Ad Interim

Если я и научилась чему-то, когда мы были вместе, так это тому, что каждый раз, когда я узнаю о вас что-то новое, я жалею, что узнала об этом.© Век - идеальная константа для последующей реинкарнации. Воспоминания стираются достаточно, чтобы восприниматься отголосками сна. С болью, переживаниями, со всем, что было бы неприятно - то же самое. Более ранняя реинкарнация, как правило, имела последствия. Об этом знали и Ребекка, и Фауст, и Винсент. Но знали они об этом лишь понаслышке, или же из когда-то прочитанных книг. Сильвер Лефож ощутила это на собственной шкуре, и ощутила так, что к тому моменту, когда Фауст нашёл её вновь, едва не вцепилась ему в горло. К тому моменту он был, конечно, не Фаустом. И всё же, каждый раз, когда она смотрела в его лицо, что-то подрагивало: и она начинала видеть других. Шварца. Десмонда. Смита или Барбару. Кого-то, кто не был Эриком Купером. Теперь он называл себя так. Вся теория Винсента про прикосновения оказалась полной ерундой. И если бы она возродилась ровно через сто лет, она бы по-прежнему продолжала в это верить. Всё, что с ней происходило, она вспомнила в возрасте одиннадцати лет. Она не вспоминала постепенно или не вспоминала так, как после первого прикосновения - мягко и безболезненно. Воспоминания навалились в один день, разом, абсолютно все, начиная с четырнадцатого века. Ей повезло, что она была в достаточно уединенном месте - никто не видел, что она делала для того, чтобы не закричать. А закричать в семье священника, чья жена более не могла иметь детей, было равносильно суициду. Или повторению того же четырнадцатого века. Сильвер знала прекрасно, что если её отец захотел бы, то место, в которое её могли бы упрятать, нашлось бы обязательно. Пришлось действовать быстро. Сложнее всего было дождаться, пока воспоминания угомонятся - Сильвер предполагала, что нельзя терять сознание сразу же, иначе потом может стать хуже. Когда у неё из носа пошла кровь, она со всей силы нажала на сонную артерию, одновременно проклиная и благодаря Винсента. Разумеется, сад, который Сильвер считала своим уединенным местом, знал её отец. Что же, именно на это она и рассчитывала. Следующие три дня самым сложным было вот что: просыпаться и не орать. А так же найти подходящий момент, когда можно было бы незаметно нажать на сонную артерию. И хотя к третьему дню ей уже мало хотелось жить, и она была готова на всё, что с ней могли сделать, с задачей она справилась. Воспоминания снова к ней вернулись, но вовсе не так, как должны были. Каждое прошедшее мгновение, каждое событие она помнила как здесь и сейчас. Самое раздражающее, самое ужасное во всём этом было притворяться нормальной. Было и ещё кое-что - невозможность пользоваться своим проводником. Сильвер была уверена, что пока она не прикоснется к Фаусту, она и не сможет. Следующие пять лет были тем ещё испытанием. *** Винсент, Ребекка и Эрик появились ровно через неделю после её дня рождения. Монтеротондо славился своей приближённостью к Риму, смешной плотностью населения, хорошим простором и чудесными летними домами. Было воскресенье, и Сильвер, которая направлялась с семьёй в церковь, конечно же, Фауста там не увидела. Зато Винсент и Ребекка сидели в первом ряду. Её отца это возмутило - в те дни, когда он не проводил службу, это место негласно считалось исключительно для его семьи. Но, пожалуй, что возмутило и разозлило его, было поведение его дочери. Дочери, которая без разрешения села рядом с Винсентом, и села первой, не дождавшись негласной команды. Сильвер знала, что потом ей бы могло обязательно влететь, но теперь было несколько деталей: то, что совсем скоро она сможет управлять проводником. То, что из всей вереницы своих родителей этих она ненавидела больше всего. - Вы так резво сели рядом с нами, юная