Хороший день
4 августа 2024 г. в 11:05
День выдался на редкость хорошим. Визерис пробудился в нежных объятиях Дени, которая, словно сама нега, не желала отпускать его из постели. Завтрак порадовал свежей кабаниной с ароматным чесноком, а погода, вопреки обыкновению, стояла прохладная. Впервые за долгое время он мог коснуться камней мостовой, не рискуя обжечься.
Однако даже в столь прекрасный день Визерис оказался прикован к своему кабинету, погрузившись в ворох бумаг. Он тщетно пытался разобраться в хаотичных отчетах слуг, чувствуя, как нарастает раздражение. Новая система управления городом, воплощенная в его Малом Совете, работала из рук вон плохо, сменив совет Мудрых Господ. Никто не понимал своих обязанностей, а большая часть времени уходила на бессмысленные споры.
Визерис устало потер покрасневшие глаза. Прошедшая ночь принесла мало отдыха: помимо приятных супружеских обязанностей, его ждали бесконечные расчеты и указы. Теперь, сидя за столом, заваленным бумагами, он ощущал, как прекрасное начало дня медленно тает под грузом государственных забот.
— Лорд-капитан Улан с докладом, ваша милость, — тихо произнес стражник в длинном черном плаще, осторожно приоткрыв дверь кабинета.
— Пусть войдет, — коротко ответил Визерис, не отрывая взгляда от бумаг.
Стражник почтительно поклонился и поспешно удалился. В следующий миг на пороге появился Улан. Его тяжелые сапоги гулко стучали по каменному полу, а пыльная кольчуга тускло поблескивала в лучах утреннего солнца.
— Командир, — коротко кивнул Улан, и в его голосе явственно слышалась усталость после долгого дежурства.
Визерис жестом указал на стул напротив себя. Улан с заметным облегчением опустился на сиденье, тяжело вздохнув.
— Как обстоят дела в городской страже, мой друг? — спросил Визерис, стараясь скрыть собственную усталость.
— Паршивые.
Король удивленно приподнял бровь. Хотя лорд-капитан всегда отличался мрачным взглядом на жизнь, сегодня его тон был особенно тревожным.
— Сегодня утром я недосчитался ещё троих из своих людей. Ночью в порту их нашпиговали арбалетными болтами, словно куропаток! Ещё двое ранено, один из них уже никогда не сможет поднять меч.
Мысли Визериса мгновенно переключились на военные дела. Слова Улана звучали как тревожный набат.
— А ночью до этого на патруль возле храма Всех Богов напали какие-то фанатики, — продолжил лорд-капитан. — Мои парни отбились, но без ран не обошлось.
Гнев начал закипать в крови Визериса, туманя разум. Он сжал кулаки, пытаясь сохранить самообладание. В его городе завелись безумцы. Только безумцы могли осмелиться нападать на королевских стражников.
Улан внимательно всматривался в лицо своего короля, и Визерис знал, что тот ищет — признаки пренебрежения. Верность даже его капитанов была весьма условной, и любой намек на высокомерие мог пошатнуть их лояльность. Но Улан увидел лишь холодную ярость.
— А в ночь коронации почти дюжина моих людей погибла, защищая амбары с зерном. Какая-то падаль хотела поджечь их и навлечь на город голод!
Визерис мысленно выругался. Он получал обрывочные доклады, но не придавал им значения. Свадьба и коронация занимали все его мысли.
— Если так пойдёт и дальше, то от городской стражи скоро никого не останется! — голос Улана дрожал от напряжения.
— Сколько воинов осталось в строю к сему дню? — голос Визериса был низким и холодным.
— Три сотни, и все валятся с ног от усталости. С каждым днём всё новые стражники отправляются к лекарям или к богам.
Не прошло и месяца, как численность Черных плащей таяла подобно льдинке под жарким юнкайским солнцем. С этим нужно было что-то делать.
— Собирай людей, лорд-капитан, — приказал Визерис.
Улан удивлённо посмотрел на него. Для человека с таким рыбьим выражением лица это было редкостью.
— Всех?
