И пусть весь мир подождет, Пока я буду наслаждаться блеском твоих прекрасных глаз. И время от нас не уйдёт — С этого дня началась наша взаимосвязь.
Декабрь в этом году выдался на редкость тёплым и снежными осадками не баловал, что было на руку одному задорному пареньку, ведь он был художником. Уличным художником. А грязь, лужи и плохая погода сказались бы на его творчестве. Нацу давно не брал в руки кисть, на данный момент довольствовался лишь аэрозольной краской — быстро и эффектно. Людям нравится, ведь это направление ещё такое молодое, девственно нетронутое. И название ему — spray paint art. А если делать из этого некое подобие шоу, когда в процессе виртуозного жестикулирования баллончиками за несколько минут на плотном листе бумаги появляется картинка, то и зрителей набираются десятки. Хотя сам паренек скучал по кисти, но для неё нужно особое вдохновение, которое, видимо, решило уйти в отпуск на неопределённый срок.Вечер среды. Центральный парк города Магнолии.
Толпа зевак окружила пространство под фонарем. Там расположился шоумен — Нацу. Он подстелил под своё творчество клееночное покрытие и разложил на нем все нужные приспособления: шпатель, газету, краску, тарелочки разной окружности. Все это — такие необычные, но обязательные атрибуты. Он творил и вытворял; подкидывал баллончики, которые в воздухе проделывали кульбиты и снова возвращались в ладони, и распылял краски сразу с обеих рук, создавая на листе некое подобие фона. Толпа становилась плотнее и больше, разрастаясь прямо на глазах, и это льстило и радовало паренька. На листе магическим образом появлялась сюрреалистическая картина: планеты, с помощью круглых тарелочек; горы, посредством обычного газетного листа, исписанного «желтой» прессой, — и это далеко не все, что можно было узреть, наблюдая за ловкими хаотичными движениями молодого и очень обаятельного художника. Но гвоздем всей этой программы был грандиозный конец — небольшое огненное шоу: Нацу взял газовый баллончик, к носику спрея поднес зажигалку и поджег невидимую струю. Зрители, что стояли в первом ряду, охнули и отступили назад. Огонь нужен был для того, чтобы в считанные секунды высушить рисунок. Но ведь это ещё и красиво, так завораживает. Пламя своими жгучими язычками обволакивало плотный лист, фиксируя рисунок — последние штрихи проделаны. Шоу на сегодня окончено. Нацу встал и спустил с лица шарф, служащий ему вместо защитного респиратора, и перевел взгляд от своей картины на оживленную публику. Широкая улыбка растянулась на лице, парень поклонился, благодаря зрителей. Некоторые уже воодушевленно просили продать им пару работ, но Нацу отвлёк женский силуэт. Он никого не слышал, прикованный взглядом к неизвестной девушке, что после окончания уличной презентации развернулась в противоположную сторону от него. И лишь ветер играл в её светлых волосах и блики от света фонаря золотом отражались на них. Он сделал глубокий вдох, ловя доносимый порывистым ветром сладковатый запах женских духов. Из прострации Нацу вывела молодая девушка, которая живо махала миниатюрной ладошкой перед его лицом и что-то при этом приговаривала. Что именно — парень совсем не мог разобрать. Он всё ещё смотрел туда, где только что стояла незнакомка. — Эм, извините, я сейчас, — стараясь как можно скорее пробраться сквозь толпу, Нацу ответил девушке, озадаченной странным поведением. Люди расступились, но незнакомка уже «растворилась» в ночи, — словно уходящий с ней сладкий сон, — оставляя после себя только шлейф цветочно-фруктового аромата и свежесваренного кофе. Перед глазами застыл ее призрачный образ, который жизненно важно было запечатлеть кистью на холсте. Муза игриво подмигнула и тоненьким пальчиком поманила к себе. Нацу вернулся на своё место и начал быстро собираться. На ходу он продавал картины и обещал, что завтра будет тут снова. О, да, он вернется сюда. Если есть хоть какая-то крупица надежды, что эта девушка может вновь пройти здесь, то он этого шанса ни за что не упустит. Нацу не просто так выбрал это место: обычно через этот парк, возвращаясь домой с работы, проходила целая толпа народа. Вот и эта девушка могла точно так же прогуливаться после рабочего дня. Все бы хорошо, но, вернувшись домой, Нацу смог сделать лишь наброски задуманной картины. Рука с кистью замерла на очертании контура лица и не желала более творить. Художник в бессилии понурил голову и опустился на колени перед холстом: слишком туманной она казалась, словно видением. Душа требовала закончить начатый эскиз; но как написать ту, которую видел лишь однажды и то — мимолетно? Разве можно сделать её идеальной, помня лишь смутный образ? Ему нужна была натура.***
