***
Вечером, когда холодное солнце клонилось к закату, а небо стало розово-оранжевым, все жители, от самых младших до пожилых, собрались у дома старой травницы. Целительница заговорила тихим скрипучим голосом: — Мы стали слишком злы и беспощадны, и теперь должны помочь друг другу, ведь их гнев… Её перебил резкий, громкий, похожий на рык, мужской голос: — Гнев? Вы все правда думаете, что нами управляют какие-то звери? — голос принадлежал низкорослому мужчине с крупными чертами лица и безобразной ухмылкой. Он стоял слева от травницы, опираясь грузным телом на резные деревянные перила. — Глупцы! Если они захотят и у них есть на то власть, то независимо от того, справимся мы или нет, они нас убьют. Между людьми шло тихое, похожее на шелест деревьев, неуверенное перешептывание. В толпе то и дело слышалось низкое бормотание и грустные вздохи. Люди роптали. Никому не хотелось идти на верную гибель ради блага других. — Но мы должны, — голос целительницы звучал тихо, но уверенно, — должны, если хотим жить. Мужчина, стоявший слева от травницы, громко и раскатисто рассмеялся. Голоса в толпе стихли, а он заговорил: — Ну, если так, — сказал он, всё ещё смеясь, — я пойду и принесу вам головы этих существ к моменту, когда на небе появятся первые звёзды! В следующий вечер в предзакатный час небо вновь заволокло плотным свинцовым полотном. Мужчина стоял на берегу тихого моря, на прозрачной глади которого не было ни одной волны. Дул слабый, еле заметный, но ледяной ветер. С первыми каплями, упавшими на землю, всё переменилось. Через несколько мгновений начался сильнейший шторм, волны на море вздыбились, и из них вышли три величественных гиппокампуса, чья чешуя переливалась от крупных прозрачных капель воды всеми цветами радуги. Взгляд их был спокоен. Как только они медленным, царственным шагом вышли на берег, ветер вновь стих. Дождь лил на серо-желтый прибрежный песок и огромные каменные валуны, раскиданные по всему берегу. — Ты, — заговорил зверь, стоящий в центре, — пройдешь моё испытание силы. Если не справишься, то сгинуть тебе в холодной морской пучине! Ты будешь стоять на том камне, — гиппокампус указал головой на огромный валун, возвышающийся над водой, — и, если волны и ветер не сломят твою силу духа, то мы оставим тебя в живых. В глазах испытуемого появился страх и сомнение. Его сердце быстро забилось, а к горлу подкатил плотный ком. — Ты сомневаешься? — прогремел голос зверя. Чудовище одним движением чешуйчатого хвоста, похожего на рыбий, подняло мужчину в воздух и перенесло на валун. Всё море было спокойным, царил штиль, кроме валуна, вода рядом с которым, казалось, кипела. Вокруг камня поднялся сильный ветер, и разбушевались волны. Так он стоял на холодном, мокром от солёной воды валуне несколько часов. Некоторое время, совсем недолго, он был спокоен, но потом эмоции одолели мужчину. Сначала он рыдал, проклиная судьбу за то, что дала ему это испытание, потом его одолела ярость, и он начал осыпать проклятиями царя Посейдона, гиппокампусов и людей, виня их во всем. Спустя какое-то время море стихло, и зазвучал бесцветный, размеренный голос: — Ты слаб и глуп. Винишь в своей слабости и глупости других. Ты не должен жить среди людей. Вода рядом с камнем забурлила, и в расщелине на дне открылась пещера. Мужчину холодным воздушным потоком затянуло в расщелину, которая тут же захлопнулась над его головой. Он упал в пещеру, ударившись обо что-то твёрдое. В первые несколько секунд было темно. Раздавалось гулкое эхо от капель, падающих откуда-то сверху на холодные камни пещеры. Кроме этого эха не было слышно никаких посторонних звуков. Сердце мужчины быстро забилось. Его неверие в то, что он может погибнуть именно таким способом, перерастало в страх того, что же случится дальше. Голубое свечение озарило тёмную пещеру. Пленник огляделся вокруг и