***
Домой мы с Мироном завалились под утро. Даже странно как-то называть теперь эту квартиру нашим домом. Мирон чуть не уснул в такси. Мужчина не спал с начала вылета из ЛА. И хотя перелет, вместе с пересадкой в Москве и занял у него больше шестнадцати часов, всё это время он не сомкнул глаз. На момент когда еле живой Мирон соприкоснулся с подушкой, он не спал уже около двух суток. Он прижал меня к себе, и мы мгновенно провалились в сон. Проснулись мы после обеда. Мы проспали несколько будильников и не услышали больше десяти звонков от Жени. Благо, что Мирон успел перезвонить ей до того, как Женя выехала к нам вместе с нарядом полиции. Получив по пятое число за то, что перепугали ее до чертиков, мы поехали в офис ВМ. Там нас ждала мини-вечеринка в честь баттла. Когда мы вместе вошли в кабинет, держась за руки, никому не удалось скрыть удивление. Ваню вообще одолел ступор, он как истукан несколько минут смотрел на нас ничего не понимающим взглядом. А когда до него наконец-то дошло, что я вернулась, парень от радости перекинул меня через плечо и закружил на месте. - Ваняяя, пуустии! Меня уже тошнит! – давясь смехом, пищала я. Он поставил меня на землю и крепко обнял. - Давно пора было уже это сделать! – обратился он скорее к Мирону, который стоял в паре метров от нас, чем ко мне. - А я, кстати, на тебя в обиде, - я театрально надула губы. - За что?.. - Ты даже не поздравил меня с Днем рождения! Ваня смутился и отвел глаза. - Я хотел, - начал оправдываться парень, - но, кое-кто, запретил мне к тебе лезть…Ай! В Ваню полетела подушка с офисного дивана. - Мне больно, придурок! – Ваня кинул подушкой обратно в Мирона. Тот увернулся и показал ему фак. Вот она, настоящая дружба. Это точно не поменялось.***
А потом был Ледовый. Всё-таки мне было предначертано судьбой попасть на этот концерт. Только находилась я не в зале со всеми остальными поклонниками, а за кулисами, в окружении команды Мирона. Даже вечно уверенный в себе рэпер, не скрывал своего волнения. В день концерта творился какой-то немыслимый хаос. Все бегали как заведенные, кричали друг на друга, срывались по поводу и без. Ваня порывался напиться еще до начала концерта, за что получил от Мамая по шее. И только Женя ходила как ни в чем не бывало, и если бы не зеленый цвет лица, я бы сказала, что она справлялась лучше всех. Несмотря на всё, концерт прошел круче, чем можно было представить. За Ледовым последовал Олимпийский, где грань реального и воображаемого стерлась. Еще пару лет назад это всё казалось неисполнимой мечтой, а сейчас больше 20 тыс. человек скандируют имя Мирона. Я видела, как в его глазах плескалось не самодовольство и самоутверждение, а подлинное счастье. Стоя в сторонке, пока Мирон в один голос с толпой зачитывал треки, я ловила себя на мысли, что до невозможного восхищаюсь им. Чтобы он не делала, на какие поступки не шёл, сцена была его призванием. А еще мне льстило, что среди миллионов девушек на свете, он выбрал меня. И теперь он мой, насколько это вообще может быть возможно. Затем начался тур по остальным городам. Раньше я часто представляла себе, какого это ездить из одного города в другой в бронике, какого это видеть каждый раз новую публику, и какого это видеть, как фаны радуются встречи со своим кумиром. Теперь я прочувствовала все прелести и недостатки жизни на дороге на себе. Иногда это было изнурительно тяжело, но большинство моментов хотелось навсегда запечатлеть в памяти. Еще по приезду в Питер, мы все условились, что факт наличия у Мирона девушки, должен оставаться в строгой секретности. Но как сделать так, чтобы вездесущие фанаты и папарацци не сфотографировали нас исподтишка, никто не знал. Были даже сумасшедшие идеи менять парики перед и после каждого концерта (угадайте, кто был автором этой идеи), но, в конечном счете, мы сошлись на простой истине – если хочешь что-то спрятать, положи это на видное место. Я вела себя как ни в чем не бывало, и если возникали какие-то вопросы по поводу того кто я, мы говорили что я помощница Жени. Естественно мы не обнимались и не целовались на публике, но и не разбегались на три метра друг от друга, если видели незнакомых людей. В ноябре Мирон на несколько дней улетел в Штаты. Сколько бы связей и денег не было у мужчины, визу мне никто так быстро оформить не мог, и я, воспользовавшись моментом уединения, взялась за учебу. Между Ростов и Краснодаром я быстро смоталась домой. Заехала в универ, к Мише и к папе на работу. В отношениях с мамой оставался ледяной холод. После того как я, грубо говоря, смылась в Питер без ее одобрения, она предпочла вообще не общаться со мной. Это ужасно ранило меня, но благодаря поддержке Мирона, я смогла это более-менее пережить. Её сердце начало оттаивать лишь спустя полгода, мы даже стали созваниваться раз в несколько недель. О том с кем именно я встречаюсь, я решила пока не рассказывать, не говоря уже о личном знакомстве. Что касается наших отношений с Мироном, то если вы подумали, что всё было как в сказке, то вы глубоко ошибаетесь. Да, мы нуждались вдруг друге, как в воздухе, да, мы не могли жить друг без друга, но и не стали жить душа в душу. Мы ругались как и прежде, иногда даже пуще чем летом. Было и такое, что посуда билась об стены, и вещи летали по комнатам. Пару раз даже я уезжала то к Жене, то к Ане среди ночи, но каждый раз после примирения, я чувствовала, что ниточка, которая нас связывает, становилась крепче каната. Идеальных отношений не бывает. И пускай Мирон не говорил мне вслух о том, что любит меня, это выражалось в его поступках: в его отчитывании, когда я зимой забывала надеть шапку, в том, что он в любое время суток готов был забрать меня из другого конца города, в том, что он помнил какое мороженое я люблю, в том, что следил отправила ли я очередное задание преподавателям и т.д. И когда всё же заветные три слова вылетели из его уст, я не удивилась, я знала, что так было уже давно. События один за друга сменяли друг друга, и иногда так быстро, что я не успевала опомниться. И мне это нравилось. Впервые в жизни, я чувствовала себя настолько уверенно и спокойно. Я чувствовала, что вот он, мой дом. Рядом с этими людьми, рядом с Мироном. И ни за что на свете я бы не променяла это все, ни за какие деньги и богатства. Потому что это и было мое счастье.