Преподаватели-мафиози Вария!

      Первым из Варии, кому выпала честь читать лекции в российском университете, оказался Суперби Скуало. Первый день учебного года, первый курс, первый день работы на тихой и скучной должности — количество единиц выводило из себя, и именно поэтому Скуало шёл на работу, заранее скаля зубы. Он был наслышан об инфантильности и лени современной молодёжи, и этот факт подливал масла в огонь. Однако, ничего поделать нельзя — таков был приказ босса, и спорить с ним не следует. Среди толпы студентов должен быть один человек, которого прозвали «Нелеченный». Никто не знает, на каком он курсе, на какой кафедре, поэтому Вария решила разделиться на территории университета. Известна лишь его фамилия — Иванов, и этот факт, увы, не внушал оптимизма.       — И сколько же Ивановых обучается здесь? — спокойно спрашивал Занзас у ректора, с которым удалось договориться об устройстве семерых мафиози на работу в его университете за кругленькую сумму.       — Полторы тысячи, — поправил съехавшие очки мужчина, глядя в экран монитора. — И несколько преподавателей.       Его заявление было таким же тяжёлым ударом для Варии, как шутки Занзаса. Возможно, чуть более тяжёлым.       — У этих русских совершенно нет фантазии, ши-ши, — равнодушно протянул Бельфегор, пряча руки в карманах и широко улыбаясь. — Даже фамилию сменить не догадаются. И почему принц должен терять здесь время?       Но приказы босса не обсуждались.       В продуваемой суровыми ветрами аудитории Скуало дожидались три сотни пар сонных глаз. Места для всех не хватило, и кто-то уселся на полу. Каждому из студентов он уже придумал обидное прозвище на всех известных ему языках, и мог добавить ещё — так велико было его раздражение. К тому же, ожидая его, студенты болтали, шумели, срывались на вопли, и Скуало во второй раз за всё время пребывания в России почувствовал себя на поле битвы. Первый раз был как-то связан с вахтёром, охраной, забытым удостоверением, и вспоминать о нём совершенно не хотелось.       — Врой!       Студенты притихли. Первые ряды от неожиданного обращения дёрнулись так, что едва не перевернули длинные столы коленями.       — Меня зовут Суперби Скуало, — продолжал молодой человек в своей привычной грубой манере. — И я буду вашим лектором по физической культуре в этом семестре!       Он говорил с ноткой воодушевления в голосе, хотя не деле испытывал раздражение. Лектор по физической культуре! Кому вообще нужны эти лекции?! Есть вероятность, что Нелеченный так же рискнёт взбеситься из-за бесполезной пары и нападёт на Скуало, однако, что-то подсказывало, что русский мафиози не настолько глуп. Скуало отвернулся, чтобы написать свои имя и фамилию, а когда вновь взглянул на аудиторию, один человек из этого сонного стада ленивцев поднял руку.       — Что? — сквозь зубы проговорил Скуало.       — Простите, пожалуйста, — робко начал студент. — Но… а как же ваше отчество?       — У меня его нет.       — Но нам же нужно как-то к вам обращаться!       Стиснув зубы, Скуало цокнул языком. Он не хотел продолжать разговор, тем более, что с каждым его словом юный студент становился всё мертвее и холоднее. Нужно было как-то по-быстрому разобраться с ситуацией.       — Ладно. А у тебя какое отчество?       — Витальевич, — прохрипел студент.       — Супербия Скуало Витальевич! — вновь рявкнул молодой человек, услышав тихий шёпот с задних рядов аудитории. — Запомнили?! Я проверю, врой!       Другой человек, переборов себя, поднял руку.       — Ну? Чего? — чуть ли не прорычал Скуало.       — С-С-Скуало Витальевич, у вас же есть микрофон.       Студента насквозь прожгли две сотни ненавидящих взоров. Люди подозревали, что сообщать об этом было роковой ошибкой. Преподаватель был, что называется, голосистым, и от его голоса не спасали даже наушники, а сейчас он включил микрофон(студенты затаили дыхание), достал конспекты лекций, прокашлялся в кулак и:       — ВРОЙ!!!       