увидел, что холодный камень у него под ногами — это вовсе не камень, а прозрачное синее и фиолетовое стекло, а пещера, казавшаяся крохотной в темноте, при свете оказалась огромной. Посреди пещеры было маленькое озеро с прозрачной водой. В ней плавали сотни маленьких рыбок всех цветов радуги. Они сновали туда-сюда по всему озерцу. Пленника мучала жажда. Он наклонился к воде, зачерпнул ее большими ладонями, и поднес к пухлыми губам. Вода оказалась пресной и вкусной, но практически ледяной. «Холодно», — сказал мужчина, но не услышал звука своего голоса. Он попытался согреться, растирая ладонями плечи, но ничего не вышло. Мелкая нервная дрожь пробежала по его телу. «Может, я умер?» — спросил он, сам себя не понимая, мысль ли была это или он произнёс фразу вслух. Он ходил по пещере вперёд-назад, не слыша звука собственных шагов. Тишина сводила его с ума. Сев на холодный пол пещеры, он долго смотрел вдаль, ругая судьбу, жителей деревни, которые отправили его на верную смерть, и природу за то, что она не даёт ему пищу, а даёт только холодную воду. Сколько он так просидел, он не знал. «Где я?» — прошептал он, шевеля пухлыми губами, но голоса своего вновь не услышал. Через несколько секунд он попытался закричать - и снова ничего не вышло. Стены пещеры будто поглощали каждый издаваемый им звук. — Это пограничье, — сказал вдруг чей-то неведомый голос. — Ты будешь влачить своё существование здесь вечно, — голос был ровный и бесцветный, но его обладателя нигде не было. — Ты был зол, жесток и обвинял во всём том, в чем был виноват сам, других. Думаешь, ты святой? «Но в чем я виноват? — подумал мужчина. — Я не делал ничего плохого!» В этот момент ему начали мерещиться разные события из его жизни. Он увидел всё, что делал за всю свою жизнь: конфликты с матерью, когда у него были проблемы с работой, крики на жену и детей, драки, когда он спорил с кем-то из знакомых или друзей, и постоянное оправдание тем, что ему все должны, а он совершенно ни в чём не виноват. В это же время испытание проходили ещё несколько мужчин, живших в деревне. Всех их ждала та же участь, что и их предшественника. Спустя несколько дней, когда уже никто не ждал вестей от морского царя, в деревню прилетела серая чайка. Она постучала тонким клювом в дверь травницы и, положив на порог свиток, перевязанный скользкими зелеными морскими водорослями, улетела в сторону моря. Женщина открыла дверь и огляделась по сторонам. «Показалось?» — подумала она, но, взглянув под ноги, увидела лежащий на пороге лист бумаги светло-синего цвета. Развернув его, она начала читать послание, написанное бурыми чернилами: «Да будет испытание терпения. В следующий восход у чёрного грота». Вечером снова собрался совет деревни. Люди стояли кругом, замыкавшимся у крыльца дома старой целительницы. Дул холодный, северный ветер, кроны деревьев о чем-то перешептывались. Птицы грустно пересвистывались, предвещая недоброе. — Они написали послание, — женщина продемонстрировала голубой листок, подняв его над головой так, чтобы все присутствующие его видели. — Они требуют отправить наших детей к чёрному гроту, — грустным скрипучим голосом сообщила травница, — на рассвете. Жители деревни снова зароптали: — Ни один из наших мужей не вернулся домой, — тихий, печальный голос принадлежал девушке, стоявшей поодаль от остальных людей и кутавшейся в тонкую серую шаль. — Теперь эти чудовища хотят забрать у нас еще и детей. Говорящая была бледной и худой, казалось, что любой порыв ветра мог поднять ее в воздух. Около её ног стояли два мальчика-близнеца, похожих на неё только большими светлыми глазами и тонкими губами. Оба они были высокими и широкоплечими. Выглядели мальчишки старше своих семи лет. Они о чём-то тихо перешептывались. — Я им верю, — с невозмутимым видом произнесла травница. — Быть может, такова наша доля и следует