Колючий морозец опустился на город. Трава покрылась тонкой прозрачной корочкой замороженной росы, поблескивающей в ярких лучах утреннего солнца. Оно ещё пытается дарить тепло людям, но зима уже вовсю предъявляет свои права. Молодой художник идет меж витрин магазинов, погрузившись в свои раздумья. Всю ночь незнакомка не покидала его мыслей и пробралась даже в самые глубины подсознания — в сны. Он помнит приятный запах духов и свежего кофе — Нацу всегда отличался очень чутким обонянием. Возможно, где-то поблизости найдется её любимая кафешка: «С чем чёрт не шутит? Авось, для бодрости ей нужен утренний кофе, и она покупает его именно там». Благо, выбор был невелик: всего пару заведений, и то, они находились друг напротив друга. В одном из них Нацу сел у окна, заказал чай с блинчиками и стал ждать, вглядываясь в лица прохожих. Так прошел час, потом и второй, но девушки видно не было. Решив, что испытает свою удачу вечером, как изначально и задумал, он вышел из кафе. Но лёгкое дуновение морозного ветерка донесло до Нацу приятный запах натурального напитка. Поведя носом, глубоко вдыхая в нужном направлении, он приметил небольшой магазинчик. Через прозрачное стекло можно было разглядеть, что там продают кофейные зерна. Подойдя поближе, Нацу так и застыл у витрины, не решаясь войти внутрь. А все потому, что продавцом и баристой в одном лице была она — его видение. Девушка, увлеченная приготовлением заказанного кофе, вела беседу с посетителем и мило ему улыбалась. Казалось, это доставло ей искреннее удовольствие. Она будто излучала тепло, которое было ощутимо даже через толщу витринного стекла. Неудивительно, что в таком скромном на размеры помещении было не протолкнуться из-за большого количества покупателей. И идея очень даже хороша: можно на месте попробовать свежеприготовленный товар на вкус, ведь выбор кофе довольно велик и разнообразен. Нацу присмотрелся и увидел бейдж с именем, который висел на лямке ярко-красного фартука — «Люси». Светлые волосы, собранные лентой в тон передника в два забавных хвостика, придавали ей ещё большую миловидность. Парень напрягся, в уме прогоняя возможный с ней диалог, но никакого благоразумного ответа от неё, кроме «Извращенец» и пары пощечин, никак не приходило. Вряд ли нормальная девушка сразу согласится попозировать перед незнакомым ей мужчиной. Но век высоких технологий, ну и смартфон с хорошей камерой, позволяли не прибегать к плану «Б» — взвалить на плечо и, брыкающуюся, насильно притащить домой. Нацу сделал парочку фотографий — и даже записал небольшое видео с разными ракурсами Люси — и решил, что как допишет её портрет, появится повод с ней познакомиться. Что-то зацепило его в этой девушке, даже не столько милое лицо, — да, она, безусловно, красива, — сколько доброта, исходящая от неё. «Хорошего человека видно сразу», — так считал Нацу. И поэтому он обязательно познакомится с ней поближе, просто ещё не время. «Один день ничего не решит, ведь так?» А пока он напишет картину и потом подарит её своей Музе. Давно у Нацу такого не было, когда вдохновение накрывает с головой, и ничего, кроме как творить, больше не хочется. Спокойная музыка лилась тихой рекой из колонок проигрывателя. Обычно он слушал что-то зажигательное и будоражащее кровь, но сейчас это явно не подходило под стиль живописи. Он видел её мягкой и воздушной, в лёгком ситцевом платье среди летящих лепестков сакуры, таких же розовых, как и волосы юного художника. Девушка на холсте протягивала ему руку, приглашая погрузиться в её сказочный мир. Невидимый ветер, но такой осязаемый, бережно перебирал её золотистые волосы, а она блаженно улыбалась в ответ. Нацу рисовал весь день, вечер и даже ночь, с небольшими перерывами на перекус. Прорисовывал каждую деталь, доводя до совершенства. Он совсем не замечал быстротечности времени, полностью погруженный в работу, — его даже сон не смел тревожить. Уже под утро организм потребовал своё: не успел Нацу закончить, как еле дойдя до мягкого ложа, свалился без сил. И сразу уснул с довольной улыбкой Чеширского кота. Картина готова, осталось только показать её Люси, но это можно сделать немного позже.***