леди, - шепотом сказал Винсент, наклонившись, но при этом не смотря ей в лицо. - У вас тоже есть ощущение, что мы вам кого-то напоминаем? - Винсент, - сказала Сильвер, наслаждаясь произведенным эффектом. Она чувствовала, как Винсент смотрит на неё, и прекрасно видела на периферии зрения его пораженное лицо. Сильвер даже не стала делать что-то незаметно: она просто вцепилась в руку Винсента и сжала её так сильно, как могла. Судя по болезненному выдоху Винсента, ей это удалось. - Скажи, что Фауст с вами. - Да, - сразу ответил Винсент. - Только он теперь... - Да мне плевать, какое у него лицо и имя теперь, - искренне сказала Сильвер. - Отведи меня к нему сейчас же, или я сделаю всё, чтобы сломать тебе руку. Сильвер не обманывалась: Винсент, который встал и сразу же пошёл к выходу из церкви, сделал это не из-за её угрозы, а лишь исключительно из-за сильного потрясения. Мара Меффлер умерла, когда ей было пятнадцать. Воспоминания должны возвращаться только через год, и без прикосновения было не обойтись. В его голове определенно складывалась какая-то мозаика, и Сильвер буквально слышала, как она осыпалась тысячи раз. Что же, это должно было научить Винсента, что нельзя было тратить жизни на поиски чего-то исключительно в одном русле. Когда Сильвер увидела Эрика, то даже ничего не сказала: просто схватила его за руку. И сразу же, когда вереница золота перед глазами исчезла, начала его душить. - Винсент, сделай что-нибудь! - воскликнула Ребекка. - Он же прямо сейчас и переродится, я не хочу это видеть. Смех Винсента не заглушали даже громкие хрипы Эрика. - Боюсь, если наш цветочек его действительно убьёт, он не переродится вовсе. Сильвер, услышав это, отпустила Эрика сразу же. *** - Ты сожгла дом своих родителей? - переспросила Ребекка. - Да, - согласно кивнула Сильвер. - Всё равно я к ним не испытывала теплых чувств. - Помнится, когда-то ты мне говорила, что не стала бы убивать людей, - весело напомнил ей Винсент. - Как быстро всё меняется. - Но я никого не убивала! - воскликнула Сильвер. - Я сожгла дом. Может быть, там вообще никого не было. А даже если кто-то и был - они успели спастись. В любом случае, какая разница? У меня есть замечательная идея. - Нам снова придётся устроить пожар или кого-то убить? - нейтрально поинтересовался Эрик. - Нет, ничего из этого мы делать не будем, - терпеливо ответила Сильвер: занудство Эрика постепенно стало ей надоедать. - Просто предлагаю перебраться в сам Рим. - Но мы и так смехотворно близко к Риму, - сказала Ребекка. - А теперь мы не будем к нему близко, - пожала плечами Сильвер. - А поживём там какое-то время. *** Спад гнева, негатива и раздражительности стал спадать через неделю, а спустя месяц и вовсе сошёл на нет. За это время у Сильвер постепенно вырисовывался план. И уже было сделано самое главное. Она прикрыла Ребекку. - Тебя убила Ребекка, ведь так? Это был обычный день, полностью утопающий в солнце. Они только полностью обустроились, а Сильвер, вставшая с утра, принесла в дом свежую выпечку. И этот завтрак оставался бы таким, ленивым, сонным и теплым, если бы не резкий вопрос Эрика. - Да, - ответила Сильвер с набитым ртом, и сразу же махнула рукой, увидев, как подорвались Винсент и Эрик. - Я не могла вынести запаха её зелий в Больничном крыле, вот и решила покончить с собой. Сядьте! - Я не шутил, - сказал Эрик, когда они с Винсентом, не отрывая глаз друг от друга, снова опустились в кресла. - Я тоже. Если только немножко, - хмыкнула Сильвер. - Если говорить серьёзно, то нет, меня убила не Ребекка. Я снова воспользовалась своим проводником, и снова сделала что-то неправильно. Неудивительно, что от этого взрыва я сразу же отправилась на тот свет. - Так и есть. Но Ребекку этот взрыв почти не задел. - Почти? - переспросила Сильвер. - Повреждения были