The Shelter Herself and Peter Pan

Она сидела в лагере на давно уже упавшем дереве, когда увидела его в первый раз с момента того инцидента. Тепло от костра приятно согревало ее продрогшее тело. Мальчишки давно уже не беспокоили ее. Они были далеко, на другой стороне острова, потому что… Питер наказал их. С тех пор, как ей удалось убежать от Питера, она больше не видела его, как и остальных потерянных мальчишек, кроме Феликса, которого Питер отправлял проверять ее. Прошло уже два дня. В течение двух дней она чувствовала себя виноватой, отчаявшейся. Это был всего лишь один маленький мальчик, который случайно ранил ее, и теперь Пэн наказал их всех. Два дня она переживала за судьбу мальчиков, потому что она знала на что он способен. Она пыталась спросить Феликса, когда он приходил к ней, но все, что он сказал, было: — Ничего хорошего. Поэтому, увидев его, выходящего из леса, она инстинктивно встала и побежала к нему: — Что ты сделал с ними? Питер остановился, приподняв бровь и поднял свои руки. — Я надеялся на более радостное приветствие. — Тогда ты слишком наивен! — она выкрикивает. — Ты просто наказал их, когда я сказала тебе, что это не их вина! Но ты наказал их! Ты оставил меня здесь одну, заставив винить себя в том, что они страдают из-за меня! Его глаза стали темными, и, когда он был всего в нескольких шагах от нее, он остановился и скрестил руки на груди. Венди испугалась, она знала, что не должна кричать на него, но она была так зла. — Они этого заслужили, — он прошипел. — Все они должны знать, что они и пальцем тебя не могут тронуть. Она сглотнула, столкнувшись с ним глазами. Он был слишком близко, а она слишком хорошо помнила, что произошло между ними два дня назад. Она заставляла себя забыть об этом, и у нее это хорошо получалось, пока она была одна, но сейчас он был рядом… его присутствие разрушило все те барьеры, которые она выстроила между собой и этим воспоминаниями. Но теперь все воспоминания снова всплыли в ее голове. Эти укусы, поцелуи, его губы на ее теле, и то, как она оказалась в ловушке между ним и деревом… Ее лицо покраснело, когда она посмотрела ему в глаза. Он пожал плечами и повернулся обратно в сторону леса. — Что бы ты там не думала, они могут прийти сюда в любой момент, они… Но она не слышала его, потому что она заметила на его затылке что-то. Три царапины. Три прямые, красные царапины. Венди знала, точно знала, как он их получил. Это были следы ее ногтей. Она оставила на нем свои отметки, когда он оставляя поцелуи на ее коже, когда она так бесстыдно стонала под ним. Он вновь повернулся к ней, она не могла вымолвить ни слова. Разве он не выпил воды из источника? Почему он просто не вылечил эти царапины? Почему он оставил их? Зачем? — Что? — спрашивает он, приподнимая бровь. Она слишком долго молчала. Она не может больше молчать. — У тебя царапины, — она еле сдерживает себя, чтобы не добавить, которые я оставила тебе. Он поднял бровь. — Ты имеешь в виду это? — он коснулся затылка. — Я даже и не заметил. Теперь она абсолютно ничего не понимала: — Так ты не заметил, но знаешь, где он находиться. Он засмеялся, но она знала, что это был не просто смех, он старался перекрыть им своё смущение. — Покажи мне свою руку, — строго сказала она. Но Пэн просто в удивлении уставился на нее, поэтому она сама взяла его за руку. Едва она успела взглянуть на его рану (она была там, она была там), как он отдернул руку. Она пристально посмотрела на него. Интересно, почему бы ему не выпить его драгоценную (отравленную, отвратительную) воду, как он обычно делал, когда на его коже появлялись раны. Даже, если они были еле заметны. — Почему ты оставил их? — она прошептала. Это был самый длинный период времени, когда он просто молчал, не зная, что ответить ей. — Почему бы и нет? — он ухмыльнулся, но она уже знала правду. Она знала. Он хотел помнить тот момент. Она покраснела, Венди была расстроена, зла на него, да как он смеет… Она хотела влепить ему пощечину, но она была недостаточно быстрой. Он схватил ее за запястье и притянул к себе. — Мне жаль, моя маленькая птичка, но, — прошептал он. — Мне это нужно. У нее не было времени, чтобы опомниться, она почувствовала странную тряску, и в следующий момент она заметила, что они уже не стояли снаружи, а были внутри ее дома на дереве. Питер наклонился к ее шее, он набросился на нее, как будто он был изголодавшимся зверем, а она была его добычей. Он подтолкнул ее к кровати, собираясь закончить то, что они начали два дня назад. Это странное, терпкое чувство начало контролировать Венди. Тепло заменяло прохладу там, где он касался ее губами. На ее шее, подбородке, ранке на щеке, ее ключицах. Теперь ему не нужно было держать ее за руки. Одной рукой она сильно впилась в простынь, пока другая находилась в его волосах. Она была удивлена, насколько его волосы были мягкие. Он посасывал её шею (по-другому она бы не смогла это назвать), но в один момент