Galway Girl

Шерлок впервые почувствовал себя лишним. Иначе назвать это чувство было бы лукавством: не выдающимся, не одиночкой, не ярко выраженным социопатом, не убеждённым холостяком, а именно лишним. Джон и Мэри смотрели друг на друга так, словно у них оставалась последняя минута - и в этот самый миг они запоминали любимые черты, взгляд, улыбку, а вокруг не было ничего и никого. Совсем скоро они станут родителями. И это удивительным образом было похоже на простое человеческое счастье, которое детектив презирал всю свою сознательную жизнь. Но отчего-то сейчас он чувствовал тоску и растерянность, а не привычные ревность и отрицание. Шерлоку нравилась Мэри Морстон, и он не мог не признать, что Джону повезло встретить её после того, как... Если быть честным с собой до конца, она спасла доктора и не позволила ему глубоко провалиться в депрессию, в которой Ватсон безусловно пребывал после мнимой гибели друга. А теперь эта смелая женщина подарит своему мужу подарок, с которым невозможно соревноваться даже ему, Шерлоку Холмсу. Ночь была по-осеннему холодной, пробирающей до костей, напоминающей, что лето закончилось бесповоротно и настало время согревающих напитков, объятий и уютных вечеров у камина. Едва ли все это суждено было испытать Шерлоку снова. Подняв воротник пальто и пытаясь защититься от пронизывающего ветра, он все же не мог защититься от воспоминаний, подло обрушившихся на него именно в эту минуту. Однажды он позволил себе всего на несколько дней стать обычным человеком, испытывающим слабость привязанности, страсти и чего-то ещё, заставляющего сердце биться не от страха или предвкушения игры. Люди называют это нежностью. Они называют это любовью. Детектив закурил сигарету и поддался сентиментальному настроению, мысленно возвращаясь к событиям двухлетней давности. Два месяца Шерлок интенсивно перемещался по Европе под именем Брассала О'Доэрти. Майкрофт несомненно поиздевался над младшим братом, выдав ему ирландский паспорт и весьма специфическую легенду, по которой мистер О'Доэрти был агрономом из графства Голуэй, PHD сельскохозяйственных наук, автором инновационной разработки в области свиноводства, активным членом европейского профессионального сообщества и регулярным делегатом конференций. Для полного соответствия образу и кардинальной смены внешности тёмные кудри и выразительные брови детектива были безжалостно перекрашены в крестьянский рыжий, а на смену дорогим костюмам и пальто в гардероб Холмса младшего пришли клетчатые рубашки, джинсы и типичные для ирландских мужчин массивные ботинки и куртки из грубой кожи. За три месяца он побывал в Голландии, Бельгии, Венгрии, Румынии, Франции, Испании, Швеции и Дании. Брассал О'Доэрти вёл активную научную деятельность, в том время, как вынужденный жить его несуществующей жизнью Шерлок буквально изнывал от безделья. Мозг, привыкший к непрерывной активной работе, оказался невостребованным, заключённым в тюрьму, созданную Джимом Мориарти. Но главное, что беспокоило детектива, - это полное отсутствие желания предпринимать что-то в духе прежнего себя. Он вдруг осознал, что жить так, как жил прежде, больше не сможет никогда. Путь гордеца привёл его к печальному итогу: он потерял все. Шерлок Холмс прыгнул с крыши Госпиталя Святого Варфомолея, ушёл опозоренным. Все, чему он так верно служил, превратилось в пыль, которую, по заверению прессы, он и пускал в глаза своим клиентам и полиции долгие годы. Но самое странное и удивительное было в том, что Шерлок не чувствовал отчаяния, боли, разочарования. Он лишь поддался легкой апатии и покорно ждал, пока Майкрофт разрешит ему вернуться к делам. Детектив попал в состояние зависимости, прекрасно осознавал это - и все же был спокоен, зная, что не за горами день, когда все встанет на свои места. Свой "отпуск по состоянию здоровья, несовместимому с жизнью", Холмс воспринимал как возможность попробовать пожить той жизнью, которая у него могла бы быть, не прими он в своё время столько кардинальных решений. Он ни о чем не жалел, более того, вернись он на двадцать лет назад, ни одного из этих решений он бы не поменял. Лишь одна мысль не давала Шерлоку покоя с того самого момента, как поменяв внешность и паспорт он покинул Лондон: а мог бы он полюбить кого-то? Полюбить женщину. Опыт с Ирэн Адлер вряд ли возможно было отнести к подобному чувству. Азарт, сексуальный интерес, соперничество с Этой Женщиной в своё время казались детективу "сантиментами", однако теперь он понимал, что именно в отношениях с доминанткой как никогда был далёк от любовной зависимости. Даже секс, который, конечно же, случился между ними двумя после бурной ночи в Карачи, не изменил ровным счётом ничего. Каждый из них получил сполна: она - спасение собственной жизни и долгожданный "ужин", он - удовлетворение своего эротического желания и чувство выполненного долга, освобождающие от общения с Ирэн в будущем. Кто бы мог подумать, что сердце его заставит трепетать другая женщина. Милая, застенчивая, безнадёжно влюблённая в Шерлока Холмса Молли Хупер. Впервые он понял, что что-то не так, ещё в ту Рождественскую ночь, когда Молли появилась на Бейкер Стрит с подарками и декольте. Странная реакция на её визит и сверток, предназначенный ему, скорее относились к чему-то иррациональному. Сам факт того, что Шерлоку сразу не удалось определить, для кого девушка