Ad Interim

- Вас подождать? - Нет, благодарю. Блисс расплатилась и вышла из машины, судорожно улыбнувшись таксисту. Он только пожал плечами и, покосившись на странную пассажирку, сразу же уехал. Когнитивный диссонанс не заставил себя ждать. Огромный ромб, покрытый сверху до низу черными зеркалами, напоминал что угодно, но явно не библиотеку. Особенно ту библиотеку, в которой можно найти информацию пятисотлетней давности. Оказавшись внутри, Блисс почувствовала ещё большее недоумение. Такое здание обязано было быть холодным и официальным, неприступным и горделивым, а оказалось, что внутри - свободно, светло и очень тепло. По пространству растекался запах кофе и каких-то булочек, и Блисс, впервые с того момента, как села в самолет, искренне улыбнулась. Не обнаружив никого на первом этаже, Блисс поднялась на лестнице, и невольно задержалась перед стеклом, любуясь библиотечными садами и кирпичным зданием, похожим на дворец. - Красиво, правда? Сады, красный кирпич, никаких намеков на современность. Нет никакой пародии. - Пародии? - А разве это здание - не пародия на место, где должны храниться тысячи книг, храниться знания, в конце концов? - Поначалу так, конечно, можно считать, но сейчас я с этим согласиться не могу. Камень и стекло, сдержанность и блистательность, классика и современность. Здесь всё уместно. Блисс посмотрела на человека, стоящего рядом с ней. Наверное, ему было чуть за двадцать. Худощавый, в черных брюках, рубашке-поло, свободном светлом кардигане. С темными волосами, с резким, будто изломанным, лицом. в руках он держал стаканчик с изумительно пахнущим кофе. Во взгляде - удивление с примесью одобрения. - Вы знаток архитектуры? - с интересом спросил он. - И такое может оказаться возможным, - усмехнулась Блисс, зацепившись взглядом за бейдж, болтающийся на шнурке. Леннарт Драсбек. - Вы библиотекарь? - И такое может оказаться возможным, - улыбнулся Драсбек. Блисс скептически посмотрела на него. - Да, - подняв руки, словно защищаясь, сказал Драсбек. - Один из, если быть точнее. Может быть, вам нужна помощь? Блисс вздохнула, и, достав из портфеля листок, протянула его Драсбеку, надеясь, что разрешение составлено правильно, а печать, найденная в одном из ящиков больницы, была действительной. - Могу я посмотреть ваши документы? Блисс молча дала ему паспорт. Как только рука Драсбека коснулась паспорта, его взгляд расфокусировался. Он смотрел на него всего несколько секунд, а потом вернул его, уже без прежней напряженности на лице. Очевидно, Кормак хорошо постарался над доверительными чарами. - Вы ошиблись с направлением, - объяснил Драсбек. - Вам нужно было спуститься ниже, на цокольный этаж. Я провожу вас, чтобы не было проблем с охраной. Блисс постаралась, чтобы её улыбка выглядела не слишком нервной. Охрана, просто прелестно. Что же такого хранилось в архивах, что библиотека решила приставить туда охрану? Нет, ей нужны были лишь определенные документы. Остального она решительно знать не хотела. Цокольный этаж находился под землей, но запах кофе и булочек слабо доносился сверху, а шкафы и столы из полированного дерева создавали слабую атмосферу спокойствия. Блисс села за один из столов, рассеяно наблюдая, как Драсбек роется среди множества коробок. Наконец, он достал одну из самых объемных, и водрузил её на стол. - Все бумаги, связанные с психиатрической клиникой Абелоун Инджеборг, находятся здесь, - объяснил Драсбек. - Большинство из них не переведены. Вы же приехали на практику? Я могу перевести непонятные фрагменты, если вам будет нужно. - Нет, не думаю, - запнувшись, ответила Блисс. - Постараюсь обойтись тем, что будет на английском. Драсбек кивнул. - Тогда я вас оставлю. Как только Драсбек ушел, Блисс сразу же притянула к себе коробку. Спустя полчаса она так и не узнала ничего, что могло бы ей помочь. Большая часть документов составляла истории болезни пациентов, старые вырезки из газет того времени, когда больница уже была выкуплена и какие-то отчеты, не представляющие собой ценности. Блисс уже было отложила коробку, но неровность на её дне внезапно привлекла внимание. Оказалось, на дно коробки положили плотную коричневую бумагу, и если бы она немного не съехала, вряд ли можно было бы догадаться о каком-то секрете. Аккуратно подняв бумагу, Блисс достала ворох пожелтевшей, потрескавшейся бумаги. Это были рисунки. Некоторые из них совсем потемнели от времени, и невозможно было догадаться, что на них изображено. Другие же, словно в противовес времени, сохранили едва ли не каждую деталь. Одним из таких