Тридцатое августа.
Она лежала в постели и не могла двигаться; морщинистые и дрожащие руки тянулись ко мне и указывали на стакан с водой; карие, некогда красивые глаза были тусклы и слезились; седые волосы выбились из-под белого платка, обмотанного вокруг её головы. Кожа на лице, шее и руках вся покрыта морщинами; каждое движение давалось тяжело. Она невнятно произносила слова, находясь в полусознательном состоянии. Видя её в такой, я чувствовала: сердце сжималось от боли; как же мне хотелось поменяться с ней местами и забрать всю её боль. В те моменты я начинала молится Богу, чтобы он спас её. Каждую ночь, каждый час, каждую минуту, проливая слёзы, я неустанно молилась Всевышнему. Моя вера в Него никогда не угасала: что-то во мне чувствовало, что Он слышит меня, что Он всегда поможет. И сейчас я молилась. «Всевышний, не забирай её: я не смогу жить без неё. Не испытывай меня, молю», — повторяла я. Шприцем я давала ей воду, каждую секунду сидела рядом, держа её за руку. Ладонь её была бледна и слаба. Когда я была ребёнком, она этими ладошками ломала мне сушку и кормила. Этими ладонями она держала меня всю мою жизнь: кормила, растила, играла и никому не давала в обиду. Больнее всего было то, что она умирает, а я ничего не могу сделать. Беспомощность душила меня — никогда в своей жизни не испытывала это чувство так сильно. В доме собрались её дочери, сыновья и невестки. У всех глаза были на мокром месте, я пыталась быть сильной: не показывать ту боль, которая сжимала меня изнутри. Разговоры родителей и родственников с кухни доносились до меня. — У неё мало времени, — говорил папа. Я рванула в свою комнату — судорожные рыдания охватили меня. Глаза, опухшие от слёз, я пыталась скрывать целый день. Сколько всего пережила она: потери, войну, любовь, рождения. Выросшая в деревне, где потеряла отца и брата во время военной оккупации, в раннем возрасте вышедшая замуж — даже после всех лишений она всегда оказывалась победительницей, свободно и без сожаления прорываясь вперед. Когда она замечала, что кто-то посягал на её свободу, яростно отбивалась и защищала свою семью и мужа. Всё это про мою бабушку! Многие её любили, и она многих любила. И сейчас, борясь за свою жизнь, она с теми, кому дорога. Из-под красных штор просачивался свет: лучик солнца освещал её белую комнату. В помещении стоял запах спирта. Каждые пять минут бабушка просила воды. Не успевала я стереть со щеки одну солёную каплю, как тот час по ней скользила другая, и я молила, чтобы бабушка дожила до завтра. Увидела солнце следующего дня. В этот миг я вспоминала её скрипучий голос: она каждый день в пять часов вечера просила меня приготовить ей чай. Моя бабушка обожала сладости, особенно те, которые можно легко откусить. И мы сидели с ней, пили чай, обсуждали сериалы или же включали телевизор и смотрели программы. А как бабушка бесшумно могла смеяться! «Бесшумно» — это в прямом смысле слова: она сотрясалась от смеха, но не издавала звука. Помню, как мы всей семьёй отмечали праздники: Новый год, Курбан-байрам, дни рождения и другие. Бабушка всегда плакала, когда я уезжала — особенно в этом году, когда мне пришлось уехать почти на месяц, чтобы подать документы в университет. Когда я вернулась, она рассказала, как три дня и три ночи проливала слезы, обзванивала всех и рассказывала, как ей плохо. Всю свою жизнь я провела с ней. И сейчас момент, когда нам надо было расстаться навсегда, был слишком больным. Вечером того дня приехали другие её внуки, но перед смертью бабушка жаждала увидеть своих правнуков.Без пятнадцати полночь.
