Субординация

Она носит юбки ниже колен и кипельно-белые рубашки, гладкие, будто их только что вынули из-под пресса. Кажется, приобними он ее за плечи, хлопок захрустит под пальцами, как церковная облатка. Но единственным прикосновением, которое он позволил себе за два года, стало пожатие ее узкой ладони в их первую встречу. Она пьет кофе со сливками, оставляя розовые помадные следы на белых чашках, и много-много смеется, по-детски болтая ногой. Кажется, куда более органично на ней смотрелись бы джинсовые шорты и соломенная шляпа, а не унылый офисный камуфляж, растворяющий ее в пластиковой среде мерцающих мониторов, дежурных улыбок и папок с документами. Но единственным разом, когда он увидел ее вне стен компании, стал новогодний корпоратив в прошлом году, когда он молча потягивал виски, наблюдая, как она наматывает локон на палец, игриво улыбаясь стервятникам из отдела финансов. Она никогда не опаздывает и безропотно остается сверхурочно, когда он ее об этом просит. Кажется, он делает это так часто, что парень, с которым она живет, уже давно не ждет ее к ужину. Но это единственная возможность побыть с ней наедине, и хотя они пьют не вино, а воду из кулера, и слушают дробь компьютерных клавиш вместо оперных арий, наэлектризованный воздух между ними искрит, как во время свидания. Она говорит о политике и искусстве, когда они вместе идут до стоянки, и позволяет ему открыть перед ней дверь. Кажется, замирая у машины, она смотрит на него немного слишком внимательно. Но это единственное, что выдает ее, и он всегда думает о своих детях, когда желает ей приятного вечера, деликатно опуская глаза.