Песня сирены

Когда в номер буквально влетел всклокоченный Петр, мне было уже настолько легче, что я успела сходить в душ и даже заказала себе в номер салат. — Дашенька, — быстро прижал он меня к себе, — с тобой все в порядке? — Да, уже все хорошо. Не переживай, — обняла я его в ответ. — Мне звонила София, а у меня мобильный сел. Врач уже приезжал? Что сказал? Может поедем в больницу? — Не тараторь. У меня от тебя уже голова начинает болеть. Все хорошо, не переживай. Я рассказываю ему, что произошло. Он внимательно меня слушает и я вижу как постепенно градус его настроения падает еще сильнее. — Я должен был быть рядом, — расстроенно заключает он. — Ты ни в чем не виноват. Это моя безответственность. Тем более, я не ребенок и умею позаботиться о себе. — Я заметил, — недовольно пробурчал он и отвернулся. — Петь, — прижалась я к нему и заглянула в глаза, — не обижайся. Просто ты слишком меня опекаешь. Я люблю тебя и… Он молча прижал меня к себе и поцеловал так отчаянно, как-будто впервые. — Не пугай меня так больше, — шепчет он со сбившимся дыханием, как только оторвался от меня на несколько секунд. — Обещаю, — отвечаю ему в такт я и, возобновляя поцелуй, тяну его в спальню. На следующий день с самого утра мне пришлось под тщательным контролем Петра поехать в больницу и сдать все анализы по списку. — Ты доволен? — спрашиваю я все еще не разгибая локоть после сдачи крови из вены. — Более или менее. Вот получим результаты и подтверждение врача, что все в норме, и я отстану, — говорит Петр усаживая меня в авто. — Мы сегодня без водителя? — спрашиваю я. — У меня сюрприз, — загадочно заявляет он. — Можно уже открыть глаза? Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — клянчу я спустя час. — Какая ты нетерпеливая! Жди, — смеется Петр и, подхватывая меня на руки, ставит куда-то. — Ну вот! Я снимаю повязку и замираю. Мы стоим на террасе нашего дома. Идеально белый холл, легкие шторы развеваются на ветру, а на сколько хватает взгляда пространство утопает в лилиях. — Петя, — сбивается мое дыхание, — ты… — Ты выйдешь за меня замуж? — Я ведь уже сказала тебе «да», — рассмеялась я. — Ты что забыл? — Ты не поняла. Ты выйдешь за меня… сегодня? Я вижу, что он очень волнуется. Наверное, даже сильнее, чем тогда, когда делал мне предложение впервые. — Да! Позже Юля рассказала мне, что они с Костей и Настей были в сговоре с Петром для того чтобы устроить мне сюрприз. Под видом новоселья они пригласили гостей на нашу свадьбу, о которой я и сама узнала пару часов назад. Наверное, если бы я знала заранее, что сегодня выхожу замуж, то я бы переживала, но у меня не было ни малейших сомнений, что я делаю верный выбор. — Представляешь, как все офигеют, — тараторила Юля, активно крася ресницы перед зеркалом, перед которым сидела я. — Платье — отпад! А вы куда в свадебное путешествие полетите? — Юля, угомонись, — рассмеялась я. — Вообще не понимаю, что ты говоришь. — Так что? Ты готова стать госпожой Романовой? Как за императора тебя выдаю! — Готова! — уверенно заявляю я. — Он мужчина моей жизни. — Я так за вас рада! — крепко меня обнимает подруга. — Так, все! Собрались, вытерли слезы-сопли и идем выдавать тебя замуж. Я стою за дверью одна. Мне предстоит спуститься с лестницы и пройти через проход к альтанке, где меня ждет Петр. — Даша! Я оборачиваюсь и вижу Пашу. Он как всегда безупречно одет, легкий беспорядок на голове, в глазах растерянность. — Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. — Пришел на новоселье, а попал на свадьбу, — говорит он, застыв как изваяние. — Странная у нас традиция, правда? — ухмыляется он. — О чем ты? — не понимаю его я. — Ходим к друг другу на свадьбы, как на работу. Повисает тишина. — Ты очень красивая, — тихо говорит Паша. — Спасибо. — Я очень многое хочу тебе сказать. — Паш, извини, но ты выбрал не самое лучшее время для разговора. У меня свадьба через несколько минут. — Именно поэтому сейчас самое время, — упрямо говорит он и делает шаг навстречу. — Паша, — выставляю я руку вперед, оставляя его на большем расстоянии от себя, но, конечно, это не является достаточной преградой и Павел подходит вплотную. Моя рука на его груди, я чувствую его бешенное сердцебиение. — Я признаю, что совершил