Часть людей обольщается жизнью земной, Часть — в мечтах обращается к жизни иной. Смерть — стена. И при жизни никто не узнает Высшей истины, скрытой за этой стеной.
Омар Хайям
Смерть сидела на краю пропасти, свесив ноги вниз, и смотрела, как где-то в глубине тьмы и теней горело пламя Ада. Ей было скучно. Впрочем, Смерть сомневалась, что может испытывать хоть какие-либо чувства. Нет, она даже была уверена в этом. Разве может что-то чувствовать Смерть, когда она забрала столько жизней, видела столько страданий и человеческого горя? Нет, она была совершенно уверена, что не может что-либо чувствовать. Но всё же ей было скучно. Сзади раздалось тихое шарканье подошв туфель об мелкие камни, которое становилось всё ближе и ближе. Вскоре, кто-то приземлился рядом со Смертью и тоже свесил свои длинные ноги в белых, начищенных до блеска туфлях в пропасть. — Привет, сестрица, — сказал, как всегда, приятно улыбаясь, Жизнь. Он словно принёс с собой свет, который теперь прогонял тьму, сгустившуюся вокруг Смерти. Но он никогда не сможет прогнать её навсегда. Когда-нибудь она всё равно вернётся, когда-нибудь настанет её час. — Здравствуй, брат, — Смерть говорила очень медленно, а её слова были, словно вьюга в зимнюю ночь, и в них не чувствовалось той теплоты, что была в приветствии её брата. — Зачем ты пришёл ко мне? — Неужели я уже не могу навестить свою сестрицу? — тон Жизни стал немного обиженным. Они не виделись уже сколько тысяч лет, а она так холодно его встретила. — На мой взгляд, нам нет нужды встречаться, — всё так же холодно ответила Смерть. — Мы с тобой слишком разные. — Ты так считаешь? — Жизнь немного задумался и бросил камушек в пропасть. — А на мой взгляд, мы с тобой слишком похожи. — И чем же? — Смерть даже позволила себе усмехнуться, уж слишком нелепа была эта идея. Смерть и Жизнь — разве это не самые, что ни на есть, разные вещи. Это как день и ночь, тёмный и светлый, тёплый и холодный. — Да собственно всем, — протянул Жизнь, смотря на небо, где были видны первые ступеньки лестницы, ведущей к одним из врат Рая. — Я приношу страдание, я забираю души людей, когда приходит их час. Я забираю у них всё, что было им дорого; всё, что они успели приобрести за жизнь. Я прихожу к ним иногда без предупреждения и стука, просто вхожу в их комнату или нахожу их на улице, и забираю. Мне неважно, кто они, я просто прихожу и забираю их душу, где бы они ни были — во дворце или в лачуге, на балу или в одиночестве. Для меня нет границ; нет дверей, которые я не могла бы открыть; нет преград, которые бы не рухнули передо мной. Я забираю всё, а взамен ничего не даю, — Смерть уже давно так много не говорила, но Жизнь слушал её внимательно, а потом задумался над услышанными словами. — Ты права, сестрица, что после своего прихода всегда оставляешь горе, тоску и слёзы, но неужели ты не видишь, что иногда ты приносишь… избавление? — Жизнь слегка наклонился, чтобы заглянуть в лицо своей сестры, скрытое под большим капюшоном. Но там ничего не было видно, кроме двух светло-голубых горящих огоньков. А он ещё помнил, какими прекрасными голубыми глазами они когда-то были. — Порою, когда человек страдает от болезни или от своей судьбы, неужели ты в этот момент, когда, сжалившись над ним, приходишь к нему, неужели в этот момент ты не даёшь ему освобождение? Даруешь свободу от мучений и страданий, забирая его. — Но разве не тебя, брат, все так любят? — немного помолчав, спросила Смерть, и даже подняла глаза на своего брата. — Когда приходишь ты, все тебе радуются, а когда я, то все рыдают. С тобою люди ассоциируют тепло и счастье, со мной же холод и страдания. Неужели ты действительно считаешь, что мы с тобой похожи? На лице Жизни появилась лёгкая улыбка, которая выглядела неестественно угрожающе для такого прекрасного лица: — А разве ты не знаешь, что порою жизнь