— Всех. Пора навести порядок в этом порочном городе…
После того как Улан удалился подготавливать людей к выступлению, назначенному на завтрашнее утро, Визерис снова остался наедине со своими мыслями и бумагами. Гнев и злость переполняли его, словно буря, готовая вырваться наружу. Ему срочно нужно было выплеснуть эти эмоции на кого-то.
Стражник снова аккуратно постучался и вошёл, явно нервничая, но исполняя свой долг с неизменной преданностью.
— Прибыл гонец из западных бараков. Они поймали дезертира.
— Дезертир? Какой из всех? — Визерис бросил взгляд на стражника. — Мне каждый день докладывают о десятках дураков, что сбежали из своих казарм в соседние бордели.
— Не могу знать, господин. Гонец сообщил, что тот сам вернулся и просит королевской милости.
— Милости, значит, он просит… — Визерис криво ухмыльнулся, и в его глазах промелькнуло что-то такое, что заставило стражника нервно сглотнуть слюну.
— Пошли за моей королевой и комендантом пирамиды. Мы идём вершить драконье правосудие.
Он устал от просиживания штанов за этими закорючками, написанными на жалком подобии валирийского. Бешенство от наглости местных банд, смеющих нападать на стражу, кипело в его крови. Небольшой суд — то, что ему нужно, чтобы выпустить пар.
Стражник поспешно поклонился и вышел, оставив Визериса наедине с его яростью. Он встал из-за стола и подошёл к окну, откуда открывался вид на город, погружённый в дневную суету. Хороший день для прогулки или приятной беседы, но у него были другие планы.
— Что случилось Визерис? — голос его возлюбленной сестрицы вывел его из созерцания.
Его кулаки, которые были сжаты, наконец расслабились.
— Хочу показать тебе одну забаву.
— Забаву? Нечастно же ты балуешь меня развлечениями. — Дейнерис подошла к нему и взяла за руку. — Последний раз был, когда мне было… лет десять?
— Когда мы воровали апельсины?
— Нет! Почему ты вообще решил, что это было забавно?
Визерис улыбнулся и растрепал сестре волосы на голове. Они женаты, но он всё равно часто относился к ней по-отечески. Он заботился о ней с самого её рождения и это навсегда останется в его сердце.
— Поймали дезертира, и он осмелился просить королевского суда. Не могу отказать ему в этой чести.
Девушка отвернула голову и слегка поджала губы.
— Похоже ты не слишком вдохновлена предстоящим. Брось, что может быть веселее?
Визерис взял её за руку и повёл к выходу из пирамиды. Где их уже ждал, как всегда расторопный северянин.
— Ваша милость, лошади готовы. — сказал Эшер, поклонившись.
Визерис кивнул и вскочил на своего черного жеребца. Дейнерис последовала его примеру, грациозно взобравшись на свою белую кобылу. Ту самую, на которой она приехала из дотракийского моря. Почему-то Визерис запомнил это и теперь с неприязнью относился к этой лошади. Нужно сказать это было взаимно.
Эшер занял место впереди колонны, ведя их к западным баракам. Город был погружен в дневную суету. Торговцы выкрикивали свои товары, дети играли на улицах, а горожане спешили по своим делам. Но когда королевская процессия проезжала мимо, все замолкали и склоняли головы в знак уважения. Визерис воспринимал это как должное. Дени же радостно махала рукой детям, вызывая у тех счастливый смех.
— Удивительно прохладный день. Самый холодный в этих землях на моей памяти. — сказал Визерис, которому за шиворот упала капля холодной воды.
— Зима близко. Так говорят на Севере, — пробормотал Форрестер.
— Говорят, на Севере зимы гораздо суровее местных, сир Эшер. — Дейнерис невозмутимо сидела на свой кобылице так, словно родилась в седле. Совсем не как подобает благородной леди из Вестероса.
— Я не сир, ваша милость. — Северянин не слишком уверенно держался в седле и натянул поводья, призывая непокорного коня к послушанию. — Но вы никогда не видели настоящей зимы, если не бывали на Севере. Ночь, что длится месяцами, сугробы, что заметают целые деревни по самые крыши, и лютая стужа, что вымораживает лордов в их замках. Вот что такое зима.