устроила весь этот маскарад, уже был свидетельством сбоя в отлаженной, безотказной системе. С этого вечера он стал осознанно уделять патологоанатому больше внимания, наблюдая за ней в лаборатории. Главное, что детектив увидел за месяцы общения с Молли, - это её абсолютная преданность ему. Даже нелепая влюблённость уходила на задний план, когда Шерлоку требовалась немедленная помощь. Мисс Хупер удавалось за считанные секунды из заикающейся и краснеющей в его присутствии глупышки превращаться в железную леди, способную реагировать на критическую ситуацию, опираясь на логику и здравый смысл. Молли определённо была самым занятным экземпляром из всех знакомых ему женщин, и со временем он даже смирился с потребностью думать об этом - просто так, от скуки. А скучно ему бывало часто - пожалуй, даже слишком. Однажды патологоанатому удалось шокировать его сразу по двум причинам, противоречащим друг другу: она единственная из всех заметила, что с Шерлоком что-то происходит, причём точно определила моменты, в которые его накрывала паника, детально описав его мимику и моторику, указывающие на это. Но в то же время Молли поразила сыщика своей истинно женской наивностью. Как она могла, столь внимательно изучив его, не заметить очевидного факта: если с кем Шерлок Холмс и считался в этой жизни, если кому и доверял, так это ей. Я не в счёт. В ту секунду, услышав эти слова, он почувствовал ярость, шок, боль, разочарование, желание немедленно объяснить, как сильно она заблуждается. Но такой возможности определённо не было, и Шерлок выбрал единственный способ доказать Молли, как она важна: он сделал её соучастницей величайшего фарса в истории. Она определённо справилась. Когда все закончилось и детективу предстояло уехать из страны на неопределённый срок, он не смел давать ей надежду - даже на встречу, не говоря уже о чем-то большем. Однако покидая квартиру Молли Хупер, Холмс точно знал, что она - особенная женщина его жизни, которой удалось сдвинуть с похороненных ещё в ранней юности романтических чувств тяжёлую мраморную плиту, напитать их светом и воздухом. Шерлок не мог даже обнять её на прощание, он не хотел причинить ещё больше боли, особенно если вернуться из ссылки ему так и не удастся. Но не признаться себе он не мог: детективу никогда ранее так сильно не хотелось быть с кем-то рядом - физически и эмоционально. *** Спустя три месяца околонаучных скитаний Шерлока-Брассала, Майкрофт неожиданно велел брату направляться на "историческую Родину" в Ирландию и "сидеть максимально тихо столько, сколько понадобится". Холмс-младший всегда презирал страну рыжих воинственных дикарей, её сказки и легенды (которыми, честно говоря, зачитывался в детстве), и невоздержанность в еде и алкоголе. Однако выбора у него традиционно не было; кроме того, он считал большим плюсом хотя бы уже то, что более чем на три-четыре дня задержится где-то и сможет наконец сосредоточиться на поисках следов сети Мориарти. Графство Голуэй расположилось на западе Ирландии и славилось своим благоприятным климатом, а также самым большим количеством животноводческих ферм в стране. Зеленые равнины и холмы, вековые каменные замки и церкви, увитые плющом разноцветные дома, шумные фермерские рынки - человеку, ищущему покоя и уединения после ритма больших городов все это показалось бы идеальным. Однако Шерлок был типичным жителем мегаполиса, которому до боли не хватало толпы, городской суеты, серых урбанистических пейзажей и возможности круглосуточно получать любую информацию. Дублин был относительно сносным местом, однако было бы слишком опасно остановиться там, рискуя быть узнанным даже в образе ученого-агронома. Именно поэтому детектив прямиком из аэропорта направился в Голуэй, взяв напрокат Volkswagen Golf две тысячи восьмого года. Деревня Клэрголуэй, в которой Шерлоку предстояло провести неопределённое количество времени, была в трёх часах езды от столицы, состояла из шести улиц, проживало здесь около шестисот человек. Старый каменный дом, предоставленный ему в пользование, находился "на отшибе", окружённый высоким каменным же забором и прилегающим к нему заросшим садом. Тяжёлая деревянная дверь с кованной ручкой хрипло скрипнула, нехотя пропуская гостя внутрь. Зажечь свет Шерлоку удалось только с третьего раза, после чего его глазу предстало небогатое, но колоритное убранство жилища. В гостиной он обнаружил темно-коричневый кожаный диван и два кресла, дубовый стол, камин и сервант для посуды. Справа от гостиной располагалась дверь в столовую и кухню, а слева - лестница на второй этаж, где, очевидно, располагались хозяйские и гостевые спальни. Две небольшие комнаты были похожи друг на друга, словно номера в гостинице среднего пошиба: двуспальная кровать, два стула, кресло, небольшой платяной шкаф, комод для белья и старенький телевизор, покрытый толстым слоем пыли. Ванная комната оказалась в самом конце верхнего этажа, неожиданно просторная, с огромным окном, остекленным разноцветными витражами. Дверь напротив вела в кабинет, стены которого сверху донизу были заставлены стеллажами с книгами. Беглого взгляда было вполне достаточно, чтобы понять, что именно здесь Шерлок будет проводить большее количество своего времени "в заточении". Телефонный звонок от Майкрофта раздался ровно через десять минут после прибытия на место. - Уже обосновался в кабинете, братец? - Следишь