You in me.

Каждый день является отражением предыдущего. Меняются только даты и дни недели, но пустота внутри никуда не девается. Фальшивые улыбки для таких же фальшивых друзей рядом. Израненные запястья, сокрытые за длинными рукавами свитеров и кофт. И даже если кто-то заметит повязки на них, то никто не спросит, ведь это никого не волнует. Запекшаяся кровь в уголке разбитых губ, содранные костяшки пальцев и синяки на ребрах. Каждый шаг сопровождается болезненным сжатием тонких губ и болью внутри. Но к этому легко привыкнуть. Чжиын натягивает кепку пониже, пытаясь спрятаться от чужих незаинтересованных взглядов. Она надеется, что сможет без приключений добраться до своего автобуса. Достает свой телефон скорее по привычке, чем из необходимости. Ни одного пропущенного звонка, ни ответа на голосовое сообщение, посланное несколькими днями ранее. Родителям нет до нее дело, разве что отец деньги присылает исправно раз в месяц на оплату жилья и любых других нужд. У них теперь другие семьи, в которых она совершенно лишняя. И Чжиын вовсе не обидно, она ведь все понимает. В новой жизни не нужен балласт из старой. В паре метров от остановки ее перехватывают и затаскивают в переулок, из которого даже не сбежишь. Да и у Чжиын ребра болят так сильно, что она ходит едва, так что про побег можно забыть. Девушка только равнодушно вскидывает глаза наверх и разлепляет губы, чтобы сказать что-то резкое, но не успевает. Удар приходится прямо по болящим ребрам, и она открывает рот, пытаясь вдохнуть. А после резко хватают за волосы, сбивая кепку с головы, и заставляют смотреть наверх. — Когда ты уже исчезнешь, чертова ошибка, — шипят ей прямо в лицо, наматывая волосы на кулак. — Ты не имеешь право на существование. Чжиын только ухмыляется разбитыми губами, пытаясь сфокусировать взгляд на человеке перед собой. Джисок когда-то для нее другом был, как и Нако, что стоит в нескольких шагах от них. Но после неудачного стечения обстоятельств, не выслушав даже ее объяснений, они стали ее врагами. Они не единственные, кто ненавидит ее. Но если на остальных Чжиын плевать, то от их действий больно глубоко внутри. — Оставь ее, Джисок, — Нако хватает парня за предплечья, не глядя на Чжиын. — Она едва стоит на ногах. Пошли, пожалуйста. Парень поддается Нако, беря ее за руку и делая несколько шагов назад. Нако никогда не смотрит в глаза Чжиын с того памятного дня в кабинете директора. Она не вмешивается в издевательства Джисока или других до того момента, пока Чжиын не находится в паре шагов от потери сознания. И ее это раздражает даже больше, ведь если Нако плевать, то пусть до самого конца, а не с этой никому ненужной жалостью. — Не жалей меня, Хван, — Чжиын приваливается к кирпичной стене и смотрит на некогда лучшую подругу, замершую на расстоянии десяти шагов. — Мне твоя жалость ни к чему. — Невозможно жалеть того, кого ненавидишь, Ли, — отвечает Нако, не поворачиваясь. — В тебе слишком много трещин. И последний удар ты сама себе однажды нанесешь. Чжиын остается в одиночестве, прожигая бессмысленном взглядом обшарпанную стену напротив. Слова Нако задевают сильнее, чем все побои и избиения, вместе взятые. Иногда девушке хочется вернуться на пару лет назад в прошлое, когда у нее было все для счастливой жизни. Даже если та жизнь была фальшивой, улыбки тогда были настоящими. Она тихо выдыхает и пытается подняться, хватаясь за выступ пальцами. Дышать очень тяжело, ведь ребра саднят. Но Чжиын подхватывает рюкзак с кепкой и поправляет на себе одежду. Хлопает себя по карманам и вытаскивает смятую пачку сигарет с зажигалкой. После чего привычным движением поджигает сигарету и закуривает, но в скором времени закашливается, вдохнув слишком много дыма. Головная боль настигает ее внезапно, и в висках, словно молотком стучат. Девушка выкидывает окурок и делает несколько шагов на пробу, сжимая правый бок и кривя губы от боли. Но Чжиын все-таки выпрямляется и выходит из этого переулка, доходя на этот раз остановки без происшествий. Ее автобус подъезжает в этот самый момент, и хоть в чем-то ей сегодня повезло. Свободных мест полно, и Чжиын занимает у окна в самом конце автобуса. Лезет в рюкзак в поисках наушников, пока не вспоминает, что оставила их сегодня с утра в прихожей на тумбочке. Она тяжело выдыхает, морщась на мгновение, и обнимает свой рюкзак, надувая по старой привычке губы. Ей ехать до конечной остановки, но заняться совершенно нечем. Через несколько минут ее плеча осторожно касаются в попытке привлечь внимание. Чжиын раздражается внутренне и поворачивается с намерением нецензурно выругаться. Но из ее губ не вырывается не одно слово, когда ее взгляд застревает на чужой широкой улыбке, напоминающую кроличью. Она непонимающе оглядывает сидящего рядом парня, отмечая помимо его улыбки большие глаза, искрящиеся теплотой и весельем, небольшой румянец на загорелой коже щек, а также взъерошенные волосы цвета ночи. Мальчишка младше на год, судя по его школьной форме. И он предлагает ей один наушник, продолжая улыбаться. — Зачем? — Чжиын все-таки умудряется вернуть способность к речи. Но мальчишка игнорирует ее вопрос, хватая ее за руку и вкладывая в нее наушник. Чжиын ощущает тепло в том месте, где ее касались чужие пальцы. И она принимает его предложение, на что тот вновь улыбается и светится так, словно способен затмить свет самого солнца. Чжиын прикрывает глаза, когда мальчишка нажимает проигрыватель, и в наушнике играет медленная и расслабленная мелодия. Она даже не замечает, что слегка улыбается, покачивая в такт головой. Ей кажется, что даже все ее раны перестают болеть в этот момент, и одна из трещин затягивается, покрываясь коркой. Чжиын засыпает, опускаясь на чужое удобно плечо под одну из тех песен, которые когда-то любила слушать. Сквозь сон она чувствует чужое прикосновение к своим волосам. Аккуратное и нежное. И к Чжиын так давно никто не прикасался, а потому она списывает это на сон, проваливаясь в него глубже. Ей впервые за долгое время очень тепло и уютно.