он укусил её, от чего кровь закипела. Ее свободная рука схватила его за ткань футболки, притягивая его еще ближе. Она почувствовала что-то теплое, мягкое, мокрое на ее ухе, и когда она поняла, что он лизнул ее, а затем взял ее мочку уха между зубов, она едва смогла сдержать стон. В место него из ее рта вырвался легкий вздох. Но Питеру было достаточно и того, чтобы ухмыльнуться. Он был так близко, и Венди вдруг поняла, что она хочет его. Подождите-ка… Она что? Поэтому, когда Питер снова нагнулся к ней, но не коснулся ее губ, а припал к другой стороне ее шеи, она почувствовала в себе такую ​​страшную пустоту, которую она никогда не чувствовала прежде. И когда он раздвинул ее ноги, она поняла, что это неправильно. Просто неправильно. Поэтому она поправила ткань своей сорочки и мягко подтолкнула его в грудь. Это было слабое прикосновение, но он почувствовал это и остановился. Он послушался ее? Он ее послушал! Он убрал ее разбросанные по всей подушке волосы, чтобы лечь рядом с ней. — Я просто… — она вздохнула. — Я просто. Хочу кое-что дать тебе. Это удивило Питера. Голос пропал, Венди не могла произнести больше ни слова, поэтому она просто сильнее толкнула его в грудь, и он позволил ей это. Он отпустил ее запястье, которое уже было красное из-за его крепкой хватке на нем. Она бросила на него свой взгляд, но он не смотрел на нее, его внимание было приковано к ее запястью. Он выглядел так, как будто ему было жаль. Она провела пальцами по его лицу, чтобы заставить его взглянуть ей в глаза, и когда он это сделал, она не смогла сдержать улыбку, она хотела сказать ему, что все будет в порядке, что она прощает его, потому что… Потому что она Венди Дарлинг. Его выражение лица смягчилось, она глубоко вздохнула, закрыла глаза и наклонилась к его шее. Она хотела сделать ему так же хорошо, как он сделал ей. Сначала она едва коснулась губами его кожи. Губы мягко касались его шее, прокладывая мокрую дорожку от его подбородку к ключице. Она слышала, как тяжело он дышал, тихо постанывая. Мысль о том, что она причина его сбившегося дыхание, заставляло ее хотеть его ещё больше. Она оставляла поцелуи на его ключице, за ухом. Она мягко провела губами по щеке, поцеловала его закрытое веко. Она наклонилась еще ближе к нему, чтобы она могла дотянуться до его затылка и оставить очередной свой поцелуй там, где она поцарапала его два дня назад. Его рука скользнула по ее спине и опустилась на ее талию. Она схватила его за плечи, притягивая его все ближе и ближе. Он провел пальцами по ее спине вверх, зарываясь пальцами в ее волосах. Ее мягких, гладких волосах. Затем она просто кусала и облизывала его ухо, как он это делал с ней до этого, она чувствовала, как он дрожал. Венди выпрямилась, чтобы увидеть лицо Питера. Его глаза искрились. Она двигалась инстинктивно, перекидывая через него одну ногу. Теперь она была сверху, а он позволил. Он уставился на нее, слегка приоткрыв губы (манящие губы), она не смогла остановить себя. Она и не хотела этого. Она закрыла глаза и медленно наклонилась к нему. Она чувствовала, как их дыхание встречается между ними. Она почувствовала, как их носы касаются, и она не могла не улыбнуться, ее руки опустились на грудь, и она почувствовала странный быстрое биение под ладонью. У него все же было сердце. И в этот момент она почувствовала, как Питер движется под ней, он наклонился и… И он наконец поцеловал ее. Они слились в одно целое. Она дрожала, словно в лихорадке, запускала свои пальцы в его волосы, стараясь притянуть его ещё ближе. Его костлявые пальцы впились в ее бедра. Его язык проник в ее рот. Поцелуй становился все глубже и глубже. Она таяла под его прикосновениями. Задыхаясь, они сражались за каждую каплю воздуха. Ее сердце билось так сильно, что могло выпрыгнуть из груди. Прошло пару секунд, минут, часов. Они не отпускали друг друга, словно их близость была единственным шансом, чтобы выжить. Но когда последняя частичка воздуха покинула их, они отпрянули друг от друга. Она медленно открыла глаза и увидела перед собой его, жадно глотающего воздух. Все внутри нее кричало. Что ты наделала? Зачем ты позволила целовать себя? Но она не слушала, потому что он стоял здесь рядом с ней такой беззащитный, хрупкий. Он открыл глаза и тихо рассмеялся, вновь целуя ее в губы, от чего ее лицо стала ещё краснее (возможно ли это?) Он уткнулся лицом в ее шею, она обняла его. И хотя он долго колебался, но все же обнял ее в ответ. Она нуждалась в этом. Она нуждалась в этой его мягкой стороне. Она нуждалась хоть в каком-то разнообразии на этом Острове. Она хорошо знала, что это не будет длиться вечно. В любой момент он может уйти. Но сейчас она наслаждалась этим моментом, наслаждалась его сбитым, неровным дыханием, наслаждалась той мыслью, что его дыхание сбилось из-за нее. Потому что она знает, кто она. Она его убежище, независимо от того, насколько он отрицает это. Она — его приют, а он… Питер Пен.