хуже смерти? Я с лёгкостью могу заставить людей страдать, для того, чтобы наказать их; для того, чтобы проучить их и надоумить. Поверь, не все страдания приходят со смертью и после неё. Порою всё окупается ещё при жизни, а то, что после, всего лишь добавка к уже испытанным страданиям. Я мучаю человека всю жизнь, давая ему и радость, и горе, чтобы он наслаждался радостью, всегда помня о перенесённой горечи. Порою я мучаю человека так, что смерть кажется ему спасением. В этом мире всегда должно быть что-то хорошее, а что-то плохое. Обречённого на нестерпимые жизненные страдание смерть кажется спасением от них, а для человека, что счастлив в жизни, который добился много и хочет ещё, смерть — это наказание. Мы с тобой похожи, если смотреть с разных точек зрения, а если с одной — то мы с тобой просто палка о двух концах. Но мы две половины, две части, при составлении которых получается Судьба, а в конце концов — Вечность. Бесконечный круговорот, который никогда не закончится , и мы с тобою по-прежнему будем Жизнью и Смертью, по-прежнему будем приводить и забирать души из этого мира, отправляя его в другой. И мы с тобою всегда будем наказанием и милосердием. И всем уготована Судьба, не только каждому человеку, и даже не только нам с тобою, но и этому миру, который, как и вся жизнь человека, то будет рушиться, то возрождаться. Возможно, и мы когда-нибудь "умрём", — Жизнь замолчал и, опустив плечи, бросил ещё один камень в пропасть. Сейчас на его светлом лице читалась печаль. — Вижу, ты отлыниваешь от работы, раз у тебя есть время о таком думать, — Смерть впервые за долгое время пошутила, да и говорила то она так же давно, как и шутила. — Нет, сестра, я просто всё это вижу, мне и думать-то не надо. Всё это творится у меня перед глазами. Мне нравится это и не нравится одновременно. Но я не думаю что-либо менять. Не я должен менять это и не ты. Возможно, даже не Он, — Жизнь посмотрел в небо, там, где виднелась лестница к одним из врат Рая. — Да, пусть вся человеческая судьба и прописана в Книге, но думаю, они всё же будут не раз пытаться изменить её. Возможно, это даже у них получится, — он усмехнулся своей собственной наивности. — Думаю, только ради этого, чтобы посмотреть, смогут они изменить что-либо или нет, можно продолжать существовать ещё много сотен тысяч лет. Они замолчали и просто сидел рядом друг с другом, смотря в пропасть. Сейчас там, внизу и наверху, люди получали то, что заслужили при жизни: кто-то наказание, а кто-то блаженство. Но стоило ли это того, что они умерли и того, как они прожили жизнь? — О-оу, — Жизнь достал из внутреннего кармана своего светлого пиджака золотые карманные часы с красивым вырезным рисунком и одним нажатием открыл их крышечку, — кажется, я скоро могу и опоздать. — И куда же ты? — спросила Смерть брата, в её голосе послышалось лёгкое разочарование. — О, ты так холодно меня приняла, а теперь не желаешь, чтобы я уходил, — сестра ничего ему не ответила, поэтому он просто встал и отряхнул свой костюм от пыли. — Боюсь, мне всё же нужно будет уйти, не хочу пропустить рождения Его сына. Это будет ещё один человек, что попытается изменить этот мир, может, у него это получится, — Жизнь развернулся и направился прочь от пропасти и своей сестры. — Он получит жизнь, наполненную страданий? — вдруг спросила Смерть всё тем же холодным, как тело мертвеца, голосом. Жизнь остановился и, развернувшись, посмотрел на свою сестру с удивлением, а потом его губы расплылись в улыбке: — Возможно… — загадочно протянул он. — В его жизни будет много страданий, а более мучительной будет его смерть. Но порою страдания приносят счастье. Жизнь произносил последние слова, уже удаляясь от пропасти, а Смерть по-прежнему осталась сидеть у её края. Значит, на этот раз она будет освобождением.Конец... Но и у конца всегда есть продолжение.