— Хватит пугать мою сестру свои байками о грамкинах и снарках. — Визерис остановил своего коня и легко спустился на землю. А затем помог слезть и своей жене.
— Вам стоит побывать на Севере, мой король. Тогда мои слова не показались бы вам столь забавными. — Эшер, как и остальные, спешился.
Визерис проигнорировал мальчишку и решительным шагом направился к баракам.
Их встретил местный командир из гискарцев. Уставший, покрытый оспинами и порезами старик лет сорока. Он попытался неловко поклониться, но Визерис жестом прервал его. Он пришёл сюда не за дворцовым этикетом.
— Ваше Величество, дезертир находится в холодной, — ясно поняв желание короля, доложил гискарец.
Местные воины уже были построены в три шеренги. Начищенные до блеска кольчуги, выкрашенные в красный цвет широкие щиты и длинные копья, явно только что полученные из арсенала.
Едва Визерис махнул рукой, как двое Младших Сынов из его охраны отправились с местным командиром. Они привели бедолагу в цепях и поставили его на колени перед строем солдат и самим королём. Его лицо было покрыто грязью, синяками и боги знают, чем ещё. Он поднял голову и увидел Визериса и Дейнерис. В его глазах мелькнул страх.
— Господин… — начал он дрожащим голосом.
Это… было приятно. Опьяняюще. Вид того, как этот предатель боится и лебезит перед ним, вызывал в Визерисе почти нестерпимое желание выпотрошить этого ублюдка и скормить ему его же кишки. Рука сама собой взялась за рукоять меча, а улыбка появилась на лице.
— Ты дезертир, гискарец. А знаешь, что я делаю с дезертирами? — произнёс Визерис, наслаждаясь моментом.
Парень дрожал всем телом, его глаза метались из стороны в сторону, как будто он искал спасения. Но спасения не было. Визерис не собирался проявлять милосердие.
— Господин, прошу вас… — начал он, захлёбываясь в слезах и соплях, но Визерис прервал его резким движением руки.
— Молчать! — рявкнул король. — Ты осмелился бросить вызов моей власти. Ты предал клятву, предал своих братьев-солдат, и за это ты заплатишь.
Он вытащил меч из ножен и медленно подошёл к дезертиру. Металл блеснул на солнце, отражая свет и создавая отблески на лицах присутствующих.
— Может быть, стоит выслушать его? — тихо сказала Дейнерис, положив руку на плечо брата. — Возможно, у него были причины…
— Причины? — Визерис зло рассмеялся. — Были ли причины у Горы, когда он изнасиловал тётю Элию, размозжил голову Эйгону и затыкал ножом бедняжку Рейнис? — он покачал головой. — У предателей нет причин, милая сестрица. Только подлость и страх.
Мужчина сглотнул и попытался подняться на ноги.
— Я… моя семья… они голодали… я должен был найти еду для них…
Младшие Сыны усадили изменника обратно, попутно нанеся несколько чувствительных ударов по почкам. Дейнерис сжала руку брата, не давая ему поднять меч.
— Я хочу выслушать его до конца.
Визерис обернулся к ней, его глаза полыхали гневом.
— Валар дохаэрис, брат. Ты сам мне об этом сказал.
Едкие, злые слова застряли у него в горле, и он нехотя кивнул, дозволяя предателю говорить.
— Моя жена больна. Она не перестаёт кашлять ещё с осады! А дети голодают! Я знал, что, если не найду еду, они умрут. Я не хотел… у меня не было выбора…
Дейнерис поймала взгляд своего брата. Он знал, чего она хочет. Даже несмотря на все тяготы и лишения, что она пережила за свою короткую жизнь, внутри неё всё так же жила маленькая девочка, что верила в справедливость. На мгновение Визерис задумался, его рука замерла на рукояти меча. Он видел в глазах сестры ту самую искру надежды, которую сам давно утратил. Но затем он решительно тряхнул головой и вновь повернулся к дезертиру.
— Нет, Дейнерис. Сегодня не день для милосердия.