В первую очередь бабушка позвала в комнату мою маму. О чём-то они разговаривали, хотя бабушке было сложно объяснять. Но мама всё поняла и заплакала. Почти тридцать пять лет невестка прожила со своей свекровью в одном доме бок о бок: переживали, плакали и смеялись вместе — отношения мамы и бабушки для меня всегда останутся примером. Примером отношении невестки и свекрови. А после, вторым человеком, бабушка захотела увидеть меня. Я не решалась войти в комнату, не решалась проститься с ней. Чувствовала её тяжёлое дыхание и слабость — меня охватили судорожные рыдания. Сейчас я не сдержала себя: рядом с ней мои слёзы лились. Положив свою слабую руку на мою, бабушка тихо прошептала: — Пр... ст... и. Я поняла, что она хочет сказать. Моя голова легла на её грудь и, в последний раз обняв её, я тихо прошептала: — Я люблю тебя. В последний раз вздохнула её запах. В последний раз держала её за руку. В последний раз сказала о том, как я люблю её. Всё это в последний раз.Двенадцать часов восемь минут.
Приехала скорая. Из комнаты бабушки вышла мама и спросила точное время. Всё это означало одно: смерть. Плач и крики женщин раздались по дому. Траур. В этот день время для меня как будто остановилась — моя жизнь остановилась: я потеряла самого родного и близкого человека. Дверь комнаты была приоткрыта, и краем глаза я заметила бездыханное тело, накрытое белой простыней. Боль сжимала мое сердце. Не показывая никому свои слёзы, я забилась в углу своей тёмной комнаты и рыдала. Физически чувствовала себя очень слабой и разбитой: так, скорее всего, проявлялась моя душевная подавленность, заставлявшая меня всё время плакать. «И пусть этот мир пропадёт пропадом!» — думала я. Для меня это было первой большой потерей. Самым трудным было видеть лицо отца: он жил со своей матерью пятьдесят пять лет; в старости папа лелеял свою маму, никому не давал обидеть её. Каждый день вечером сын и мать проводили вместе. Конечно, какому ребёнку будет легко видеть, как умирает его мать? И сейчас для меня было больно за него. В тот день я надела чёрное платье с платком и не снимала сорок дней. Это лето было очень сложным для меня. После смерти бабушки я потеряла себя, свой путь. Потеряла веру в Бога. Винила его в том, что он забрал её к себе, не услышав мои молитвы. Для меня это был первый траур, сильно поменявший мое мировоззрение и отношение ко многому. Смерть повлияла на мою психику: я словно впала в депрессию. В такие дни рядом со мной не было даже друзей, которых я считала близкими. Не было никакого. Была лишь моя семья. Была лишь я. Были лишь одиночество и слёзы. Пустота и смерть. Этот момент был переломным для меня. Вскоре одна женщина мне сказала: «Что ты хотела? Это жизнь! Одна душа уходит, другая приходит. Тебе лишь остаётся молиться за душу бабушки». Эти слова глубоко тронули моё сердце: тогда я начала понимать сущность этого мира. Когда нам говорят, что родители не вечны, мы не обращаем на это внимания и думаем наоборот. Я, как и все беззаботные дети, думала, что бабушка бессмертна; думала, она доживет до моей свадьбы, увидит моих детей. Хотела, чтобы мой ребёнок успел познакомиться со своей прабабушкой. Мечтала, чтобы моя бабушка успела рассказать такие же истории моим детям, как когда-то мне. Осознание того, что этого так и не произойдёт, съедало меня изнутри.***
Следующее моё воспоминание: на кожаном диване сидела она — бабушка, та же, что и раньше, со своей чёрной тростью. Не могу поверить, что это именно она. — Ты же умерла? — в моём голосе звучала растерянность. Она покачала головой: — Нет. Не сдержавшись, я обняла её так сильно, как могла. Я не отличала сон и реальность. Но вскоре и этот момент прервётся. Когда я проснулась, окутывавший мой мозг туман рассеялся, и я поняла, что нахожусь в собственной кровати, слышу голоса — точнее плач, — из соседних комнат. Ужас мутил моё сознание. Меня утешало одно: хотя бы во сне мы будем встречаться. Эти страшные дни прошли как целая вечность. «Что такое смерть? Существует ли Бог? Что такое рай и ад?» — эти вопросы застряли у меня в голове. Я отдала земле самого близкого мне человека... Проводила в последний путь. «Что имеем — не храним, потерявши — плачем», — эта цитата про меня; думаю, многие узнали бы в ней себя. Я до сих пор не нашла ответы на поставленные вопросы, но знаю одно: Всевышний существует. И при каждой нашей молитве Он отвечает нам. У каждого человека есть своё время. Это моё мировозрение. Моя вера. Цените родителей и свою семью, потому что лишь в самый тяжёлый момент я поняла: только семья будет рядом.
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.