Две проблемы

      В его жизни единственной глобальной проблемой был только скверный характер. А потом он познакомился со Стасей.       Стася. Станислава. Жена. Бывшая жена.       После развода первая проблема исчезла, а если быть точнее, то её место просто заняла другая, более глобальная. Рихтер не жаловался на свой характер, в отличие от окружающих. Больная нога — тоже проблема. И именно из-за Станиславы ему пришлось купить себе трость и учиться ходить с ней. Конечно же, она была удобной, вот только на этом боли не закончились. Как сказала главврач, эти боли должны стать его вечным спутником.       Слишком много тканей удалено, нога просто не могла функционировать как положено.       Ещё была ревность. Мелочь, но довольно неприятная. Андрей ревновал, и, пожалуй, он был единственным, кто этого не замечал. У них с мужем Станиславы образовалась взаимная неприязнь, причём с первого же слова. Оба с совершенно разными характерами. Вот только он готов был меняться ради своей жены, а Рихтер нет. Ему хватило больной ноги и звенящих при каждом шаге обезболивающих таблеток в кармане недавно купленного пиджака.       Неприязнь к её мужу Андрей мог объяснить и тем, что он не любил людей, считая чуть ли не каждого идиотом, в исключение попали только близкие друзья, да и те порой вели себя глупо, по его мнению.       И всё это относилось к первой проблеме.       Вторая проблема — Ходасевич.       Хороший врач. Прекрасный иммунолог, особенно когда думала головой. Частенько разбирала бумаги за Калинина и Егоршина, которые, в свою очередь понятия не имели, куда исчезали все отчёты с их общего стола. Превозносила его чуть ли не к Богам и считала современным гением. Вот только она была влюблена в него и скрывала это очень плохо.       Была.       Рихтер ухмыльнулся, вспомнив, что сказала ему девушка у лифта, когда он как раз собирался подняться к себе в кабинет. Чувства не были ему чужды. Конечно, Андрей и не отрицал своего мнения на счёт того, что Ольга зря тратила время, пытаясь привлечь его внимания маленькими намёками, появившимися с её возвращения в отделение. Врач аккуратно поставил трость рядом с фортепьяно.        — Не слишком ли много страстей вокруг одного доктора?        — На сериал хватит.       Он открыл крышку, медленно нажимая на клавиши и вслушиваясь в получившуюся короткую мелодию. Пойдёт. Рихтер повторил движение, добавляя другие ноты и длинными, тонкими пальцами нажимая на другие белые, чёрные клавиши. Получавшаяся мелодия ему нравилась, она получилась нетерпеливой, неся на себе груз мыслей доктора в этот вечер, а оглушительные раскаты грома только дополняли общую картину, освещая не самую просторную комнату, захламлённую вещами, ярким светом. Вдруг ритм переменился. Он стал быстрым и рваным. Доктор не поспевал за своими мыслями. Его чувства были точно такими же, с того самого момента, как Ольга остановила его у лифта.