Он поднял меч и с размаху опустил его на шею дезертира. Голова отделилась от тела и покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след. Тело рухнуло на землю, окрасив пыль алыми брызгами. Визерис стоял над ним, тяжело дыша и ощущая прилив адреналина. Над строем гискарцев повисла гнетущая тишина, пугающая тишина.
После он передал меч одному из своих наёмников, и тот спешно стал счищать кровь.
— Ты не должен был делать этого.
— Считаешь мне стоило дождаться палача, сестрица? Боюсь для этого пришлось бы стоять под этим противным ветром достаточно долго, а я берегу твоё здоровье.
— Люди запомнят твою жестокость.
— О, я надеюсь на это. В конце концов у них должен быть страх перед своим королём, иначе королевство рассыплется как песчаный замок.
— Они должны любить нас, а не бояться!
— Любить? Ты думаешь, это любовь объединила Семь королевств под знаменем с драконом? Или может, это благодаря любви я правлю этим городом? Это кровь, сестрица. Кровь и страх.
Дейнерис непроизвольно поджала губы словно зеркальное отражение собственного брата, но не решилась спорить с ним.
Обратная дорога до Золотой пирамиды затянулась. Торговцы спешили отвезти свои товары в порт или на рынок. Юнкай оживал, его узкие извилистые улочки заполнялись народом, замедляя движение королевского конвоя.
— Ты не зовёшь меня на собрание совета, но требуешь присутствия при казнях.
— Никогда не понимал твоего стремления в просиживании штанов и обсуждениях скучных вещей.
— Может ли быть скучно править государством?
— Смею тебя заверить. — Визерис хмыкнул и едва не затоптал зазевавшегося горожанина.
— Держать в руках судьбу и жизнь людей — это и есть настоящая власть. А перекладывание бумажек и обсуждение пошлин — это удел чернильного рыцарства.
Визерис пришпорил коня и вырвался вперёд, оставив сестру позади. Ветер свистел в ушах, а мысли вихрем проносились в голове. Он чувствовал, как гнев и разочарование разъедают его изнутри. Дейнерис была его единственной семьёй, и мысль о том, что даже она не понимает его, была особенно болезненной.
Он остановился у ворот Золотой пирамиды и спешился. Слуги поспешили к нему, чтобы взять поводья и проводить его внутрь. Визерис бросил быстрый взгляд назад, увидев, как Дейнерис медленно подъезжает к воротам. Её лицо было бледным, а в глазах светилась усталость.
— Ты не должен был убивать его. — Она спешилась и поравнялась с ним.
— Ты повторяешься, сестрица. — он перешёл на высокий валирийский.
— Кхаласар Дрого был построен на страхе и, когда он заболел и ослаб, от кхаласара ничего не осталось. Ты думаешь, что страх — это единственный способ удержать власть. Но это не так. Люди должны верить в нас. Они должны видеть в нас не только правителей, но и защитников.
Визерис вздохнул, чувствуя, что его терпение на исходе.
— И как ты предлагаешь это сделать? Обнимать каждого встречного? Раздавать хлеб на улицах?
— Нет, — твёрдо ответила она. — Но мы можем начать с того, чтобы слушать их. Понимать их нужды и проблемы. И показывать, что мы готовы помочь. Этот несчастный не заслуживал смерти.
Он смотрел в её фиалковые глаза и видел в них отражение такого же упрямства, что видел в зеркале. Она не отводила взгляд, хотя он был вдвое её больше, и ей приходилось задирать голову.
— Я отправляюсь к мои драконам, Визерис. Если у тебя не осталось казней, что я ещё должна сегодня посмотреть.
Визерис стиснул кулаки, пытаясь совладать с бушующей внутри яростью. Он одновременно злился на её неповиновение и восхищался её упорством.
— Иди, сестрица. — Его голос был холоден и резок. — Но помни, к чему привело излишнее заигрывание с чернью Эйгона Узурпатора.
Дейнерис кивнула и направилась к своим драконам, оставив Визериса стоять у ворот.
Видя хмурое выражение лица Эшера, что не решался подать голос, он спросил:
— Что? Ты тоже хотел пощадить этого оборванца?
— Вы в своём праве, ваша милость. И лично занесли меч как принято у Первых людей.