серьёзными, и я действительно думал, что не смогу её спасти! - воскликнул Винсент. - Это ты называешь «почти не задел»? - Не злись, - мотнула головой Сильвер. - Теперь я поняла, в чём именно была моя ошибка. Пожалуй, я на какое-то время воздержусь от работы с проводником. Целее буду. Последующий час прошёл крайне напряженно. Никто из них друг с другом не разговаривал. *** Теперь они поменялись местами. Ребекка явно сильно хотела поговорить, а Сильвер делала всё, чтобы этого разговора не состоялось. Прежде, чем говорить с Ребеккой, ей нужно было кое-что о ней узнать. Ребекка не была злой, и Ребекка не была глупой. Она прекрасно знала, что возрождения не избежать, но при этом, раз за разом, из жизни в жизнь продолжала её убивать. Сильвер поймала себя на мысли, что ей бы была понятнее вся ситуация, если бы это был Винсент - по крайней мере, он бы делал это из-за скуки или из-за желания что-то понять, узнать об их природе. С Ребеккой всё было иначе, и она явно видела смысл в том, что делала. Только вот прежде, чем с ней говорить, Сильвер бы хотела об этом смысле узнать. Но ничего не происходило. Ребекка, которая провела несколько лет во Франции, была захвачена идеей открыть на улице Рима ресторан исключительно с французской кухней. Через неделю она смогла получить прекрасное помещение. Ремонт в нём закончился меньше, чем через месяц, и теперь Ребекка была на этапе заключения договоров с фермерами и покупкой необходимой утвари. Сильвер, следившая за ней, не могла понять, чем же это было: уловкой или же поразительной потерей памяти. Это натолкнуло её на одну мысль. *** Каждое воскресенье Винсент удостаивался чести приватного обеда с папой римским. Сильвер прекрасно понимала, что для Винсента общение с любым человеком не составило бы проблемы, но всё же, ей было немного любопытно: папа римский общался с Винсентом по собственной воле или же не совсем? Ждать она больше не могла: с Винсентом ей нужно было поговорить немедленно. И если для этого ей придётся ворваться в покои папы римского и прервать их занимательные беседы с Винсентом, то, что же, она это сделает. Пробраться в его покои было той ещё задачкой. Люди, охранявшие папу, внушению Сильвер категорически не поддавались. Для того чтобы просто оказаться рядом с дверьми в его покои, у неё ушёл час. Не смотря на то, что её не видели, люди папы каким-то образом ощущали её присутствие. Они стали более нервными, быстрыми, заглядывали в каждый угол, слепо водили вокруг руками. В какой-то момент одному из его приближенных едва не удалось дотронуться до неё. Когда Сильвер, порядком раздраженная и злая, оказалась рядом с дверью, то даже не стала церемониться, стучать: сразу же открыла дверь. - Святой отец, поймите... - Замолчите немедленно! - крикнул папа. - Как вы смеете говорить такое, как вы смеете говорить? То, что вы совершили с ней, преступление против природы, против Божьих законов, против самого вселенского бытия. Против морали, черт бы вас подрал, ведь вы этого заслуживаете, как никто другой! О какой помощи вы говорите? Вам способно помочь лишь принятие. Винсент и папа стояли друг напротив друга. У папы было красное лицо и шокированное, недоброе выражение лица. Спина Винсента была напряжена настолько, что Сильвер была уверена: сейчас он кинется вперёд и что-то сделает с папой. - Кто вы такая и как сюда вошли? - удивлённо спросил папа. Винсент, резко обернувшись, коротко кивнул Сильвер. И, подойдя к папе, взял его голову в свои ладони. Когда они, без помех и каких-либо препятствий, вышли на улицу, Сильвер спросила сразу же: - Что такого ты натворил, что папа римский начал упоминать черта? - Ничего настолько страшного, из-за чего он мог бы себе позволить бросаться такими словами, - категорично ответил Винсент. - Клянусь тебе, это так. Но теперь я кое-что