за мной? - В этом нет необходимости. Каждый твой шаг для меня достаточно предсказуем. Но не будем обсуждать это сейчас, у меня мало времени. Возможно, то, что я скажу тебе, покажется странным, неуместным и даже рискованным, однако это то, что ты должен будешь сделать. Я хочу, чтобы ты не сидел затворником, вдыхая книжную пыль, а вёл активную социальную жизнь. - Что бы это значило? - Сейчас поясню. Местные жители весьма любопытны и дабы снять с себя никому не нужные подозрения, тебе стоит быть... активным. Сходи в паб, продуктовую лавку, поболтай с местными, невзначай расскажи о себе и хотя бы раз в два дня появляйся на публике. - Звучит довольно безумно. И почему же я должен это делать? - Тебе ли не знать, что лучшая маскировка - это быть на виду. Легенду менять не нужно. Ты все тот же Брассал О'Доэрти, ранее проживал в Дублине и Эдинбурге. Этот дом достался тебе в наследство от дальних родственников по линии матери, ты решил пожить здесь немного, закончить свою диссертацию и отдохнуть от шумной столичной суеты. Подробности истории с наследством я вышлю тебе на электронную почту. - И как же долго мне писать мою диссертацию? - Пока не знаю. Просто жди дальнейших указаний. И прошу тебя, Шерлок, давай обойдёмся без твоих импровизаций. - Как скажешь, брат мой. Как скажешь. - Через полторы недели начинаются ежегодные голуэйские скачки и ярмарка. Тебе стоит сходить, но не привлекай много внимания. И ещё. Постарайся не быть собой, общаясь с людьми здесь. - Звучит так, словно они тебе дороги. - Я буду звонить раз в три дня. Наслаждайся отпуском, братец. Не быть собой. Что бы это значило, Майкрофт? Впрочем, детективу не особенно хотелось сопротивляться этому пожеланию. Быть Шерлоком Холмсом означало быть мертвым. По крайней мере сегодня. Что означало быть Брассалом О'Доэрти, ему лишь предстояло узнать. И Шерлок собирался воспользоваться этой возможностью. *** Голуэйские скачки - определённо одно из главных ежегодных событий в Ирландии. Тысячи людей приезжают сюда в конце июля, чтобы увидеть грандиозные соревнования, похвастаться спутницей в дизайнерской шляпке и спустить кучу денег на ставки и развлечения. Не самый фешенебельный район Голуэя Баллибрит на неделю превращается в Монте-Карло и зарабатывает одну пятую бюджета графства за несколько дней. Параллельно со скачками активно работает ярмарка, на которой можно приобрести отличного ирландского скакуна. Организаторы делают все для того, чтобы сохранить многолетние традиции знаменитого на весь мир мероприятия, а потому среди продавцов лошадей можно встретить множество местных жителей в ярких национальных нарядах, в сопровождении актеров, танцоров или музыкантов. Каждый шатёр украшается пестрыми лентами, шарами и цветами; шатры - это не только выставка лошадей, но и подиум для выступлений артистов или импровизированная галерея для местных художников и мастеров. В центре поля, на котором традиционно проводится Голуэйская ярмарка, установлена большая сцена, где каждый день проходят концерты и спектакли, а в день закрытия выступает приглашённая звезда мирового уровня. Шерлок бы бы последним человеком на Земле, добровольно согласившимся принять участие в подобном мероприятии. Однако просьбу Майкрофта проигнорировать он не мог. Более того, Брассал О'Доэрти настолько вжился в роль, что завёл дружбу с владельцем единственного в Клэрголуэй паба Джерри О'Нилом, который, по совместительству, занимался разведением лошадей и традиционно выставлял на ярмарке трёх-четырёх лучших скакунов. Шерлок не мог точно сказать, по какой причине общение с этим шестидесятилетним добряком стало приносить ему удовольствие, однако находясь в состоянии полной неопределенности, он понемногу учился наслаждаться земными радостями, которые так неистово презирал. Пара кружек темного эля за обедом в пабе неизменно превращались в пару-тройку стаканов виски и жаркие политические споры за ужином. Ирландцы проходились по всем - от Кромвеля до Варадкара, мешая в кучу дела государственной важности и воровство нескольких мешков кормового овса. Первое время Шерлоку сложно было удержаться от логичных комментариев, а через неделю он настолько привык к происходящему, что порой сам подначивал соседа за барной стойкой "открыть огонь" и искренне наслаждался эмоциями людей, их способностью в порыве страсти проклясть весь род оппонента до седьмого колена, а через полчаса обниматься и пить за здоровье детей и внуков. Джерри О'Нил был мудрым и добрым, а седая борода и вовсе делала его похожим на волшебника из детских сказок. Шерлок-Брассал сразу же попал "под опеку" старика, как только тот узнал, что он "сирота, а сам пока не имеет семьи и детей". Каждый день Джерри рассказывал ему о прелестях семейной жизни, о том, как сильно любит свою жену и как благодарит небеса за каждый совместно прожитый ими день. Свою "милую Морин" мистер О'Нил встретил, когда ему было семнадцать. Они с родителями только переехали в Голуэй, купив небольшую ферму, юный Джерри помогал отцу ухаживать за скотом, хотя втайне мечтал об учёбе в университете. Морин же была студенткой первого курса знаменитого Trinity College, факультета социальных наук и экономики. Первое лето после учёбы она провела в поместье родителей неподалёку от Голуэя, а своего будущего мужа встретила на ярмарке. Отец Морин позволил ей самостоятельно выбрать лошадь в