***

      Придя на работу, мужчина не подошёл к регистратуре, как он делал всегда, чтобы узнать, нужно ли что-нибудь от него главврачу. Рихтер молча прошёл к себе в кабинет, он старался передвигаться пусть и быстро, но незаметно, ему не хотелось разговаривать ни с кем, учитывая, что теперь Станислава вполне могла расхаживать по больнице. Она имела право, её муж лежал под присмотром врачей диагностического отделения, плюс ко всему ещё вчера она устроилась работать в больницу, чтобы быть рядом с больным мужем. Благородно, сказать нечего.       И тут Андрей услышал, как его окликнули. Сомнений нет, его заметил Егоршин, и сейчас доктор был готов проклинать эти стеклянные стены его отделения. Оставалось всего лишь дойти до лифта, а там на его пути лежал один только коридор. Рихтер крепко вжался рукой в ручку трости, резко развернувшись и одаривая недовольным, прожигающим взглядом невролога.        — Мы Вас ждали, — несколько смущённо проговорил Руслан, — поступил новый пациент, мы подозреваем, что у него болезнь Паркинсона, и…        — Так сделайте МРТ да подумайте мозгом, он для этого и дан, — прервал врача Рихтер и уже хотел уйти, как заметил, что к Егоршину присоединились и Ольга с Калининым. Если у второго вид был как всегда, недовольный и скучающий одновременно, то с Ходасевич что-то было не так.       Она часто улыбалась, была приветлива со всеми. Андрей это подметил сразу, а сейчас улыбку девушки назвать искренней Рихтер не мог. Она была натянутой, словно маска. Для чего?        — Ещё это похоже на надъядерный паралич, пациент жалуется на проблемы со сном и есть тремор, но он не соглашается на МРТ, мы просто не имеем права провести процедуру, раз он так этого не хочет, — продолжил вместо друга Калинин. Доктор вновь окинул взглядом Ольгу, нахмурив брови.        — Ходасевич, не молчи, — хмыкнул он, — как вы его убеждали?       На вопросительный взгляд Рихтера девушка тяжело вздохнула, пряча улыбку и говоря не так уверенно, как она это делала всегда.        — Сказали, что без исследования нельзя так легко отличить эти две болезни. Мы не умеем так уговаривать пациентов, как это делаете вы. Вы можете любого убедить даже ампутировать ногу, если это необходимо.        — А если это не необходимо, то, что тогда? — задал встречный вопрос мужчина.        — Вы находите другие пути вылечить человека, к примеру…        — Неважно. Проведите тесты, не получится — зовите Никольскую. Меня не трогать. — И произнеся это, Рихтер пошёл дальше. Он так крепко сжал трость, что пальцы занемели, и костяшки немного побелели от напряжения.       Ему нужно было срочно решать, что делать с этими двумя проблемами. Оставлять без решения – нельзя.

***

      Андрей сидел в кабинете почти весь день.       Как он и думал, Ольга вновь задержалась на работе, склонившись над бумагами и аккуратно, не спеша, заполняя все данные. Рихтер поджал губы, стараясь идти как можно бесшумно, вот только из-за трости это особо не получилось. Девушка, услышав глухой стук, обернулась, удивлённо приподняв брови. И не улыбнувшись, как всегда.        — Я не понимаю, что с тобой не так. Депрессия? И почему же? Скажи мне.        — Просто устала, всё в порядке, — на её губах вновь появилось подобие улыбки, — Я думала, ты уже ушёл.        — А утром ты обращалась ко мне официально.       Мужчина прошёл к ней ближе, встав ближе, читая бумаги.        — Хм, знаешь, — начала девушка, подняв глаза на доктора, — я уже всё сказала, что думаю по этому поводу. Я знаю, что не нужна тебе, разве что только как врач-иммунолог. Нет смысла снова об этом говорить.        — И продолжаешь меня любить, верно? Это… — Рихтер хотел высказаться и сказать, какое решение он принял всего пару минут назад. Не успел он договорить, как вдруг Ольга его прервала:        — Глупо. Я знаю…        — Нет, не знаешь. Поэтому никогда не прерывай меня, твоё мнение сейчас не совпадает с моим. — Он положил ладонь на её плечо, оперевшись о трость. Девушка неуверенно посмотрела на него. — Она была мне женой, не более. Многие люди считают, что прошлое нужно отпускать и жить настоящим. Сейчас не буду с ними спорить, они правы. Мне нужно просто отпустить своё прошлое... Мы можем повторить свидание, как думаешь? — она нежно накрыла его руку своей ладонью. Его слова вызвали у неё усмешку.        — А если я откажусь? — рассмеялась девушка, развернувшись на стуле и резко встав. Она была ниже его всего на пару сантиметров, поэтому ей ничего не мешало встать и поцеловать доктора, пусть и в щёку. Вот только в последний миг она передумала, прильнув к нему и накрывая его губы своими, осторожно целуя Рихтера. Она прикрыла глаза, слегка приподняв ногу. Ей нравилось это, пусть и реакция могла быть непредсказуемой. Её щёки пылали. Трепетно коснувшись его языка кончиком своего, Ольга обвила шею Андрея руками, решительнее примкнув к мужчине, сдавленно застонав в его губы. И Ольга в этот момент точно не думала, что он ответит на поцелуй, углубляя его, всё так же крепко сжимая свою трость, другую руку положив на талию девушки, притягивая её к себе.       Пожалуй, их свидание действительно можно было повторить.