На первый взгляд

Когда Киоко только начала болеть, никто не заметил ничего серьёзного. Девушку навещали в больнице друзья-подружки, рассказывали новости. У её кровати часто можно было встретить Рёхея, Тсунаёши и Хару. Тумбочка была завалена цветами, фруктами и миленькими безделушками производства Миуры. Через неделю нежная кожа Киоко покрылась отвратительными язвами, причиняющими девушке боль. Врачи в больнице зашептались о неизвестном вирусе. Посещение ограничили, но когда это останавливало юных мафиози? Рёхей клялся, что они найдут способ вылечить сестрёнку. В конце концов, у них есть Пламя, у них есть Шамал, неужели не найдётся лекарства? Призванный на помощь «школьный медик» и сам свалился с этой болезнью, что вообще казалось невозможным; Киоко оказалась на карантине. К ней ещё можно было приходить, махать рукой из-за стекла в палате и наблюдать, как неизвестная болезнь уродует первую красавицу школы. Шамал закрылся в лаборатории, перебирая всевозможные комбинации. Для него это тоже стало вопросом жизни и смерти. Болезнь развивалась стремительно. Ещё через четыре дня Киоко больше напоминала скелет, обтянутый кожей. Глаза запали и постоянно слезились. Больничные простыни пачкались от гноя. Рёхей пробирался в палату, не боясь подхватить заразу, и вливал в девушку Пламя Солнца, пытаясь хоть немного поддержать. Тсуна кривил губы в жалкой улыбке: никто не позволил бы Дечимо Вонголе рисковать. Рядом стояла Хару, также глядя за стекло, где Сасагава пытался хоть чем-то помочь своей маленькой сестрёнке. Её руки дрожали. Через несколько дней Киоко умоляла её убить. Слабыми пальцами пыталась оттолкнуть Рёхея, продляющего агонию. Шамал никого к себе не пускал. А Верде, вызванного Реборном по просьбе ученика, перехватила полиция Японии: аноним сообщил о прилёте одного из опаснейших преступников мафиозного мира. И пока учёный играл в прятки со стражами правопорядка, Киоко умирала. На похоронах собралось пол-Намимори. Школьники шептались: слухи о страшной смерти девушки разлетелись быстро. Шамал, получивший «от доброжелателя» противоядие, не пришёл: он собирал вещи. Особняком стояли Хранители и Дечимо. Гокудера нервно курил. Гримаса Такеши меньше всего напоминала улыбку, его рука лежала на плече рыдающего Рёхея. Даже Хибари хмурился, стоя в отдалении от толпы, но всё же придя попрощаться с солнечной девочкой. Плакали дети, полюбившие её всем сердцем. Опустив взгляд, стоял Тсунаёши, и в его позе читалось что-то обречённо-решительное. Хару прятала лицо, лбом уткнувшись в его плечо. Хару улыбалась.