качестве подарка за отличную учебу. Джерри усердно пытался продать ей все, что только мог, лишь бы она подольше не покидала его шатёр, хотя лошадей там не было и в помине. Девушка не могла не оценить такие старания, а ещё яркие и лучистые голубые глаза и упрямство, с которым парень пытался привлечь её внимание. На следующий день они отправились на свидание, на котором Джерри рассказал Морин о своей мечте получить образование, однако денег на обучение у его семьи не было, а сам он заработать такую сумму был пока не в состоянии. Девушка пообещала каждое лето привозить ему конспекты, учебники и экзаменационные задания, а также помогать разобраться со сложностями. Спустя пять лет они оба закончили университет, Морин - официально, Джерри - интеллектуально, а спустя ещё год поженились. Её родители были против и отказались принять молодую семью в своём доме. Молодожёны были вынуждены покинуть Голуэй, чтобы не обострять семейный конфликт, и обосновались в Дублине в маленькой съёмной квартирке, едва зарабатывая на оплату аренды и минимум еды. Однако уже через год они смогли открыть собственное дело, а ещё через два - приобрели роскошные апартаменты в Боллсбридж и вошли в рейтинг самых успешных проектов, получив инвестиции на развитие бизнеса. Всего через пару месяцев после открытия дополнительных филиалов строительной компании "О'Нил констракшн" Морин забеременела. Несмотря на свои профессиональные амбиции, девушка сделала выбор в пользу материнства, передав бразды правления в руки мужа, а через шесть лет у них было уже трое сыновей. Джерри всю жизнь чувствовал благодарность за эту жертву и не уставал говорить жене и детям, как сильно любит их и как благодарен судьбе. Семь лет назад Морин серьезно заболела, шансов на выздоровление было немного. Пройдя через шесть сложнейших операций и курсы химиотерапии, им все же удалось победить болезнь, однако теперь жизнь в мегаполисе и прежний рабочий ритм были невозможны. Джерри принял решение передать дела старшему сыну и вернуться в Голуэй. Здесь он и Морин вновь нашли своё счастье, примирившись с пожилыми родителями и погрузившись в прелести тихой деревенской жизни. Та откровенность, с которой Джерри поведал свою историю Шерлоку в первый же день знакомства, вызвала у последнего противоречивые чувства. С одной стороны, это была просто информация, ничего для него не значащая, с другой же он не мог не оценить искренность старика, ту теплоту, с которой он говорил о жене. Сантименты делали человека уязвимым, и история с болезнью Морин только подтверждала этот факт. Но не мог он не думать и о другой стороне вопроса: только ли медицина помогла женщине победить страшный диагноз? Справился бы он сам, если бы не поддержка Молли, если бы не её слова "я сделаю все, что тебе нужно", если бы не её самоотверженность и готовность на риск ради него? Неужели это и есть сила любви? И прав ли он был, игнорируя эту сторону собственной жизни? Когда Джерри попросил Шерлока помочь ему на ярмарке, он смог бы назвать более ста причин, по которым не стоило этого делать. Однако двадцать девятого июля, в день открытия, Брассал О'Доэрти во всей красе стоял у входа в шатёр и приглашал всех проходящих мимо посетителей заглянуть к мистеру О'Нилу и приобрести лучшего скакуна во всей Ирландии. На нем были темно-синие потертые джинсы, хлопковая рубашка в бело-синюю клетку и дурацкая шляпа с надписью "Galway Girl". После нескольких напряжённых диалогов с гостями, Шерлок понял, что агрессивные продажи не лучший метод для взаимодействия с ирландскими покупателями, а потому (ради спасения Джерри, конечно) ему стоит ненадолго покинуть шатёр и прогуляться по ярмарке, чтобы выпустить пар. Неподалёку от основной сцены проходили конкурсы, участвуя в которых можно было выиграть от заколки до породистой лошади. Из игровых шатров доносились громкая музыка, выкрики ведущего в микрофон и смех посетителей. Шерлок не мог объяснить, почему, вопреки собственному желанию побыть одному, он пошёл в наиболее людное место на всей ярмарке и пробрался прямо к месту выступления. Молодая девушка с длинными русыми волосами, искусно заплетенными в косу, отплясывала трэбл-джигу, её многослойная пестрая юбка была похожа на крыло экзотической птицы, а стук каблуков перебивал музыкальный размер несвойственными ему комбинациями - и все же не нарушал гармонии этого зрелища. Танцовщица явно не была профессионалом, однако её страсть в танце с лихвой покрывала недостаток техники. Закончив цепочку с длинной отбивкой, девушка начала поворачиваться к зрителям - и уже через пару секунд Шерлок понял, почему не мог оторваться, почему так хотел увидеть её лицо: прямо на него в полной растерянности смотрела Молли Хупер, а ещё через несколько секунд упала без чувств прямо посреди сцены. - Пропустите, пропустите! Это моя сестра. Спустя двадцать минут Шерлок отпаивал Молли кофе по-ирландски в шатре с напитками и сладостями на другом конце ярмарки, ожидая, когда она будет способна говорить и отвечать на его вопросы. - Что ты тут делаешь, Молли? - Что я тут делаю? Скорее я должна задать тебе этот вопрос. И почему ты рыжий? Только не говори, что это твой натуральный цвет... - Не мели чушь, ты же знаешь, что... Послушай. Я не могу говорить об этом здесь. Вообще-то нам лучше не видеться снова. Но я хотел бы знать, как и почему ты здесь оказалась. Надеюсь, это