много ошибок. Признаю, что я был моральным уродом с первой минуты нашего знакомства и ты давала мне миллион шансов, которые я просто похерил. Я не думал, что когда-нибудь в очередной раз накосячив, это может оказаться последним разом, когда я упущу свой шанс. Но еще я признаю, что если сейчас не скажу тебе всего этого, то буду жалеть об этом до конца своей никчемной жизни, — он переводит дыхание и становится на колени. — Прости меня… Я знаю, что у тебя новая жизнь и в ней нет места для меня. Петр замечательный человек, честный, умный, добрый. Мне никогда не быть таким как он. Я худший вариант из всех возможных, — ухмыляется он. — Но знай, что я готов убить за тебя. Я люблю тебя… И если есть хотя бы малейший шанс, что ты не любишь Петра, то давай сбежим прямо сейчас и все будет так, как захочешь ты. Я обещаю. Я смотрю на человека, от одного присутствия которого еще не так давно, мозг отключался, а дыхание останавливалось. Я так любила его. Мне было так больно, когда я осознала, что нам не быть вместе и ему нужна другая. Именно из-за его выходок я впустила в свою жизнь другого мужчину, которого теперь не могу предать. — Паша… Я понимаю, что тебе очень сложно далось все то, что ты сказал. У меня нет на тебя больше никаких обид, а у тебя нет на меня никаких прав. Я люблю Петра и выхожу за него замуж. Тебя не было в твоей жизни столько лет. Ты создал картинку у себя в голове, а я другая. Прошло слишком много времени для того, чтобы говорить, что ты меня любишь. Прости, но я должна идти. Я вырываю свою руку из его окаченевшей руки и спиной пячусь к двери, не в силах оторвать от него взгляд. — Я буду ждать, — тихо говорит он. — Если нужно, то всегда. Я наконец-то поворачиваюсь к нему спиной и открываю дверь. — Мне это не нужно. Будь счастлив, — говорю я уже в дверях и ухожу. Я никогда не была сентиментальной барышней, мечтающей о сказочной свадьбе, но как любая девочка, знала, что встречу принца. И вот он, красивый, уверенный, светящийся счастьем, стоит у цветочной арки и улыбается только мне. Будто нет вокруг людей, будто это не у нас сейчас свадьба. Я иду к нему, а гости бросают лепестки мне под ноги и аплодируют, как оголтелые. Я счастлива. Наверное. Просто из головы никак не уходит образ Паши, смотрящего на меня так умоляющее. Когда я поняла, что не люблю его? Наверное, до конца я осознала это только несколько минут назад. Я поступаю правильно. Как всегда. Короткая церемония, наши заветные «да» и вот мы уже принимаем поздравления от наших гостей. — Дашка, какая же ты красивая! — Поздравляю Вас, Петр Алексеевич! — подлетают к нам Костя с Настей. — Спасибо! — широко улыбается мой муж. — Петр, позвольте от всей души Вас поздравить! Вам очень повезло. У Вас очаровательная жена, — наступает очередь Паши. Я изо всех сил рассматриваю подол платья. Как он может так спокойно говорить все это спустя полчаса после нашего разговора. Но тут я поднимаю глаза и понимаю, что он не спокоен. Я знаю этот взгляд побитой собаки. Я видела этот взгляд два раза: в день его рождения, когда он рассказал о смерти родителей, и в день его псевдо-свадьбы с Софией. — У меня подарок. Извините, не думал, что иду на свадьбу, — сказал он и протянул большой конверт. — Здесь документы на Ваш люкс. Всегда Вам рады! — быстро говорит он и отходит, не дав даже поблагодарить его. — Отличный подарок! — говорит Петр и целует меня в щеку. — Но это по-моему слишком. Нужно вернуть Павлу деньги за номер. — Согласна. — Ты лучше знаешь Павла, вы с ним вместе работали. Как это сделать что-бы не обидеть его? — Я сама ему скажу, — говорю я и беру конверт. Я нахожу Пашу у барной стойки. Уже начался фуршет, играла группа и все гости уже во всю развлекались. На меня мало кто обращал внимание, поэтому я беспрепятственно добралась до цели. — Зачем ты это устроил? — сердито говорю я и с силой вкладываю конверт в его руки. — Что конкретно? — иронично прищуривается он. — Мы не можем принять такой подарок. — Может, это последняя моя надежда, что я хоть иногда буду тебя видеть, — поднимает он на меня свой тяжелый взгляд и вдруг резко расплывается в мальчишеской улыбке: — И вообще, подарки — не отдарки. — Ты неисправим, — закатываю я глаза. — За это меня и любят. Почти все.