проявить смирение? — Смирение? — удивлённые и полные недовольства возгласы послышались со всех сторон. В глазах людей читался страх, но они не были готовы смириться с тем, что им придётся отправить своих детей на смерть, как это было с несколькими мужчинами. Начал накрапывать мелкий, и от того неприятный, дождь. — Солёный, — громко произнёс один из близнецов, поймав крупную мутную каплю, упавшую с неба, и слизнув её с тыльной стороны ладони. — Дождь солёный! — Они знают, что мы сомневаемся, — голос говорящего был детским, — надо идти, — в центр Круга вышел невысокого роста мальчик. — Я знаю, что они не обидят. Я пойду. В центр начали по одному выходить и другие дети. Все они были совершенно разными: маленькие и уже почти взрослые настолько, что вскоре они не будут считаться детьми, девочки и мальчики из совершенно разных семей. Матери хватали детей за руки, со слезами на глазах пытались объяснить им, что-то место, куда они хотят пойти, опасно и что дети могут больше никогда не вернуться. На некоторых эти уговоры подействовали и они остались в кругу. Последними, крепко обняв мать, вышли близнецы. Женщина пыталась скрыть слёзы отчаяния. Она была готова к тому, что больше никогда не увидит своих детей. В час, когда бледное солнце укрывалось краем горизонта, дети собрались у огромной пещеры. Вход в неё был завален огромной морской раковиной жемчужной чёрного цвета. С моря дул слабый ветер. Они прождали несколько часов, сидя на холодном белом песке и камнях, раскиданных то там, то тут по берегу. Ребята тихо беседовали между собой, а когда затихали, слушали шум волн, набегавших и разбивавшихся об огромные серые валуны, и вглядывались вдаль в ожидании момента, когда наконец поверхность воды забурлит и из неё грациозным шагом выйдут чудовища. Было тихо. — Где же они? — тихо заговорила девочка лет шести, сидящая на небольшом камне. — Уже так холодно. — Давайте разведём огонь и согреем еду, — раздался голос самого старшего из ребят, юноши, стоявшего на берегу и вглядывавшегося в тёмную, непроглядную синь моря. Он начал раздавать поручения: братьев-близнецов попросил собрать хворост, юноше, голубоглазому и светловолосому, больше похожему на ангела, чем на человека, поручил принести мелкие камни, чтобы высечь искру, а сам, позвав с собой троих младших детей, стал расчищать место для костра. — Вот камни, Юстин, — голос, раздавшийся за спиной, принадлежал юноше-ангелу, Джей и Кай принесли хворост: его будет достаточно, чтобы разжечь огонь и поддерживать его какое-то время. — Спасибо, Тимо, — Юстин поёжился и растер худые плечи ладонями. — Сейчас попробуем разжечь. Спустя несколько безуспешных попыток высечь искру из камней Юстин совершенно отчаялся. — Не выходит, — тяжело выдохнул юноша, сев на песок. В длинных тонких пальцах он перебирал камушки, размышляя. Дети, сидевшие рядом с ним, пытались согреться, растирая друг друга. Всем очень хотелось есть. — Ты плохо старался! — воскликнули Джей и Кай в один голос. — Да я старался, как мог! — закричал Юстин, разозлившись. — Да что вы вообще понимаете? Старшие уже было отчаялись, как вдруг самый младший из детей принес две тоненькие дощечки. — Давайте из дерева попробуем. Вдруг получится. У меня папа так делал, — сказал ребенок с надеждой. Тимо встал на колени на песке и стал тереть дощечки друг о друга над хворостом. Через несколько минут упорной работы маленькая искорка вспыхнула и подожгла сухие ветки. Ветер раздул огонь, и костёр наконец разгорелся. Дети сели вокруг разгоревшегося костра и стали доставать из мешков, которые им собрали матери, еду. Они делились друг с другом пищей, рассказывали страшные древние сказки о чудовищах и принцессах, королях и королевах, о морях и лесах, о том, что звёзды яркие потому, что их каждую ночь кто-то протирает белой тряпкой, и о том, что люди на другой стороне Земли