Парень бежал сломя голову, не удосуживаясь смотреть под ноги, — он наступал на неглубокие лужи, которые разбрызгивались во все стороны: они намочили и низ тёмных джинс Нацу, и ругающихся прохожих заодно. За спиной у него висел пластиковый тубус, в котором находилась та самая, сердцу важная, картина. Он проспал до самого позднего вечера, а теперь боялся опоздать — не увидеть Люси до закрытия кофейной лавки. Мысленно уже сто первый раз проклял себя, что не поставил будильник на нужное время. Ещё издалека Нацу заприметил магазинчик, но поник и сбавил темп, выравнивая сбившееся от бега дыхание — он не успел. Жалюзи были опущены, свет выключен. Виднелись только гирлянды, что сверкали разноцветными огнями, напоминая всем о скором наступлении Нового года. Художник вышел на тропинку, ведущую к месту его недавнего «выступления»: темную дорожку своим желтым светом освещали уличные фонари. Нацу сел на первую попавшуюся лавочку и укутался в светлый клетчатый шарф, спрятав в нем покрасневший от мороза нос. Руки тоже начали замерзать, и Нацу поспешил засунуть их в карманы тёплой куртки. — Привет, — услышал он робкий нежный голос. — Сегодня похолодало, не правда ли? Первая снежинка невесомо легла на колено Нацу. Такая белая, идеально ровная, словно маленькое чудо спустилось с небес. Он оторвал от неё взгляд и посмотрел на девушку, потревожившую его раскаяние. — Вы же не тот маньяк, который из-за угла фотографирует своих жертв? Парень застыл не в силах проронить и слова — таким удивленным он был. Девушка, словно сошедшая с картины, стояла перед ним. Только вместо лёгкого платья на ней было тёплое кремовое пальто, а в протянутой руке — бумажный стаканчик с прикрытым крышечкой кофе. Но та же самая улыбка, те же добрые карие глаза. Та же самая Люси стояла перед ним. А небо дарило пушистые снежинки. Самые первые этой зимой.***
— Вот так мы и познакомились с мамой. В приглушенном свете разноцветными огнями переливалась ярко украшенная праздничная елка, а под ней, на махровом ковре, разместились отец с дочкой. На их розовых волосах играли блики, отсвечивающие от яркой гирлянды. Они листали семейный альбом, с головой укутавшись в теплом, крупной вязки, пледе. Девочка, лет пяти, завороженно всматривалась в каждую деталь на фотографиях, боясь упустить что-то важное, словно впервые видела их. Эта история была самой любимой у Нэнси и ни раз пересказанной для нее. Пожалуй, девочка и сама могла бы её рассказать наизусть, но слушать из первых уст куда интереснее. Да и Нацу каждый раз с особым интересом вспоминал ее. — А потом она сказала, что нужно было просто поговорить, а не следить за ней, как папарацци. Я-то думал, что она скромная и приличная девушка. Люси, что до этого с улыбкой и ярким румянцем слушала рассказ, облокотившись о наличник двери, поперхнулась воздухом от последней фразы. Неловкий румянец будто перерос в гневный пар из ушей. — Ты там сидел, словно рыбешка, выброшенная на берег — только и делал, что ртом воздух глотал. Маньяк недоделанный! — её возмущению не было предела. — Кто же знал, что просто подойти тоже можно?! — Нацу совсем не понял своей ошибки и перешёл в защиту-наступление. Этот спор ещё долго мог продолжаться, если бы «сладкую парочку» не отвлёк вполне резонный вопрос ребёнка, доселе спокойно листающего семейный альбом. Она уже привыкла к таким перепалкам родителей, которые очень быстро заканчивались крепкими объятиями. Пока она не остановилась на своей фотографии в двухмесячном возрасте. — Мама, папа! А как у вас появилась я? Оторвавшись друг от друга, Нацу и Люси озадаченно посмотрели на свою крошку — Нэнси. — Ну-у, — сделал задумчивое лицо Нацу, взглядом выискивая нужные воспоминания на потолке, — мы с мамой были на отдыхе, в свадебном путешествии, и там, в номере для новобрачных, мы… — Нет, Нацу! — громко перебила Люси, предугадывая дальнейший красочный и подробный пересказ, она ладонями прикрыла его слишком болтливый рот. — А давайте вы мне поможете накрыть на стол? — ловко перевела тему. Люси схватила мужа под руку и потащила к праздничному столу. Пусть лучше делом займется, а она сама, как-нибудь, расскажет Нэнси о капусте или об аисте, что приносит к молодым парам маленькое счастье в дом, даря им большую дружную семью.