не из-за меня? - Это не твоё дело, особенно учитывая, что даже после всего, что я сделала для тебя, ты по-прежнему ведёшь себя как заносчивый ублюдок. Вообще-то это тебе стоило бы мне объяснить, куда ты исчез на три месяца, не подавая признаков жизни, и почему ты в таком виде бродишь по Голуэйской ярмарке, не заботясь о том, что тебя могут узнать. Молли раскраснелась то ли от виски, щедро добавленного в её чашку кофе, то ли от злости на Шерлока; речь была стремительной и эмоциональной: в ней с трудом угадывалась прежняя застенчивая девушка, которая не могла выдавить из себя трёх слов подряд в его присутствии. - Молли, прости меня, я не хотел тебя обидеть. Я все тебе расскажу, но позже. Просто скажи, что ты тут делаешь. - Я наполовину ирландка, Шерлок. Думала, ты знаешь. - Ты никогда не рассказывала об этом. - Разве тебе нужно было об этом спрашивать? А как же великая дедукция? - Я не применял к тебе дедукцию. И, как я понимаю это сейчас, совершенно напрасно. - Я каждый год приезжаю сюда, чтобы отвезти бабушку на скачки. - Ты из Голуэя? - Нет, я из Нью-Касла, родилась и выросла в Англии. Но почти каждое лето проводила в Ирландии у бабушки и дедушки. - А где твоя бабушка сейчас? - Думаю, что пьёт бренди со своими старым приятелем Дэни в его доме. Шерлок, что происходит, я... - Молли, здесь меня зовут Брассал О'Доэрти и я попросил бы тебя успокоиться, наконец, и не привлекать к нам внимание громкой речью. - Мы в Ирландии. Тут громкая речь - это норма. Так что ты тут делаешь? - Давай поговорим позже. У входа на ярмарку с левой стороны. В девять часов. *** Она пришла. Ну конечно, пришла, неужели могло быть иначе? Шерлок спрятался за ограждение у выхода и оттуда наблюдал за Молли, нервно озирающейся по сторонам. На ней по-прежнему была эта дурацкая многослойная юбка. Насколько он мог вспомнить что-то из истории ирландского национального костюма, именно такие юбки носили деревенские девушки в восемнадцатом и девятнадцатом веках. К ночи поднялся сильный ветер, коса Молли растрепалась, а шерстяной кофты ручной вязки явно было недостаточно для того, чтобы согреться. Она выглядела такой растерянной, беззащитной, и Шерлоку вдруг захотелось броситься к ней со всех ног, прижать к себе, сказать глупое и лживое "все будет хорошо". Это было чудовищное чувство. Желудок сводило от спазмов, а в груди невыносимо щемило. Ну почему он ощущает все словно влюблённый подросток с гормональными перепадами? - Могла бы одеться и потеплее. Ты же наполовину ирландка. Неужели тебе неизвестно, что даже летние ночи здесь холодные? Молли подняла глаза - и внутри у Холмса все оборвалось: в них были слезы. Так смотрит ребёнок, который впервые столкнулся с болью. - Ты все-таки пришёл, - прошептала она трясущимися губами. - Боже мой, я так испугалась, что ты снова исчезнешь и ничего мне не скажешь. Спасибо, спасибо, что пришёл. - Пойдём скорее в машину, тебе нужно согреться. И у меня с собой есть термос с тем самым ирландским кофе. Успокойся, я здесь. Идём со мной. Шерлок неожиданно прежде всего для себя самого взял её за руку и решительно повёл в сторону парковки. Не хватало ещё, чтобы Джерри или кто-то другой из Клэрголуэй увидел эту сцену. Ладошка у Молли была маленькая и холодная, как лёд. Она осторожно сжала его руку в ответ и просто последовала за ним. Через десять минут и полторы чашки горячего кофе, сдобренного виски, девушка перестала дрожать, а детектив понял, что можно уже и поговорить. Именно этим он оправдывал своё неловкое молчание и то, как среагировал на прикосновение к холодной коже Молли: оно было обжигающим, похожим на удар тока. Что-то подобное описывал Джон, когда рассказывал об очередном свидании с безмозглой девицей. Похоже, тело его подводит, а мозг, давший слабину, со своей задачей тотального контроля больше не справляется. - Шерлок, мне больно. - Что? - Не мог бы ты отпустить мою руку. Ты слишком сильно сжимаешь её последние пару минут... Не то, чтобы я была против, но терпеть больше не могу, прости. Ты о чем-то задумался? - Куда тебя отвезти? - Ты... Я думала, мы поговорим и ты расскажешь, где был все это время... - Мы поговорим по дороге. Уже поздно, тебе пора домой. - Хорошо. Мне нужно забрать бабушку от Дэни. Боюсь, они успели хорошенько набраться и мне как раз понадобится твоя помощь. Если ты, конечно... - Я помогу тебе. - Это в двадцати минутах езды отсюда. Я покажу дорогу. Двадцать минут прошли в тягостном для обоих молчании, время от время прерывающимся репликами Молли "здесь направо", "немного левее", "прямо до указателя". Шерлок не мог заставить себя врать ей и в то же время говорить правду ему тоже казалось рискованным. Кладдах оказалась довольно живописной деревушкой на пятьдесят домов, жили в ней в основном рыбаки. Очень большой популярностью среди местных и туристов пользовался рыбный рынок, расположенный прямо на въезде. Дом друга бабушки Молли находился на окраине, на берегу реки, с видом на шикарный пустынный пляж. - Бабушка часто привозила меня сюда, - неожиданно заговорила Молли, как только Шерлок заглушил мотор. - В детстве. Мы были очень дружны с внуками Дэни. - Как зовут твою бабушку? - Кэт. - Просто Кэт? - Она предпочитает это имя. Вообще-то её полное имя Кэтрин Дэрвила Бэрк. Род Бэрков происходит из первых баронов провинции Коннэхт. Но её дед сбежал с простой крестьянкой, после чего был отлучён