ходят на руках. В эту ночь они больше не вспоминали, что их должна была ожидать страшная участь и встреча с морскими тварями, несущими смерть. В эту ночь в деревенских домах горел свет. Люди не спали. Матери ушедших детей плакали, мысленно прощаясь со своими любимыми мужчинами, детьми и прося небо вернуть их обратно. Травница тихо молилась, стоя на коленях у домашнего алтаря и прося, чтобы малыши и их отцы вернулись домой. В комнате удушливо пахло полынью и зверобоем, горящими в блюдце, что стояло на резном деревянном подоконнике. В царстве Посейдона в этот полночный час кипели громкие споры. Шёл Царский суд. Во главе огромного кораллового стола красного цвета на удобном кресле из переплетенных между собой ламинарий восседал сам великий Посейдон. В правой руке у него был серебряный трезубец — символ его власти. Справа и слева от него стояло по три Посланника. Рядом с Царем сидела группа присяжных, состоявших из членов царского рода: семеро статных сыновей, шестеро прекрасных златокудрых дочерей, трое приближенных и пожилой царский советник. — Папа, — ласково заговорила старшая дочь, — эти люди… Они прошли испытание. Их нужно помиловать. Их женщины молились. Дети не стали ссориться и ругаться, а помогли друг другу. Они добрые и могут сострадать! Все сёстры закивали головами в знак согласия. — Но отец! — закричали возмущенно двое сыновей, услышав речи своей сестры. — Их мужчины слабы и беспомощны. Они винят во всем окружающих, а не себя! Они ещё долго спорили, то крича друг на друга, то ненадолго затихая. Каждый пытался доказать, что именно на его стороне правда. Старый советник что-то прошептал на ухо председателю этого судьбоносного суда. — Довольно! — громогласно произнёс Посейдон, ударив тяжёлой левой ладонью о поверхность кораллового стола. Маленькие рыбки, сновавшие вокруг него, быстро расплылись во все стороны, оставив за собой дорожки мелких пузырьков. — Довольно, — повторил он уже спокойно, сев в кресло и облокотившись на его спинку. — Я принял решение. И мы с моими верными Посланниками исполним его. К утру, когда необычайно тёплое рассветное солнце показалось из-за горизонта, дети задремали, лежа на прогревшемся от костра песке. Им снилась деревня и родные. Дети проснулись, едва почувствовав, что земля под ними задрожала вновь. Они поднялись с песка и, встав в одну линию, взяли друг друга за руки. Вздыбились и забурлили морские воды. Из возвышавшихся над поверхностью воды синих волн вышел правитель морей, а за ним три гиппокампуса. Детей опутали оковы страха, и они стояли совершенно неподвижно, еле дыша. Один из морских коней по мановению трезубца Посейдона сорвался в галоп и, проносясь вихрем мимо детей, исчез. — Испарился, — шепнула маленькая девочка. Она крепко сжимала руку стоящего рядом с ней Тимо. Глаза младших детей были наполнены слезами, во взгляде старших читалось смирение. Им не было страшно. — Сейчас решится судьба вашего народа, — сказал один из посланников. — Мы идём в вашу деревню. Там свершится правосудие! Гиппокампусы медленно и гордо вышли из воды. Один из них вёз на своей сильной спине морского царя, вершителя судеб. До деревни дети шли молча, и каждый размышлял об одном: если умирать, то всем вместе, а если и жить, то жить достойно, не позволяя себе делать больше зла. Каждый из них вспоминал те моменты, когда обижал близких, грубил старшим и позволял себе вместо работы отдыхать. Они мысленно молились о том, чтобы им суждено было увидеть жизнь, а не погибнуть. Подойдя к деревне, они услышали громкий звон колоколов, который обычно извещал жителей деревни о пожарах и бедах. Люди выбежали из своих домов. Весть о надвигающемся бедствии застала их врасплох. Они собрались в круг у дома травницы. Гиппокампусы и Посейдон оказались в центре круга, а матери, увидев своих детей, поспешили обнять их и спрятать от