Он широко улыбался, видя, как студенты с двух задних рядов(те, что шептались) замертво повалились на пол. Полные боли вопли наполнили аудиторию, люди схватились за уши.       — Скуало Витальевич! — позвал один из студентов. — Повторите, пожалуйста, я не расслышал!       Его избили тетрадями так, что ему пришлось прикрываться портфелем, но ему, можно сказать, повезло. В первый день своего обучения он оглох, и ему не придётся сидеть на скучных лекциях других преподавателей.       — А теперь слушать внимательно, — с хищнической ухмылкой проговорил Скуало. — У меня чуткий слух. Особо болтливые останутся в этой аудитории навсегда!       У первокурсников создалось ощущение, что их первый преподаватель не шутит. Кто-то перекрестился, кто-то искал в сумке успокоительное, а кто-то удивлялся, почему звуки окружающего мира мгновенно стихли.       — Конспекты проверю слово в слово у каждого.       — Но нас шестьсот человек, и пары после вас!       — А меня это не волнует!       Его голос был подобен яростному ливневому потоку, который мгновенно похоронил под собой неуверенный протест власти диктатора. Скуало диктовал быстро, энергично, и недавние выходцы из средних школ едва поспевали за ним. На просьбу повторить он реагировал худшим из возможных способов — начинал диктовать в два раза быстрее, и поэтому у студентов очень скоро так разболелись руки, что они перестали чувствовать боль в ушах. В каждом конспекте были ручкой от напряжения продырявлены листы, чернила смазывались от пота и слёз, а слово «Врой» встречалось чаще, чем что-либо ещё.       На проверке конспектов преподаватель прикрепил к своей руке меч.       — Ты не поставил запятую, — прорычал Скуало, закипая от гнева. Меч со свистом рассёк воздух, а толстая тетрадь превратилась в неровные обрывки. — Мусор, не знающий правил родного языка, не достоин права существовать. Переписывай! Мы все подождём!       Холодный пот прошиб студентов. Они и не знали, что в университете всё настолько серьёзно. Кто-то всерьёз подумывал уйти работать в дворники, грузчики или проститутки. А кто-то и был не против стать дворником, грузчиком и проституткой одновременно. И зарплата есть, и не так шумно, и меньше имеют.       — Но лекция занимает двадцать шесть листов! — с болью простонали студенты.       — Это я не у всех ещё тетради проверил, — хмыкнул Скуало. — Я воспитаю из вас фехтовальщиков пером и чернилами!       Спорить с ним было бесполезно, и, глядя на его острый меч, никто не решался спастись бегством. За одну лекцию по физкультуре студенты стали не только скорописцами, но и знали русский язык лучше ведущих лингвистов. Что немаловажно, они пропустили три пары из-за лекции Скуало. Как бы ни умоляли они его, ни просили, ни плакали, начинающий преподаватель оставался непреклонен и холоден. Урчание пустых животов забавляло его, а угрозы позвонить в полицию или родителям веселили.       Когда они закончили, за окном было уже темно.       — Увидимся через неделю, врой! — с задором попрощался с (м)учениками Скуало. — Кто не придёт — ходить больше не будет!       Его меч вновь сверкнул, отразив свет ламп. Один взмах, и толстая, продуваемая всеми ветрами стена, обвалилась, подняв облако пыли.       — Скуало Витальевич, — немощно прохрипел один из студентов. — Что вы делаете? Дверь там.       — Я решаю, где дверь! И не лезть ко мне с советами, врой! Я могу и домашнее задание дать…       Больше вопросов не последовало. Триста человек исчезли, как дым на сильном ветру. Скуало лишь злорадно хмыкнул. Новая работа определённо была ему по душе, несмотря не угрозы суда, увольнения и жалобы в деканат. Нелеченный ничем себя не выдал. Возможно, его здесь и не было. И, кстати говоря, кто дал ему такое убогое прозвище?..