от семьи и потерял титул и наследство. Единственное, что ему осталось, - родовая фамилия. Бабушка очень гордится его поступком и ставит в пример всем мужчинам нашей семьи. - У тебя большая семья? - Уже нет, к сожалению. У Кэт, кроме моего отца, было ещё двое сыновей и дочь. Папа... Он погиб, три года назад. Несчастный случай. Мои дяди Фрэнк и Колум ушли друг за другом. Они имели связи с криминальным бизнесом, так что то, что с ними произошло, всегда было реалистичным сценарием. - А твоя тетка? - Бабушка не общается с ней. Тетя Агна сбежала в Америку с нечистым на руку торговцем, когда ей было восемнадцать. Они вроде как даже поженились, но через пару лет Агна вернулась и ... Прости, я как всегда слишком много болтаю. Нам нужно забрать Кэт. Девушка решительно открыла дверцу машины и поспешила в сторону дома. Шерлок же не мог действовать так быстро: он все ещё был под впечатлением. Никогда раньше он не видел Молли такой естественной, увлечённой, эмоциональной. Возможно, он просто не хотел этого видеть. Потому что боялся разглядеть. Спустя пять минут Молли вышла из дома, бережно ведя под руку сухощавую старушку с идеальной укладкой белоснежных волос, в роскошном брючном костюме темно-синего цвета и туфлях на шестисантиметровом каблуке. Шерлок вышел из машины и направился к дамам, пытаясь скрыть удивление. - Кэт, познакомься, это... Мистер О'Доэрти. Брассал О'Доэрти. - Доброй ночи, миссис Бэрк. - Кэт. Думаю, моя внучка упоминала о том, что я не признаю другого обращения в свой адрес. - Кэт, позвольте проводить вас до машины, - улыбнулся Шерлок, отвесив самый галантный и в то же время издевательский поклон, на который был способен. - А он мне нравится, твой английский дружок, - расхохоталась бабушка и подала руку Шерлоку. - Бабушка, Брассал ирландец, - возразила запаниковавшая Молли. - Такой же ирландец, как я принцесса Эфиопии. Не смущайтесь, Брассал, хотя я подозреваю, что смутить вас вряд ли возможно. Разве что моя внучка решит пофлиртовать с вами. Знаете, когда Молли флиртует, смущаются даже неодушевленные предметы. Увы, этот дар достался её кузенам. Молли покраснела до кончиков ушей, совсем как в недавнем времени в лаборатории, но Шерлок только посмеивался вместо того, чтобы добить любимую мишень очередной меткой шуточкой по поводу её неуклюжести или цвета помады. Кэт довольно грациозно переместилась на заднее сидение автомобиля, чем вызывала недоумение у внучки. - Кэт, ты же терпеть не можешь ездить на заднем сидении. - Мне кажется, мистеру О'Доэрти нравится твоя юбка. Не хочу лишать его возможности получать эстетическое наслаждение. Кстати, не подскажешь, в каком краеведческом музее ты открыла этот чудный экземпляр? Брассал, мы можем ехать. Двухэтажная квартира Кэтрин Бэрк оказалась воплощением изысканного французского стиля. Хозяйка дома пригласила Брассала зайти на чашку чая так безапелляционно, что отказаться не рискнул бы даже Майкрофт, пожалуй. И вот, спустя полчаса после знакомства, они сидели в уютной гостиной в бежевых тонах и ждали, пока Молли приготовит чай для Шерлока и ещё немного бренди для Кэт. - Я вижу, что вам нравится все французское, Кэт. - Далеко не все, Брассал. Мне нравится все лучшее. Особенно когда дело касается бриллиантов. Но знаете, мой главный бриллиант - это Молли. Не правда ли, она очаровательна? - Не могу с вами не согласиться, - поспешил с ответом Шерлок и вдруг поймал себя на мысли, что сказал это совершенно искренне. - С огранкой не все так гладко, но это не имеет значения для вас, насколько я могу судить. - Почему вы так решили? - Вы смотрите на неё, мистер как-бы-вас-ни-звали-на-самом-деле. И в этом взгляде я вижу желание защищать, бросаясь под пули. Мы, ирландцы, знаем в этом толк. Как и в правде. *** Шерлок ехал домой за полночь в состоянии глубокой задумчивости. Бабушка Молли произвела на него неизгладимое впечатление: это была весьма неординарная женщина, сочетающая в себе истинно ирландский дух и французское изящество. Она была невероятно проницательной и явно не лезла за словом в карман. Детектив улыбнулся, вспоминая, как Кэт постоянно отправляла Молли по какому-нибудь нелепому делу, чтобы поговорить с ним наедине. Она сканировала его мастерски - во всем, что касалось любимой внучки, конечно. Похоже, миссис Бэрк считала Брассала О'Доэрти достойным кандидатом на роль пассии Молли Беатрис Хупер. Это было совершенно нелепо, но в то же время тревожило его непрерывно с тех пор, как Шерлок покинул гостеприимный дом Кэт. Молли вышла проводить его, с трудом скрывая страх, который, впрочем, отчетливо читался в нервной улыбке и более неуклюжих, чем обычно, движениях тела. - Шерлок, ты ведь не... - Молли, где ты научилась так хорошо танцевать? - Тебе что, понравилось? - вырвалось у неё с интонацией полного недоверия. - Это было красиво и эмоционально. Ты не зажималась, не боялась скопления людей. Твои движения были точными, пластичными, а твоё чувство ритма никак не вяжется с той грацией гризли, которую ты демонстрировала мне на протяжении стольких лет. Не думал, что в тебе это есть. - Ну конечно. Странно, что ты вообще обо мне думал, - горько вздохнула девушка и развернулась к привычному Шерлоку спиной, намереваясь вернуться в дом. - Я думал, мы это уже прошли, Молли. Тогда, в лаборатории, я не врал тебе. Ты... много значишь для меня, я всегда с тобой считался. И прошу, не