морских чудовищ. — Смертные! — грохочущий голос принадлежал Посейдону, восседающему на спине одного из своих помощников-исполинов. — Вы злы и беспощадны. Вы не цените других людей и природу. Вас следует за это предать воде. Жители деревни начали обеспокоенно переглядываться и перешептываться друг с другом. Матери прижимали к себе своих детей. У многих на глазах блестели капельки слёз. Всех охватил страх, но ни один не посмел покинуть круг. — Но вы показали, — продолжил морской правитель, — что можете быть милосердны, помогать друг другу и у вас всех есть вера. — Посмотрите, — тихо сказала стоящая на крыльце своего дома травница, — это наши мужья! Люди обернулись в сторону, куда целительница указывала рукой. Мужчины, ведомые гиппокампусом, шли в сторону деревни. Начал накрапывать мелкий солёный дождь. — Живите достойно, смертные! — сказал Посейдон. — Живите в мире и согласии. Я оставляю вам одного из своих верных Посланников. Он будет следить за вами, и направлять на правильный путь. С этими словами Посейдон взмахнул левой рукой, и самый большой, и прекрасный из морских коней превратился в обычного гнедого коня исполинских размеров. Люди, счастливые тем, что они всё же заслужили право жить, даже не заметили, как Посейдон и двое его посланников растворились в усилившемся дожде.Часть 1
3 декабря 2017 г. в 15:44
Могущественный Посейдон помогал смертным, давая им воду, предотвращая засухи, а взамен просил у людей, чтобы они были добры и честны, помогали младшим и уважали старших, держали в чистоте воду, воздух, землю и свои помыслы. Люди сменялись поколение за поколением, помогая друг другу, оберегая от напастей и горестей, а великодушный хозяин морей, которого они чтили веками, передавая чувство уважения и признательности из поколения в поколение, был доволен ими, помогал смертным прожить свой век в достатке.
Когда люди начинали воевать и разрушать, то гневался царь морской, посылая бури, грозы и засухи, разрушая жилища и уничтожая урожаи. Тогда люди решали помогать друг другу, восстанавливать дома, делиться кровом и пищей, а Посейдон, видя, что они остались такими же милосердными, несмотря на все тяготы и трудности, усмирял свой гнев и природную стихию.
Так длилось год за годом, много веков.
Однажды смертные забыли о том, что обещали своему спасителю беречь друг друга и природу. Они нарушали законы, воровали, совершали кровавые убийства, истощали природу, вырубая леса и сливая грязные стоки в кристальные воды рек и морей, из которых они пили.
Разгневался Посейдон на смертных, забывших свои клятвы и данные обеты. Призвал величайший бог всех морей своих верных помощников и промолвил:
— Я дал им чистую воду, они загрязнили её. Я дал им дожди, чтобы их леса росли, урожаи поражали своим изобилием, и не было на земле голода, а они приняли это как должное! — гневный голос его раздавался даже по самым далеким водам, и все морские обитатели знали, что грядет величайшая буря. — Я просил взамен, чтобы жили они в мире и согласии, а они воевали и несли смерть для ближних своих. В них не осталось ничего доброго. Люди заслужили кару,
— с этими словами Посейдон взмахнул могучими руками.
Разверзлись тогда воды одного из самых полноводных и глубоких морей. За считанные мгновения ветер стал набирать силу, потемнело небо и сгустились чёрные-чёрные тучи.
Раздался грохот и шум штормовых волн. Стремительным галопом вырвались из владений Посейдона и помчались по земле двухголовые гиппокампусы — жуткие монстры, напоминавшие лошадей. Тела появившихся чудищ были покрыты мелкой голубой, белой и фиолетовой чешуёй. Хвосты, такие же чешуйчатые, были похожи на акульи, а в длинные гривы впутались зелёные ленты водорослей, морские звёзды, раковины и невиданной красоты чёрные и белые жемчужные бусины. Из ноздрей их вырывался иссиня-черный пар, а земля дрожала под их ногами.