был портрет девушки. Девушки, которая заставила сердце Блисс забиться, как кролик, пойманный в силки. Девушки, которую Блисс видела в зеркале на протяжении всей жизни. Рисунок рисовала не она, слишком он был идеальным, хорошо прорисованным. Ей бы на такое не хватило терпения. Мара Меффлер улыбалась, но улыбалась вымученно. Художник смог изобразить и эту улыбку, и даже тени под глазами. Блисс было интересно, в какой период времени его нарисовали. Тогда, когда она только поступила в больницу, сразу после непродолжительного знакомства с Эйвери? Или же после, когда оказалась на попечении Шварца? В любом случае, это было не так важно. Самым важным являлось то, что всё это - было. Было взаправду. Но почему? Каким образом? Даже если и представить на минуту, что она вспоминает свои прошлые жизни - при чем здесь остальное? Руны, кельтские символы, золотая пыль, рубины? Блисс схватилась за голову, поморщившись. Определенно, рубины являлись главными из её бед. Всякий раз, когда ей стоило вспомнить о них, голова болела нещадно. Она последний раз бросила взгляд на рисунок. Брать его с собой ей категорически не хотелось, не хотелось больше прикасаться к нему. - Вы закончили? - спросил Драсбек. - Так быстро? - Мне было нужно совсем немного, - улыбнувшись, ответила Блисс. Блисс уже хотела пойти по направлению к выходу, но резко остановилась. А куда ей идти? Что толку от этой? Всё, что она сегодня узнала, пролило свет на многие вещи, но что дальше? То, что она узнала, не вернуло ей память, не дало новых зацепок. Блисс сцепила зубы, чтобы не закричать. Как же ей осточертела вся эта мизансцена. - Драсбек, - Блисс обернулась к нему. - Скажите, у вас есть литература, связанная с оккультизмом? Подобный вопрос явно застал Драсбека врасплох. - Конечно, и достаточно много. Нужно что-то конкретное? Блисс подавила острое желание схватиться за бок. Да что происходило с её телом, черт подери? - Наверное. В любом случае, чем больше, тем лучше. - Хорошо, - наконец ответил Драсбек. - Вы пойдете со мной или сядете в кафе? Я могу принести все материалы туда. - Пожалуй, сяду в кафе, - ответила Блисс. - Спасибо вам. Кофе с булочками оказались изумительными не только на запах, но и на вкус. Делая заметки в блокноте, Блисс рассеяно думала, что ей не помешало бы нормально поесть. Час, что Блисс провела над книгами, она едва ли заметила - история рун неожиданно увлекла её. О рунах Блисс знала совсем немного. Ещё на третьем курсе, мадам Боте-Лебреш, учительница Истории магии, рассказывала, что до шестнадцатого века волшебники не пользовались палочками, а использовали письмена древнего Египта и древне-латинский язык, чтобы высвободить то или иное заклинание. Руны же использовались лишь для шифровки и передачи информации, потому что магия рун и магия отдельно взятого человека являлась противоположными полюсами, которые просто-напросто не желали входить в контакт. «Слово «run» в современном ирландском языке означает «секрет» или «решение». Блисс занесла фрагмент к себе в блокнот и подчеркнула несколько раз. Секрет или решение, шифровка и передача информации... может быть, ей оставили зашифрованное послание? Нет, это было глупостью. Она буквально чувствовала, что идет по неправильному пути, но, в таком случае, какой был правильным? Она снова углубилась в изучение рун, но на этот раз не общей информации, а классификации. Всего рун было двадцать пять, каждая руна носила своё имя и предназначалась для определенных целей. «Уруз - символ того, что все рано или поздно приходит к завершению, а что-то начинается». «Анзус - символ послания. Энергетическая руна». «Туризас - символ врат, также башня. Энергетическая руна. Руна размышления. Ее пишут, желая поразмыслить перед решающим шагом, еще раз все обдумать, взвесить все «за» и «против». «Альгиз - руна защиты. Руна дает защиту некой Системы. Применение руны дает возможность индивиду получить покровительство Системы, получить ее защиту. Теперь тот, кто нападает на этого индивида, нападет на Систему, нарушает ее Закон. Это один аспект». Под ложечкой нестерпимо засосало, а в голове образовался странный туман. Она ощущала себя так, словно испытывает дежа-вю и жаме-вю одновременно. Она никогда не знала этой информации, но в то же время осознавала, что когда-то, точно так же, как и сейчас, сидела над листками и изучала руны. «- Они мне не подходят, Шварц, не подходят. Может быть, найдем другой проводник? А лучше и вовсе оставим эту затею. - Ты просто не нашла ту, которая будет твоей. Руну, которая будет слушаться тебя