понял. - И что же? - Священники, папы, какая, в сущности, разница, - вздохнул Винсент. - Все они - люди. Некоторых вещей им никогда не постичь. Сильвер, покосившись на него, тихо хмыкнула. Ох уж эта невообразимая черта Винсента: всегда находить оправдания самому себе. - Случилось что-то непредвиденное? - спросил Винсент. - Или ты настолько сильно по мне соскучилась, что не смогла дождаться вечера, и ворвалась в покои Папы Римского? Так что случилось? - У меня от тебя голова разболелась, - пожаловалась Сильвер. - Может быть, вариант с тем, что я соскучилась, был как раз правдивым. - Так что случилось? Сильвер неопределенно вздохнула, не зная, как начать. Когда-то она уже обвиняла Винсента в том, чего он не делал. И, кажется, собиралась сделать это опять. Впрочем, немного подумав, Сильвер сама не поняла, можно ли назвать её подозрения именно обвинением. - Ты когда-нибудь стирал память Ребекке? - наконец спросила она. Винсент сбавил шаг, после чего остановился вовсе. Он в упор посмотрел на Сильвер, немного приподняв бровь. - С чего такие вопросы? - Стирал? - снова спросила Сильвер. - И если да, то как часто ты это делал? Могло ли это... могло ли это вызвать что-то вроде помутнения сознания? Или, не знаю, какие-то другие проблемы с головой. Винсент молчал, смотря по сторонам. После чего вскинул брови, и спросил: - Скажи, ты сейчас говоришь об Айвори? Сильвер было хотела ответить, что нет, она говорит не об Айвори, но так ничего и не сказала. Догадка была слишком ясной. Ну конечно же. Как же она не догадалась об этом раньше. Можно было посмотреть на Винсента, на прошлые воплощения Эрика, можно было вспомнить, как сильно они не хотели говорить про Айвори. Тогда Сильвер думала, что это из-за неё. Теперь она поняла, что ошибалась. Всё это время они пытались защитить Ребекку. Догадывалась ли Ребекка о том, что в ней уживалась вторая личность, личность настолько жестокая? Догадывалась ли она, что именно её руками Айвори совершала все убийства? И были ли это только убийства Сильвер, или был кто-то ещё? И кто был тот человек, который то избегал её, то, наоборот, хотел поговорить. Это была Айвори? Это была Ребекка? - Мне нужно бежать, Винсент, - сказала Сильвер, крепко его обнимая. - Увидимся позже, хорошо? - Да, конечно, - сказал Винсент, удивленно на неё посмотрев, после чего потрепал по волосам. - Всё хорошо? - Да, - улыбнулась Сильвер. - Я кое-что поняла. Всё просто замечательно. - Ребекка! Сильвер влетела в одну из комнат на втором этаже, уже отчаявшись - она была уверена, что Ребекки и там нет. Однако она там была, и у неё был самый разгар переговоров. - Привет, цветочек, - тепло улыбнулась Ребекка, с интересом её разглядывая. - Ты что-то хотела? Сильвер смотрела на Ребекку, на тепло улыбающуюся Ребекку, на довольную жизнью Ребекку, которая вела переговоры, кажется, о поставке вина. Прежде, чем Сильвер влетала в комнату, она была уверена, что говорилось о вине. - Господа, на сегодня мы с вами заканчиваем, - сказала Ребекка, хлопнув в ладоши. - Но, мисс Эйвери, мы даже и близко не закончили! Ребекка, вздохнув, подняла рукав платья и принялась пальцем чертить узоры в воздухе: - Sfeffin. Узоры кельтских символов появились прямо в воздухе и, аккуратно подплыв к каждому человеку, растворились в их лбах, не оставив следов. Сильвер и Ребекка остались в комнате одни. - Ты хотела со мной поговорить? - снова улыбнулась Ребекка. - Присаживайся. Хочешь чаю? «- Ребекка, с тобой всё в порядке? - Нет, с Ребеккой не всё в порядке». София, не отрывая от неё взгляда, и стараясь заметить малейшее изменение мимики, спросила: - Ребекка, я должна кое-что тебе сказать, - сцепив руки в замок, сказала Сильвер. - И... я знаю, что, узнав это, ты будешь злиться на Винсента и на Эрика... и... я думаю, они просто хотели тебя