Go back or stay?

Часть 8

Не будет у нас как вчера, Тепло и бутылка вина. Мы растоптали всё что было святое, Мы больше не обнимем друг друга И не поедем домой...

Ночь — это самое прекрасное время суток, где ни одна живая душа не сталкивается с ложью. Ночь — чиста, покорна и справедлива к любви. И только в это время люди говорят то, о чём думали весь день. Властвуют над тем, кого хотели и познали. Так и произошло с главными героями истории... Уложив в одиннадцатом часу Артёма Волкова и прочитав книгу про динозавров, девушка накрыла мальчика тёплым пледом, выключила ночник в комнате серба и, закрыв за собой аккуратно дверь, вышла в гостиную. Дарья думала, что его квартира будет грандиозным феноменом, но оказалось это только её представление о жизни сербского мужчины. Обычная, небольшая, может даже уютная с какой-то стороны квартирка, где не чувствовалось женской руки: разбросанные вещи, в основном носки и сменная одежда, парочка журналов на стеклянном столе, а на кухне в раковине море немытой посуды. Зачем ему тогда посудомоечная машинка? Видим, можем, но не практикуем. Брюнетка присела на диван бежевой окраски и обвела гостиную изучающим взглядом. Ничего особенного. Плазменный телевизор со стопкой дисков, колонки, два окна, на которых стояли не разобранные коробки, кресло с лампой. Квартира одинокого мужчины. Хотя этот скудный интерьер дополняли детские и подростковые фотки Павла. Взяв в руки рамку с фотографией, Канаева замерла на месте. Маленький серб был такой счастливый, искренне довольный и улыбчивый. Сейчас не было прежней искренности с окружающим миром, только фальшь и продажность. Маленький Павлик, держа в руках самодельный картонный самолётик, смотрел в камеру и что-то весело, задорно кричал, а рядом с ним, сдержанно улыбаясь, стояла молодая пара. Даша поняла одно — это родители серба. А потом ей захотелось знать больше и она полезла по полкам, отыскивая что-нибудь нужное из предложенного. Сердце почему-то бешено стучало, руки то потели, то холодели, а мозг вовсе отключился от процесса. Книги, вещи, игровые диски, приставка... ничего особенного за что мог бы зацепится взгляд. И тут от досады, задрав голову к потолку, на самом шкафу девушка заметила коробку. Обычную. Но та зацепила своим существованием. Пододвинув стул к шкафу и залезая на него, Даша встала на носочки и достала ту самую коробку с сюрпризом. Спустившись с вещами на пол, брюнетка поставила коробку на тот же стул и открыла. — Вот чёрт! — шокировано произнесла девушка, прикрывая рукой рот. Множество фотографий. Просто уйма. И все они были связанны с молодой, красивой девушкой, которой на вскидку было лет семнадцать. Ещё в коробке было жёлтое летнее платье, кулон, аксессуары и письмо. — Ну нет... это неправильно... Отдергивала она себя, отдёргивала, но не смогла устоять перед соблазном узнать об этой незнакомке больше. На всех фотографиях блондинка смеялась, только на самой последней задумчиво смотрела в кадр. И, заметив отличающуюся фотографию, Дарья взяла её в руки и грустно усмехнулась, — на фотографии была изображена пара: Павел и эта девушка с белокурыми локонами. Он стоял с ней рядом, обнимал по-хозяйски и целовал в губы, та отвечала на ласку и улыбалась сквозь поцелуй. Они были подростками. Только брюнетке от этого было не легче. Кто эта девушка? Почему серб до сих пор хранит эти вещи спустя столько времени? Может он её любит по сей день? Дура ты, Канаева. Дура! Уже без особого энтузиазма Дарья перевернула фотографию и прочитала одну единственную, но роковую для себя фразу: «Навеки, моя Александра! С любовью от сербского паренька!» — Ты что делаешь с моими вещами?! — раздался разъярённый возглас со стороны. Даша от неожиданности выпустила из рук фотографию, чуть помяв ранее, и замерла. У двери стоял Павел. Разгневанный. А в глазах было столько боли, столько боли. Она впервые видела его таким... израненным? — Паш... — Заткнись! — удушливо, больно и стыдно за содеянное. Но Даша не этого хотела. Не так видела их сегодняшнюю ночную картину общения. Может чуть-чуть с подорванным характером, без горького вкуса. — Ты рылась в моих вещах! — серб сделал шаг к девушке, пыхтя и рыча, — в моих! Я тебя просил?! Просил, Канаева?! — мужчина встряхнул брюнетку, придавливая к противоположной стене. — Паш, пожалуйста, послушай... Я просто... — Мне плевать! — удар кулаком в стену и слабый всхлип с её стороны. — Я не знала, не хотела... Я не думала.. — Именно: «Ты не думала!» — сейчас девушке было по-настоящему страшно. — Зачем ты полезла за той коробкой? — сойдя на милость, понизил свой голос серб и указал рукой на проклятую коробку. — Хотела у-узнать, — заикаясь, прошептала Канаева. — Что-что? Погромче! — Да хватит! — брюнетка, приложив максимум усилий, оттолкнула от себя Павла и заорала, показывая ему свою обиду. — Я тебе тряпичная кукла?! Сначала зовёшь в свою жизнь, потом выкидываешь, а теперь снова решил возомнить себя «Повелителем моего сердца»! Ты специально это делаешь? Специально возвращаешься к началу?! А? Ну скажи, Паш, зачем ты делаешь себе больно и мне? Мы проходили эту стадию — ничего не получилось. Да, я виновата перед тобой. Узнала о коробке, открыла и посмотрела пару фотографий. Что с этого? Что-то