветер над ухом, называя странника по имени. Голос горячих потоков воздуха заставил поежится: самум пел голосом погибшей жены путника. Человек остановился, уперся взглядом в безжизненную пустыню, и понял, что свихнулся окончательно. — Ты не спас-с-с-с, — тянул проклятый огненный ветер голосами тех, кого потерял одинокий воин дороги. Между бровями залегла напряженная морщина. Макс нахмурился, обуреваемый воспоминаниями давно минувших дней, и ускорил шаг. В голове одна за другой скакали картинки, связанные с довоенным временем. Невыносимо яркие, цветные и преисполненные невидимого счастья тех, кто был на них запечатлен. Хотя, как таковой войны никто не вел. Просто богатые дядьки, злой волей судьбы провозглашенные лидерами стран, решили отредактировать количество населения в мире. Четыре нажатия красной кнопки решило вопрос — половина человечества погибла сразу. Выжившие вот уже десять лет пытаются жить дальше, но неизбежно гниют от радиации, что незримой пастью пожирает одного человека за другим. Мир рушился на глазах тогда еще офицера полиции Макса Рокатански, что едва успел обзавестись семьей и стабильной работой, с помощью которой можно обеспечить близким достойную жизнь. Яркий взрыв атомной бомбы превратил все некогда зеленые плодородные земли в иссушенную пустыню, а дальнейшее существование — лишь в жалкие попытки выжить. Он помнил, как горели леса Австралии, гибли знакомые, друзья и родные от первой волны лучевой болезни. Вспоминалась гибель жены и сына. Он не спас их. Всплывали лица людей, которые разговаривали с ним подобно живым и просили о чем-то своем. Но Макс перестал думать об этом сразу же, едва пожелал избавиться от назойливого воя горячих потоков воздуха, говорящими разными голосами. — М-м-макс-с-с-с… Ветер напомнил о себе, на что человек лишь пробурчал: — Заткнись! Повисла тишина, разрушаемая лишь раскатами далекого сухого грома. Песчаная буря занялась вдалеке — огромные облака красного цвета, сотканные из песка и пыли и поднятые самумом с земли, клубились невыносимо сухими и горячими потоками. Они несли с собой опасность. Несли смерть. Ветер решил отомстить за резкость со стороны столь дерзкого путника и набирал силу, стихнув на мгновение перед бурей. — Черт возьми, — Макс недовольно для себя заметил, как сердце ухнуло куда-то вниз. Буря — плохой знак. Почти приговор, за которым шла гибель всех тех, кто теперь является ему в кошмарах. А когда из близких и друзей не осталось никого — ненасытная смерть шла за ним. Макс сжал крепче в руках добытые фляги с относительно чистой водой и побежал к Форду: драгоценную незараженную воду можно было получить лишь в цитадели, что осталась далеко позади. Второй вариант — небольшой бартерный городок, к которому лучше не подъезжать на машине ближе, чем на пушечный выстрел. Местные торговцы падки на подобные вещи. Они разберут на запчасти и железного коня, и его хозяина. — М-м-макс-с-с-с, — свистящим отзвуком пронесся мимо самум, подло ударил знакомыми голосами в спину. Странник изо всех сил пытался не слышать оклики мертвых, успокаивал себя тем, что в пустынях часто можно услышать то высокие, то низкие заунывные звуки. Такова особенность самума. Местные жители тоже боялись этих голосов — они верили, что это злые духи пустыни или сами пески переговариваются о своих недобрых делах. Они же призывают песчаные бури и прочи беды, рассерженные вторжением людей в свои владения. — Не спас-с-с… Машина оказалась почти рядом, осталось лишь протянуть руку и открыть дверь, но Макс остановился и услышал смех, беззвучный, но ощутимый, будто бы смех ветра чувствовался на ощупь. Самум смеялся над ним. Путник закусил нижнюю губу, обдумывая слова ветра, поднял усталый взгляд на запыленное стекло водительской двери Форда. Сейчас он больше походил на своего пса Джека из далекого и такого яркого детства. Вздыбленная шерсть на загривке, клочьями вырванная в драках с соседними собаками, взгляд загнанного зверя, исступленно буривший каждого, кто входил в его жизнь, а еще… Джек редко лаял. Почти совсем не лаял. Макс невольно усмехнулся, проводя параллели с псом, но горячий поток воздуха вновь напомнил ему о еще одной разнице Макса и Джека. — Не спас-с-с-с… Время быстро перенесло Рокатански назад. — Ма-а-ам, — юный Макс протянул руку к лежащему на асфальте псу, ожидая укуса от напуганного Джека, но тот лишь настороженно поднял глаза к своему маленькому хозяину. На боку алела рана от ножа, что валялся недалеко от взломанной двери родного дома. Макс не дождался укуса, но ощутил ощутил мягкую шерсть на загривке павшего защитника, который повёл ушами и уставился на мальчика своими карими глазами.На миг показалось — пес понимал, что жить осталось не больше двух минут. Он терпеливо ждал, когда истекут секунды, подаренные ему при рождении. А дальше… Дальше ведь все псы попадают в рай? Джек погиб, защищая свой дом от грабителей. А Макс живет. Он не смог. Не такой храбрый и быстрый, как Джек. Ветер засмеялся, бросаясь жарким порывом в лицо и уже игриво толкая в плечо, будто решил спасти путника от неминуемой смерти. — М-м-макс-с-с-сс, — протянул самум шепотом песков, когда путник открыл дверь, кинул резким движением фляги с водой на пассажирское сидение и занял место за рулем. — Черта с два, — прошипел немногословный Макс невидимому собеседнику. — Выживу. Сходств с Джеком больше не нашлось, зато с самим ветром — более чем. Всегда один. Не говорлив. Быстр. И любит дороги. Воин дороги вытер со лба пот и взъерошил запорошенные песком волосы, презрительно оглядел оранжевое пространство пустоши, где бродил в ожидании проклятый ветер. Нет, он не сдастся! Подтверждением и признанием был хлесткий удар потоком горячего воздуха в лицо. Макс сорвался с места и спустя минуты оставил за собой лишь следы протектора на песке, который Самум через пару минут скрыл от глаз посторонних.