безоговорочно». « - Шварц, просыпайся же! Ты был прав, черт тебя дери, ты был прав! Нам, наверное, понадобятся тренировки, потому что выброс вышел из под контроля, но тем не менее. Я должна была знать с самого начала, я же догадывалась. Это...» - ... Наутиз, - сказала Блисс, едва не опрокинув чашку. - Шварц, это Наутиз! Она поспешно закрыла рот, сообразив, что все немногочисленные посетители смотрят на неё с подозрением. Блисс поспешно закрылась книгой, чувствуя, как холодеют ладони. «Наутиз - Потребность. Судьба. Сильная волшебная руна. Наутиз работает на инстинкт выживания - натиск силы, чтобы извлечь пользу в критическом положении». Блисс перечитывала эти слова снова и снова. Неудивительно, почему Мара Меффлер сказала, что это именно её руна. Судьба. Потребность. Инстинкт выживания. Эти три слова давали так много, но и вместе с тем не давали ровным счетом ничего. Без памяти они были лишь галькой в бермудском треугольнике. - Наутиз, - зажмурившись, тихо прошептала Блисс. Но ничего не произошло. Разочарованная, но и обрадованная, Блисс собрала книги и, спустившись на первый этаж, нашла Драсбека. - Вот, - сказала она, отдавая ему книги. - Ещё раз спасибо за помощь. - Уже уходите? - Да, мне пора. Блисс не успела выйти из здания - Драсбек быстро встал между ней и дверью. - Я что-то забыла? - она наклонила голову вбок. - Если только моё приглашение, - самоуверенно улыбнувшись, ответил Драсбек. - Приглашение на свидание. И Блисс рассмеялась. Рассмеялась непринужденным смехом счастливого человека, у которого есть время для веселья, и ещё больше - для счастья. - Ох, Драсбек, - сказала Блисс, продолжая счастливо улыбаться. - Это очень приятно, но у меня есть парень. Драсбек помолчал несколько секунд, а потом добродушно усмехнулся. - Повезло ему. - Утверждение для дискуссии, - ответила Блисс, и, махнув Драсбеку рукой, вышла из библиотеки. Копенгаген окончательно проснулся. Люди спешили на обед, или же наоборот, снова на работу, машины мерно скользили по проезжей части, а некоторые, особо устойчивые к холоду, крутили педали велосипедов. Солнце высоко светило в небе, ярко-голубом и чистом, без единого облачка. Снег на асфальтах и деревьях переливался под косыми лучами, новогодние украшения всё ещё слабо светились, а перила мостов, фонарные столбы и множество других поверхностей были покрыты тонким слоем инея. Блисс стояла на одном из этих мостов, наблюдая за кричащими птицами. Она не знала, что делать дальше, не знала, куда ей направиться. Фактически, всё, что она узнала, всё, к чему она пришла, было лишь волей случая, насмешкой судьбы, короче говоря, чистой случайностью. А сейчас случайности кончились, и она стоит на мосту Копенгагена, смотрит на птиц, а проблем вовсе не уменьшилось, и даже наоборот. «Это очень приятно, но у меня есть парень». Счастье, захлестнувшее её совсем недавно, исчезло бесследно. Блисс до крови закусила губу, тряхнув головой, и стараясь сдержать не прошеные слезы. Никогда воспоминания полуторагодичной давности не преследовали её так сильно, как сейчас. Блисс считала, что плакать сейчас, или, что ещё хуже, винить себя, было бы просто глупо. За что себя винить? За то, что в этот раз она не пустила всё на самотёк? За то, что делает всё, чтобы вырвать правду и свою память? За то, что снова смогла... полюбить? Она не хотела думать, о том, правильно ли испытывать что-то сильное к кому-то всего через полтора года. Она не хотела думать о том, что некоторые, узнав, что прошло всего полтора года с момента тех ужасающих событий, посчитали бы её легкомысленной и чёрствой. Она не хотела думать о том, что эти полтора года были вечностью. И последнее, о чем хотела думать Блисс Бромлей, правильно ли она поступила, когда, под натиском бледного, постаревшего на несколько лет отца, под взглядом испуганной, тихой, такой непривычной матери, согласилась принять то зелье. Зелье, не будь которого, она бы никогда не посмотрела в сторону Драко Малфоя. Не посмотрела бы в сторону любого человека, который мог бы вызвать в ней что-то, кроме равнодушия. Плакать сейчас ей казалось глупостью настолько несусветной, что она решила скорее убежать с этого моста. Блисс резко развернулась, совершено позабыл, что все дороги Копенгагена обледенели, покрывшись тонкой, но очень скользкой пленкой льда. Ноги предсказуемо заскользили, и со всего размаху она впечаталась в чье-то черное пальто. - Я жутко извиняюсь, - начала Блисс, поднимая голову и останавливаясь на полуслове. Шокированная и испуганная, она смотрела на крайне изумленного Киллиана Маррея.