— Тогда в чём дело?
— Возможно, не стоило убивать его, тем более так показательно. В том отряде почти все родственники или соседи из бедных районов Юнкая. Они крепко держатся родни и затаят злобу за убийство родственника.
Визерис фыркнул и, сняв перчатки, передал их одному из стражников.
— Если щадить каждого дезертира из-то того, что кто-то из его родственников расстроится, завтра у меня не будет армии.
Северянин счёл за лучшее молча поклониться, принимая его правоту. Хотя бы на словах.
— Ступай, не желаю видеть твоего кислого выражения лица.
Визерис повернулся к слугам и жестом приказал им разойтись. Он вошёл в Золотую пирамиду, его шаги эхом разносились по мраморным коридорам, прошёл через бронзовые ворота, уставший, голодный и чертовски злой. Больше всего на свете ему хотелось отмокнуть в горячей воде, отведать жаренного гуся и улечься спать.
Однако, его плохое настроение быстро улетучилось, когда он вошёл в малый обеденный зал и застал там стол полный свежих фруктов, жаренной баранины и мягкого хлеба. Его желудок предательски заурчал, и он даже не сразу увидел виновницу этого великолепия.
— Не составите ли мне компанию, мой король?
В изумрудном шёлковом платье, подчёркивающем все её достоинства, но оставляя самое интересное для воображения. С великолепно уложенными светлыми волосами и лукавой улыбкой на лице, Тиена Сэнд почтительно склонила голову.
— Какой… приятный сюрприз, моя леди. — Он снял плащ и бросил его одному из слуг.
— Признаться, я ожидала, что вы прибудете несколько раньше. Еда уже успела остыть.
— Следишь за моими прогулками? — Визерис усмехнулся и наполнил кубок Тиены вином.
— Это мой долг. — Уголки её губ слегка приподнялись, а в голубых глазах плясали огоньки веселья.
— Что я ещё мог от тебя ожидать. — Он взял тяжёлый дубовый стул и со скрипом придвинул его к стулу, на котором сидела Тиена. — Меня радует такая забота, однако, каков повод?
— Разве нужен повод провести время со своим королём? — Она подмигнула ему и подняла кубок. — Выпьем же, Визерис! За этот замечательный день.
Визерис послушно сделал несколько жадных глотков, но всё ещё недоумённо смотрел на девушку. Смотрел в ожидании ответов и, разумеется, любуясь её тонкой шеей.
— Действительно, стоило увидеть тебя, и день стал куда приятнее. Но всё же я не понимаю.
— Вы просто выглядели уставшим в последнее время, и я взяла на себя смелость угодить вам, мой король.
Разговор складывался сам собой, от прелестей жаренного ягнёнка до стоимости снастей в порту Юнкая. Словно разговор со старым другом обо всём и ни о чём. Внезапно Визерис поймал себя на мысли, что, возможно, она его единственный друг или кто-то вроде него. Он находил её привлекательной, не доверял и опасался влияния её отца, но всё же, нахождение в её компании всегда было приятным.
Визерис отложил нож и вилку, откинулся на спинку стула и посмотрел на Тиену. Её глаза светились, а улыбка не сходила с уст с самого начала трапезы.
— Ты всегда знаешь, как поднять мне настроение, Тиена. — Он взял её руку и нежно поцеловал. — Но я всё ещё чувствую, что за этим ужином скрывается что-то большее.
Тиена слегка наклонила голову, её улыбка стала ещё шире.
— О, ничего важного, мой король… разве что вас могут заинтересовать некоторые сведения…
Он терпеливо ждал, позволяя ей смаковать момент. Не нужно быть мейстером, чтобы понять, что ей есть что важного рассказать ему. Позволить ей поскромничать перед ним — меньшее из того, что он мог сделать ей в ответ.
— Имя некого рыцаря с Севера, Джораха из дома Мормонт, говорит ли вам о чём-то?
— Он сидит в темнице по моему приказу. Эшер должен следить за ним.
— О, как неловко. Бедняга Эшер совсем не ловит мышей. Или, быть может, это знаменитое северное товарищество?