заставляй меня повторять это снова. Если ты хоть немного поняла, что я за человек, то понимаешь, как трудно мне даётся... Не дослушав, Молли всхлипнула и бросилась Шерлоку на шею, вцепившись руками в напряженные плечи. Впервые в жизни не понимая, как реагировать, он стоял, словно истукан, и лихорадочно пытался совладать с собственными чувствами. Детектив чувствовал тоску, смятение, страх, нежность, желание обнять её в ответ (второй раз за сутки). А ещё он чувствовал гнев, потому что не справлялся с ситуацией и стремительно терял контроль. - Я так боялась, что с тобой что-то случилось. Ты не знаешь, что со мной было, когда ты исчез на следующее утро и оставил эту идиотскую записку. Я нашла её через три дня! Ты хоть немного представляешь, что я чувствовала все это время? Конечно, ты не обязан мне ничем. Но ты мог написать смс или... Я не знаю. Все стало другим без тебя. Я постоянно думаю, где ты, что с тобой. Знаю, у меня истерика. Прости за это. Я счастлива, что ты в порядке. Хоть ты ничего и не рассказываешь - как обычно. Но мне ничего этого и не нужно, Шерлок. Я просто хочу знать, что ты жив, здоров и продолжаешь бороться... - Спасибо, - сдался он наконец и осторожно сомкнул руки на тонкой талии, уложив свой подбородок на макушку Молли. - Я не заслуживаю тебя. - Знаю. Так они и стояли минуту, а может десять - сложно сказать. Шерлок ощущал легкий цветочный аромат, исходящий от волос и запястий девушки. Её кожа была нежной и шелковистой, а тело гибким и податливым. Он никогда не хотел этого знать ни об одной женщине, но здесь и сейчас был бессилен. Мозг объявил забастовку, а вышедшая из-под контроля сентиментальная сторона торжествовала, топила его в эмоциях, от которых вены дрожали так же сладко, как от дозы наркотика. Они договорились встретиться на следующий день, чтобы прогуляться по окрестностям Голуэя. Чтобы попытаться продлить это внезапное для них обоих удовольствие быть рядом, не являясь собой. *** Аббатство Кайлмор по праву считается одним из красивейших замков Западной Ирландии, а его печальная история привлекает туристов со всего мира, жаждущих проникнуться духом времени и романтики. Шерлок удивился, когда Молли предложила провести день именно там. Сам он с большим удовольствием посмотрел бы на кладбище семнадцатого века или посетил местную историческую библиотеку, уговорив сотрудницу впустить его в архив. Но спорить с ней сейчас Холмс бы не решился. Она была такой воодушевленной, такой радостной, когда, прощаясь, детектив предложил провести вместе день, где она пожелает. Молли, не раздумывая, назвала именно это место. Ровно в полдень Шерлок подъехал к дому Кэт и в привычной для себя нетерпеливой манере посигналил, уведомляя о своём прибытии. Через пару минут из двери вышла девушка, в которой он с трудом узнал Молли Хупер: красное платье с открытыми плечами и пышной юбкой из тонкого ситца, ботинки ручной работы из тонкой бежевой кожи, летняя холщовая сумка в тон ботинкам, перекинутая через плечо, и пёстрый объёмный шарф в руках; волосы свободно струились по плечам и спине, схваченные лишь у правого виска маленькой заколкой. На лице её была невероятно счастливая улыбка. И тут Шерлок понял: это свидание. По крайней мере именно так думает Молли. Отчего-то внезапная мысль вызвала приступ беспокойства. Должен ли он расставить все точки над "i" сейчас или позволить себе и ей провести этот день, играя в игру "мы нормальные люди"? Не будет ли слишком больно потом? Обоим. Но Шерлок ещё раз взглянул на приближающуюся к нему девушку, и понял, что это игра была нужна ему самому. Возможно, больше, чем ей. - Привет, Молли. Ты прекрасно выглядишь. - Сегодня я охотно тебе поверю. - Ты, наконец, оценила мою честность? - Нет. Просто меня собирала Кэт. Через час они уже припарковались возле Кайлмор и, захватив корзинку для пикника, которую всучил Шерлоку Джерри, узнав о его планах на день, направлялись в сторону замка. - Я чувствую себя довольно глупо с этой... ношей. - Я думала, ты уже привык к тому, что в Ирландии люди все время пьют и едят. Мы не должны уходить от традиций. - Но тебе не кажется, что таскаться с корзинкой по замку - это как минимум глупо? Мы могли вернуться в машину после посещения... - А кто тебе сказал, что мы пойдём внутрь? Я хочу отвести тебя в моё любимое место. Шерлок хотел что-то возразить Молли, но её улыбка сбивала с толку и путала мысли. А ещё солнце играло в волосах, придавая им насыщенный медный оттенок, делая её похожей на ирландку, как никогда раньше. Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к шелковистым прядям, зарыться пальцами, припасть губами. Линия плеч выглядела не менее соблазнительно: бледная кожа, едва тронутая загаром, выступающие ключицы, контрастирующие с плавным изгибом шеи. Почему он раньше не замечал, что Молли полна изящества и грации? Ей просто не хватало свободы. А какой ирландец может жить в неволе - даже если ирландец наполовину и это тюрьма его собственной головы? Они прошли вдоль замка, явно держа курс в сторону воды. Погода была чудесная. Окрестности аббатства Кайлмор могли бы считаться образцом классического голуэйского пейзажа: бескрайние луга, озера, заросшие буйной зеленью невысокие горы и синее небо, с которым поэты сравнивали глаза ирландских девушек. - Молли, куда ты меня ведёшь? - Расслабься, Шерлок, сегодня ты ничего не