Грохот копыт предвестников потопа усиливался. С каждым ударом их ног о землю воды становилось всё больше и больше, а с каждым кругом водяной столб становился всё выше и выше. Создали гиппокампусы бурлящее водяное кольцо вокруг жилищ смертных.
Маленькие дети, старики и взрослые, испугавшись, сбились в кучу посреди водяного занавеса.
Заговорили глубинные посланники морского царя и передали наставление Посейдона людям:
— Смертные стали слишком жестокими и несправедливыми! — голоса их то отдалялись, то приближались, отражаясь от кипящего водяного столба раскатистым эхом. —
Кражи, убийства, невнимание к ближним, жестокое отношение к окружающим, к милости Посейдона и к самой Матери-Природе! Вы безжалостны и злы. Вы будете уничтожены!
Люди с ужасом и трепетом наблюдали за происходящим. Малыши плакали, прижимаясь к юбкам матерей, женщины прятались за мужьями, боясь того, что кара за все плохие поступки скоро их настигнет.
— Да упадет же этот водяной столп! — продолжили говорить посланники Посейдона. — Да настанет на Земле потоп великий! Да погибнут все грешные!
Зашумели воды, готовые обрушиться на землю и затопить всё живущее на Земле.
Гиппокампусы с гулким грохотом встали на дыбы, запрокинув головы вверх, из-под их копыт полетели огненные молнии. Ударили кони морские, ногами о землю — задрожало небо. Казалось, оно было готово упасть и похоронить под собой людей.
— Стойте! — с этим криком из толпы, держась за руки, выбежали двое: высокий юноша и маленькая девочка. — Остановитесь! — дети подбежали к разгневанным гиппокампусам и, встав напротив одного из них, как им казалось, самого главного, старейшего и могущественного, заговорили: — Разве ваше желание утопить этих людей не является еще большим злом? Одумайтесь! — взмолились дети. — В нас и во всех людях осталось ещё чистое и светлое. То, за что благодетель наш, Посейдон, награждал нас с начала времён. — Юноша посмотрел своими ясными голубыми, словно два глубоких озера, глазами на Предвестника.
Зашумел водяной столп — предвестник скорой смерти всего живого, забурлила морская вода. Ледяные капли обожгли кожу стоящих рядом с гиппокампусами детей. Чудовища медленно зашагали навстречу друг другу, образуя круг.
— Мы не должны оставлять их в живых, Старейший. Великий Царь сказал, что у них больше не должно быть шансов на существование, — говорило одно из чудовищ так тихо, как только могло. Голос его шелестел, словно морские волны при слабом ветре.
Они ещё долго совещались. Голоса их то грохотали, как яростные раскаты грома, то затихали и превращались в шёпот мелкого летнего дождя. Они топали тяжелыми ногами так, что земля под ними содрогалась, качали ужасными головами с огромными ушами, похожими на антенны, улавливающие каждый шум.
Наконец, из общего круга грациозным, величественным шагом вышел один из них: самый большой и зловещий. Глаза его сверкали яростно, будто молнии, чешуя переливалась чёрными, фиолетовыми и синими цветами.
— Мы оставим в живых тех, кто пройдёт наши испытания. Это будет проверка на верность заветам Посейдона, — сказал Старейший, вскинув две огромные головы к небу. — Всего четыре, и каждое расскажет нам о том, кто вы есть на самом деле, — голос его был ровным и спокойным. — Мы хотим, чтобы завтра, когда упадут первые капли небесной воды, к тихому морю пришел один, тот, кто считает себя самым сильным. Если он не пройдет испытание, то следующий должен прийти к восходу луны и ещё один, если не справится и тот, на рассвете.
Ушли морские чудовища в свою тёмную подводную обитель. Вслед за ними ушли чёрные тучи. Вышло робкое, негреющее солнце и подул холодный северный ветер.