Сощурив глаза, он постучал пальцами по столу. Ему совершенно не нравилось, куда она вела.
— Уже достаточно продолжительное время этот рыцарь гуляет на свободе.
— Последний раз, когда я его видел, он был в жалком состоянии. Не думаю, что он бы смог перебить охрану или совершить побег самостоятельно.
— Тебе не откажешь в мудрости. — Она улыбнулась и погладила его руку. Тонкие, приятные пальцы вызвали бы в нём желание и смущение, но сейчас в его мыслях был медведь, а не змея.
— Говори.
— Ваша сестра освободила его, пригрозив вашим именем страже. Дурачьё. Никто и не подумал оспаривать её право.
Песчаная змейка не дура, чтобы врать ему о подобном, а его сестра достаточно своевольна для такой выходки… Не первый раз его предают, и он мог бы поклясться богами, что не последний. Но ядовитое, грязное чувство измены словно проникло в его вены. Что-то плохое отобразилось на его лицо, что улыбка Тиены стала ещё шире.
— С чего ты решила, что моя сестра действовала без моего ведома?
— Мне мыслилось, что у тебя нет привычки прощать предателей. Неужели я ошиблась?
Визерис задумался, его брови сошлись на переносице, а глаза сузились. Он медленно взял кубок с вином и сделал небольшой глоток, стараясь обдумать услышанное.
— Ты всегда была проницательной, — проговорил он пустым голосом. — Но не в этот раз. Дейнерис действовала согласно моей воле. Сир Джорах множество раз спасал её в пути, а я милосердный государь.
Девушка слегка приподняла бровь, её улыбка стала менее уверенной.
— О, неужели? — Она наклонилась ближе, её голос стал тише и более интимным. — Тогда отчего ваш голос так сух?
Она не верит ему. Потому что слишком умна, или потому что он слишком плохо контролирует эмоции. В любом случае, какая бы боль и злость не переполняла его сердце он не позволит никому увидеть разлад в семье. Даже ей.
— Терпеть не могу некомпетентность стражи, что даже не соизволила доложить мне об этом.
Она внимательно изучала его лицо, её глаза пытались прочитать каждую эмоцию. Визерис чувствовал, как напряжение между ними нарастает.
— Раз так, то я прошу прощения за свои подозрения. — Наконец сказала она, откинувшись на спинку стула. — Я просто хотела убедиться, что вы в курсе всех событий в городе.
Визерис кивнул, стараясь сохранить видимость спокойствия.
— Твоя забота и особенно этот завтрак тронули моё черствое сердце.
Она улыбнулась и подняла свой кубок.
— За вашу мудрость и проницательность, мой король…
После того как девушка удалилась, тщательно скрывая своё недовольство, он остался один. Молча смотря в потолок и делая всё новые и новые глотки вина.
***
Переступив порог спальни, он почувствовал, как тревога сжимает сердце. Слова Тиены эхом отдавались в голове, тяжелым грузом ложась на душу. Судьба северного рыцаря мало его волновала, но поведение сестры, её скрытность и тайные замыслы вызывали глубокое беспокойство. Недавно одинокий, теперь он обрел семью и лелеял мысль о безоговорочном доверии. Осознание, что кому-то не безразлична его судьба, согревало сердце. — Как прошло совещание? — спросила она. Девушка сидела перед зеркалом, и светловолосая служанка из Лиса расчёсывала её уже достаточно отросшие волосы. Их взгляды пересеклись в зеркале, и Визерис натужно улыбнулся. — Всё так же, дорогая сестрица. Шумно, скучно… но в этот раз мы не обсуждали овец два часа, и уже за это я благодарен Семерым. — Ты всегда с таким пренебрежением рассказываешь о совете. Однако, не спешишь приглашать меня на него. — Тебе не терпится поговорить об овцах? Тогда я могу позвать тех дотракийцев, что ты привела с собой. По лицу Дени прошла тень, и взгляд фиалковых глаз ожесточился. Хорошо. Ему удалось задеть её, и он почувствовал мрачное удовлетворение от этого. — Ты можешь быть свободна, Дорея. — Да, моя