контролируешь, хорошо? - Сомнительная перспектива... - Тебе понравится. Ты сам сказал, что доверяешь мне. Молли окончательно осмелела и взяла своего спутника за руку, ускоряя темп ходьбы. Спустя пятнадцать минут они вышли к скалам. Вид со всех сторон открывался потрясающий. Практически полное отсутствие деревьев придавало пейзажу особые краски и ощущение бесконечности зелени травы, синевы неба и прозрачности чистого воздуха. Было солнечно, а привычный для этих мест ветер словно затих на время, напоминая о себе внезапными порывами и ускользая, растрепав волосы случайного путника. По просьбе Молли Шерлок открыл корзинку и обнаружил внутри помимо сандвичей с копчёным лососем и каперсами, термоса с кофе и контейнера с клубникой два клетчатых пледа. - Твой друг Джерри очень предусмотрителен. - Он не... Ты голодна? - Шерлок, подойди ко мне. Пожалуйста. Чувствуя тревогу и неуверенность, Холмс все же поднялся и выполнил просьбу Молли. - Посмотри вокруг. Вот тут я выросла. Это неважно, что большую часть жизни я провела в Англии. Именно здесь я всегда чувствовала себя другой: уверенной, способной на многое. Это место моей силы. В детстве я читала здесь сказки о рыжеволосой девочке Агавиг, которая умела разговаривать с реками, камнями и ветром. Другие дети сторонились её и не принимали в свой круг, иногда обижали и смеялись над ней, называя сумасшедшей. Но она не поддавалась унынию и грусти и радовалась тому, что у неё были свои друзья. Однажды в награду за её доброту и терпение ветер унёс её в место, где она встретила... - ...мальчика по имени Райогнан, который оказался маленьким королем. Я тоже читал эти сказки, когда мне было шесть. - Скажи мне - только честно - ты представлял себя на месте Райогнана? - Иногда мне кажется, что до сих пор представляю. - Шерлок, я хочу попросить тебя. Всего на один день и на одну ночь. Давай забудем, кто мы есть на самом деле. Я обещаю, что никогда не попрошу о большем. Шерлок молча расстелил красный клетчатый плед, взял Молли за руку и увлёк на землю, крепко прижимая к себе. Он прекрасно понимал, о чем "Агавиг" пыталась ему сказать. И от этого было горько. Шерлок Холмс ничего не может ей дать, кроме одного дня и одной ночи. Но если это именно то, чего Молли сейчас хочет, он не имеет права отказать. В конце концов, он обязан ей жизнью. Конечно, это была официальная причина. На самом же деле сыщик слишком боялся стать уязвимым. А в присутствии этой девушки Шерлок всегда немного терялся, но предпочитал вести себя как конченый ублюдок и эгоист. Отталкивать людей он умел виртуозно и, в общем-то, не страдал от надуманного одиночества. Но на этот раз обстоятельства привели его к Молли слишком близко - особенно сейчас, когда её тёплое тело было прижато к его. Под кожей что-то бурлило, кончики пальцев жгло от прикосновения её пальцев, и в груди вдруг оказалось слишком мало воздуха. Шерлок не понимал, как ему избавиться от этого давящего чувства, пока не попробовал поддаться порыву. Целовать Молли было невероятно. Она дрожала, льнула к нему, её тонкие пальчики гладили его волосы, лицо, шею, плечи - и от этих касаний он боялся сойти с ума. Уложив её на спину, вошедший во вкус любовник опустил лямки платья и обнажил небольшую, но высокую грудь. Шерлок покрывал поцелуями каждый сантиметр нежного тела, гладил, сжимал, ощущая себя путником, нашедшим родник в пустыне. Реакция Молли на его ласки была идеальной: она выгибалась, запрокидывала голову и нежным голосом повторяла его имя, умоляя продолжать. Никогда это чувство не было таким острым, в котором, помимо сексуального голода, утолялся голод его сердца. Впервые плотское удовольствие оказалось не просто набором техник для получения разрядки партнеров. Ранее Шерлок не чувствовал ничего подобного. Доведя Молли до пика блаженства, он перевернулся на спину, прижал её к груди и посмотрел на небо. Оно было чистым и бесконечным - примерно то же самое ощущал он внутри. *** Дождь усилился. Шерлок чертыхнулся и, поднявшись с намокшей лавки, направился в сторону дороги, чтобы поймать такси. Перед глазами все ещё было то самое голуэйское небо, которое видело самый счастливый день его жизни. Сегодня Молли пришла на свадьбу Джона с Томом. Официально. Шерлок понимал, что не имеет права на ревность. Но внутри все разрывалось от боли - физической. Слишком много сантиментов за один вечер. Каждый должен быть счастлив и любим, если хочет этого. А он не создан для любви. Но как ни пытался возродившийся и приумноживший свою славу детектив отрицать способность на чувства, почти каждый вечер он вспоминал строки, которые написал Молли прежде, чем покинуть её на рассвете. "Милая Молли! Я благодарен тебе за твою доброту и нежность, за то, что ты доверилась мне. Это были невероятный день и удивительная ночь. Я буду помнить об этом всегда. Прошу, не жди меня и выполни своё обещание. Будь счастлива. А я буду в порядке". Шерлок не знал, что это письмо Молли бережно хранила и каждый вечер перечитывала - даже когда Том был с ней. Шерлок не знал, что Молли умоляла Майкрофта отправить её на задание вместе с ним, доведя последнего до приказа не впускать несостоявшуюся шпионку в Diogenes Club. Шерлок не знал, что пятнадцать минут назад Молли рассталась с Томом, а на разрядившемся телефоне его ждало сообщение: "Завтра в 8:45 выезжаю в Голуэй. Кэт будет рада тебя видеть. И я тоже. Твоя Агавиг"