защитить от этого, хотели, чтобы ты была в стороне, и... - Прекрати, - нахмурившись, махнула рукой Ребекка. - Я не могу понять, о чём ты говоришь. Не могла бы ты привести мысли в порядок и озвучить их более последовательно? - Ребекка? - осторожно спросила Сильвер, вглядываясь в её лицо. - Что? - удивлённо спросила она. Сильвер опустила глаза и приготовилась говорить. Но прежде, чем она собралась с духом рассказать всё, прежде чем она произнесла хоть слово, Ребекка встала из-за стола и, подойдя к Сильвер, внимательно посмотрела в её глаза. Сильвер почувствовала, что вот-вот впадёт в истерику. До этого момента она не до конца осознавала, не могла понять в полной мере, что именно узнала о Ребекке. Что Ребекка, их прекрасная Ребекка не принадлежит безоговорочно исключительно себе. Что есть внутри неё кто-то, кто хочет смерти, и неизвестно, были ли это исключительно смерти Сильвер. Была только она? Был ещё кто-то, кто был не в состоянии перерождаться? Сколько жизней загубило то, что находилось внутри Ребекки? - У тебя такой взгляд, будто рушится мир, а другие этого не замечают, - задумчиво сказала Ребекка. - Кажется, мой мир действительно рушится, - пораженно ответила Сильвер. - Но... мне кажется, это не так, что есть какая-то ошибка. Я всё просто неправильно поняла, да? Это ведь так, да, Ребекка? Когда она говорила это, то не могла понять, почему так сильно дрожал голос, и почему у неё было ощущение, что она вот-вот захлебнется. Только когда слезы полностью застелили глаза, она поняла, что всё это время плакала. Она попыталась успокоиться - и разрыдалась ещё сильнее. Объятия Ребекки остановили истерику почти сразу, но вовсе не потому, что ей стало легче. Скорее, это произошло от удивления. Ребекка, обняв её ласковыми руками, гладила её по голове, и шептала что-то успокаивающее. Она твердила, что Сильвер не виновата, постоянно говорила, что она - хороший человек, и на свете нет ничего, из-за чего стоило бы переживать так сильно. - Знаешь, почему я всё время называю тебя цветочком? - спросила Ребекка, не переставая её баюкать. - Потому что ты - тепличный капризный цветочек, которого следует оберегать буквально от любого внешнего воздействия. Ты же... ох, только посмотри на себя. Мне правда жаль, что тебе пришлось пережить это. Сильвер, отодвинувшись, пристально посмотрела Ребекке в лицо. Какой же она была красивой, красивой какой-то невероятной, чистой красотой. Так чисто, как Ребекка, выглядели только подснежники или самый первый снег, который ещё не коснулся земли. Сильвер всегда видела в Ребекке красоту и тишину - но это она заметила только сейчас. - Ребекка, я обещаю тебе, мы справимся с этим, - глотая слёзы, сказала Сильвер. - Мы обязательно с этим справимся, придумаем способ, как вытравить её из тебя. Ребекка отодвинулась от неё и, подняв брови, пораженно на неё посмотрела. - Вытравить её из меня? - медленно повторила она. - Да. Да, - горячо закивав, сказала Сильвер. - Черт возьми, я убью Винсента! Он вообще думал, что стирание памяти может иметь такие последствия? Да, он просто хотел тебя защитить, но посмотри, к чему это привело. Внутри тебя сидит кто-то, кто зовёт тебя Айвори, и... о мой бог, Ребекка, ты знаешь, что она делает? Ты знаешь, что она делала со мной? Нет, нет, прости, не так я должна была это сказать, нужно было как-то тебя подготовить, как-то... Сильвер, сухо всхлипнув, снова зашлась рыданиями. Она уже даже не знала, от чего именно плачет, почему истерика продолжалась столь долго. Кажется, это было из-за того, что переживала Ребекка. Кажется, это было из-за неё самой. Причём здесь она, когда плохо было Ребекке, когда Ребекке нужно была помощь, она не понимала. Голова разболелась настолько сильно, что Сильвер пришлось зажмурить глаза. Следующее, что она увидела, было темнотой.