изменится? — горько усмехнулась Даша. — Нет, — хрипло ответил серб. — Уходи, Даш. — Ч-что? — девушка оцепенела. — Уходи, прошу. Она, не говоря и слова, разворачивается и уходит. Навсегда ли? Он опускается на колени, подбирает фотографию и впервые за столько времени вспоминает ту самую ночь, наполненную жестокостью и злополучной болью. Крики, жесты и предательство. Александра... Стояла зимняя застуженная ночь. Луна освещала тропинку к холму, на котором возвышался особняк, скрытый за массивным забором. Театральные зайчики прыгали по снегу, отражаясь от гирлянд и елочных игрушек. За забором млел от порывов ветра вперемешку с холодной вьюгой особняк, который, то отдалялся, то наоборот приближался. Это было сказочно. Фонари освещали дорожки, ведущие к гаражу, к бани и к самому дому; охранники околачивались с высоченной дверью, болтая о том, как проведут эту новогоднюю ночь. Они радовались, разговаривали, показывали разные эмоции, охраняя покой хозяев, пока резко не потухли все огни на территории особняка и не стало темно, как в лесу, где скрывается луна и не дает осветить хотя бы одну лужайку. — Чёрт, что за шутки? — возмущенно протараторил один из мужиков, доставая из теплой куртки рацию. — Может свет отключили по-всему городу и до нас дошло? — вклинился второй охранник в разговор. — Не думаю. Обычно такого раньше не случалось... Приём! — Да, Анатолий? — ответил по сторону рации человек, который сидит у рубки с выключателем. — Какого лешего ты отключил свет на территории? — прорычал недовольно охранник. — Не знаю что случилось, но у меня перегорел главный радиатор, поддерживающий тепло и свет. Слушай тут какие-то звуки странные... — Приём! Приём! Хей! — Что-то не так, Толь... Нужно сходить и проведать. — Иди и проведай. Шутки перед Новым Годом, — проворчал под нос главный охранник и вернулся в свою будку. В особняке стояла гробовая тишина, даже старые часы перестали тикать и работать. Везде было темно. Хозяева дома мирно спали в своих спальнях, наблюдая десятые сны. Вроде всё казалось светским раем, но не тут кукушка пела. Из всех комнат на втором этаже выбрали одну единственную. Она находилась в конце коридора. В этой спальне спали молодые люди. На вид им было обоим по семнадцать-восемнадцать лет. Такие невинные, умиротворённые и наивные, как сказочка про рыцаря с принцессой. Распластав длинные белокурые волосы, она, прижимаясь всем телом к любимому, улыбалась сквозь сон. Парень напротив спал с обеспокоенным лицом, обнимая за талию свою даму сердца. Он будто чувствовал чужаков на своей территории. А они, чужаки, стояли смирно у двери их спальни и наблюдали за парочкой, которая скоро познает все девять кругов ада. Им безразлична их дальнейшая судьба, ибо их судьба предрешена сейчас. Пару ждёт один конец и, пожалуй, он не самый лучший из вариантов. Чужаки желали растоптать, разбить и в конце убить. — Мы так и будем продолжать наблюдать за ними, шеф? — Дай парочке попрощаться хотя бы во сне, Артур. — Им это не поможет. Им придётся видеть. — Так, прекращаем болтать! Будите их. Двое крепких мужчин подошли к кровати и резким движением перевернули постель на пол. Раздался истошный крик и испуганный взгляд. Парень подорвался с места и закрыл собой любимую девушку, прикрывая её наготу и лицо от чужаков. — Вы кто такие?! — рык сорвался сам собой с губ молодого человека, отдаваясь эхом в голове каждого присутствующего. — Мы? Да так, мимо проходили и решили заглянуть. Угостите чаем? — С какой стати? Пошли вон из особняка! — Какой громкий паренёк, — усмехнулся мужчина и достал из заднего кармана, который прикрывался ранее рубашкой, пистолет. — Хей, девчонку сюда давай тащи! Парень молча стоял и смотрел. Внутри закипал гнев и страх за любимую. — Глухой?! — крикнул тот самый Артур и подошёл к юноше, ударяя того по лицу кулаком, чтобы вывести парня из равновесия. — Сука, — прошипел шатен, держась за очевидно сломанный нос. — Чо вякнул?! — Артур, заткнись, — устало произнёс вожак и подошёл к девушке, которая, прижимая к своей груди тонкий материал, всхлипывала и дрожала от страха. — Привет, малышка. Не бойся, они не умеют общаться с противоположным полом. Такие глупенькие. — Не... не надо... — прошептала она, прикусывая губу. А потом не было выбора ни у кого. Мужчины были кровожадны, беспощадны и точны в своих действиях... Дальше Павлу было больно вспоминать и видеть, что та, которую он любил, погибала на глазах. Он сам сломался. Помнил тот день, ту кровавую ночь по сей день и пытался забыть, выкинуть из головы, заглушить! Но первая любовь не проходит стороной. Александра всегда была его стимулом жить, стремится к чему-то, работать над отношениями, но после её смерти понял, что эти старания напрасны. Сейчас... сейчас серб понял, что готов также продолжать жить ради нового счастья — ради Канаевой, которая отличалась от первой любви. Бойкая, строптивая, сильная и волевая девушка, готовая рвать жизни до конца. Первая любовь же была слабая. Она была маленькая. Да, он не спас, не защитил и жил с этим камнем столько времени. Но смог спастись. Ради той, которая действительно готова его принять. — Прости, Александра... и спасибо за всё. Я выбрал свой путь ещё тогда...

Продолжение следует...