кхалиси. — Девушка поклонилась и быстрым шагом удалилась из покоев. Визерис, разгорячённый спорами в совете, словами Тиены и несколькими чашами вина, завалился на кровать, даже не подумав снять сапоги. В голове немного шумело, а балдахин крутился над ним, вызывая рвотные позывы. — Тебе не стоит оскорблять моих кровных всадников. — Ах… прости, моя милая сестрица. Я совсем забыл, что ты отчего-то дорожишь ими. — Они поклялись мне в верности, и бились за меня во многих стычках. Я не потерплю, чтобы кто-то оскорблял их. Особенно ты. — Ха-ха… — Ты пьян. — О, да. Я пьян и несчастен. Но знаешь, что? Плевать я хотел на всех конеёбов во всём этом дерьмовом мире. — Ты пьян. — Он почувствовал, как девушка присела на край кровати, и осторожные пальцы сестры провели по его щеке. Постыдная мысль о необходимости бриться, чтобы Дени не было неприятно целоваться, заставила его тихо рассмеяться. — Ты повторяешься. — Расскажи мне, что гложет твой разум. — Я хочу отправиться в Вестерос, Дени. Рука девушки застыла на его подбородке. — Я думала у нас не хватает кораблей. — Это не мешает мне желать этого. Последовала тишина, что длилась дольше, чем Визерису бы хотелось. А затем Дейнерис осторожно легла совсем рядом с ним. Её тонкие, холодные пальцы переплелись с его пальцами, и он не нашёл в себе сил не принять их. Совсем как было в Браавосе больше десяти лет назад. — А как же Юнкай? — Этот городишко как-то существовал до того, как я прибыл сюда. Как-то просуществует и после. — Разве это речь короля? — её тихий вопрос, почти шёпот, почему-то больно ударил в самое сердце. — Это речь человека, что поклялся вернуть наследие нашей семьи. — К чему всё это брат? Почему… почему мы не можем просто остаться здесь. Разве Семь королевств важнее нас с тобой? — Что за чушь! — возмущение почти отрезвило его, и он подорвался с кровати. — Три сотни лет и четырнадцать поколений наших предков смотрят на нас! Это наше наследие, наша судьба! — Разве будет важно это наследие, если ты погибнешь? Кому будет дело до нашей истории и судьбы, если не останется никого одной с тобой крови? — Это слова труса, сестрёнка, — ехидно заметил он. — Я просто хочу обрести дом. — Дени медленно поднялась и присела на край кровати, положив ладони на колени. — Наш дом, Дейнерис, — Драконий камень. — Наш? — Немного удивлённо спросила она. — Именно! Ты родилась там! И мы вернём его. А если нам суждено погибнуть — пусть так. Но я клянусь, что и через тысячу лет, каждый лорд от Солнечного копья до Стены будет дрожать от моего имени. Некоторое время он думал, что сестра продолжит спорить, и в его голове вертелось множество фраз, что он хотел бы сказать ей. Но она молчала. Лишь печальный взгляд фиалковых глаз не отрывался от белоснежной львиной шкуры. Затем она подошла и взяла его за руку. Визерис почувствовал, как её тонкие пальцы, холодные, как утренний иней, обвили его руку. Он взглянул в её глаза, и в них отразилась вся бездна её тревог и сомнений, словно в тихом озере, нарушенном внезапным порывом ветра. Молчание, которое наступило, было насыщено невыразимыми словами, невысказанными чувствами, которые витали между ними, как тени прошлого. — Визерис, — наконец произнесла Дейнерис, её голос был тих и мягок, как шелест платья. — Разве не можем мы найти счастье здесь, вдали от кровавых интриг и бесконечных войн? Разве не можем мы построить новый дом здесь, где нас любят и уважают? Подбородок Визериса сам собой поднялся выше, а взгляд ожесточился достаточно для того, чтобы его сестра поёжилась. — Я не хочу и не буду прятаться от своей судьбы. Мы не можем прятаться здесь, в чужих землях, когда наш народ страдает под гнётом узурпаторов. Наш долг — вернуть себе то, что по праву принадлежит нам. И я готов пожертвовать всем ради этого.
