О взрослении

Они встречаются на выпускном. Сталкиваются практически нос к носу в толпе выпускников, спешащих на церемонию вручения аттестатов. Где-то в ней затерялись и Майк, Уилл и вся компания малышни, как-то неожиданно повзрослевшая и уже выпускающаяся из школы. Или, возможно, им так просто кажется, потому что в Хоукинсе они не появлялись, пожалуй, даже слишком давно. Толпа огибает их, двух взрослых людей, внезапно застывших посреди школьного коридора. И, в общем-то, этой толпе глубоко наплевать на проблемы, разборки и недомолвки ее не касающиеся. Как и на то, что встретились старшие Байерс и Уиллер впервые после окончания колледжей. Джонатан смотрит прямо ей в глаза, а Нэнси и не думает отворачиваться. Хотя, возможно, это было бы лучшим выходом. Они старались. Действительно старались удержать, сохранить эти отношения, и доказать всему миру и Карен Уиллер в частности, что и выпускном классе можно определить, с кем хочешь провести бок о бок всю жизнь. Только вот Нэнси прекрасно помнит, как незаметно все исчезло, не дожив даже до окончания второго курса колледжа. И Джонатан помнит, как разговоры становились короче, звонки – реже, а их жизни на развилке дорог выбрали разные направления. И чуть больше трехсот километров на «Грейхаунде» от Бостона до Нью-Йорка вдруг оказались совершенно непреодолимыми. Не было ни громкого расставания, ни слез, ни криков. Не было ничего из того, чем обычно заканчиваются подростковые романы. Зато было взвешенное и обоюдное решение, что, видимо, переросли они эти отношения, слишком рано примерив на себя роли, к которым не были готовы. Тогда это казалось таким правильным и единственно верным, тем самым первым маленьким шагом к взрослой жизни. Ведь все знают – школьные романы остаются в школе, не выходят за границы маленьких захолустных городков, потому что в большом мире и большом городе им не находится места. Это было необходимо. Попрощаться и идти каждому своей дорогой. Вот только оказалось, что эти аргументы действенны лишь на расстоянии трехсот километров. А сейчас, глаза в глаза, почему-то перехватывает дыхание, и некоторые решения, принятые пару лет назад, кажутся по всем параметрам беспросветно глупыми. - Привет, не видел Майка? – выпаливает Нэнси на одном дыхании, впиваясь почти до крови ногтями в ладонь, чтобы не сказать и не спросить лишнего. - Привет, - Джонатан улыбается чуть недоверчиво, но все так же ехидно, - Не видел. Но могу предположить, что он в зале. Там же, где мой брат и совсем незаметная толпа выпускников. - Очень смешно. - Как спросила, так и ответил, - Байерс смеется, невольно вызывая ответную улыбку у Нэнси, - Пойдем, а то пропустим, как мелкие получают билет во взрослую жизнь. На мгновение Уиллер кажется, что это она, а не Майк, в выпускном классе, и Джонатан сейчас невзначай возьмет ее за руку и потащит за собой, лишь бы она не опоздала. Но нет. Им уже не семнадцать, они не вместе, а все эти дурацкие мысли вызваны лишь школьным коридором и неизменностью атмосферы Хоукинса. В зал они входят почти последними, пропустив начало церемонии. На сцену как раз поднимается Уилл, а Нэнси не сводит глаз с Джонатана. У него на лице написана безграничная гордость за младшего и облегчение. И девушка прекрасно знает, почему. После лаборатории Хоукинса, монстров в стенах и пропавших друзей, они все сомневались, что смогут не то что закончить школу, а хотя бы просто продолжать жить. Но все-таки смогли. Как-то встроили все необъяснимое в свою картину мира, научились спать без кошмаров, ища спасение в повседневности и друг в друге, и продолжали жить. Уиллер ищет глазами в толпе кудрявую макушку брата, чтобы хоть чем-то себя занять и перестать смотреть на парня, стоящего рядом, находя в нем все больше и больше призраков общего прошлого. Наконец, Майк, стоящий совсем неподалеку от них, оборачивается и встречается взглядом с сестрой, без особого удивления отмечая, что Джонатан рядом с ней. Он ухмыляется, но не ехидно, а как-то чересчур понимающе. Так, как не смотрят глупенькие младшие братья. Так, как будто знает гораздо больше, чем сама Нэнси. Она машет брату рукой, и он отворачивается, наклоняясь к не менее кудрявой макушке, в которой Нэнси узнает Джейн. Ряды выпускников перед ними редеют, постепенно подтягиваясь к директору и получая свои аттестаты. Джонатан со своим неизменным фотоаппаратом пробирается вперед, чтобы успеть запечатлеть еще одно мгновение, доказывающее что теперь они окончательно и бесповоротно взрослые. Потому что их младшие братья вместе со всеми подбрасывают вверх свои шапочки выпускников, подводя черту под старшей школой и ставя точку на своем детстве. Как только напутственная речь произнесена, а слова прощания сказаны, в зале поднимается суматоха. Родители бросаются обнимать своих детей и делать памятные фотографии, которые пару лет постоят на полке, а потом отправятся в одну из коробок на чердаке. Карен вылавливает в общей толкучке Нэнси, что-то выговаривая ей за опоздание, и тянет к Майку, чтобы сфотографировать того с сестрами. Где-то на другом конце зала Джонатан обнимает мать и брата. Джойс кажется невероятно маленькой и хрупкой рядом со своими уже совсем взрослыми сыновьями, едва доставая макушкой до плеча Уилла. А Майк таскает на руках Джейн, но с опаской посматривает в сторону Хоппера, который уже пробирается к дочери через толпу выпускников, при этом стараясь захватить с собой и семейство Байерсов. Наконец, суматошное движение вокруг утихает и Нэнси может спокойно обнять брата, внезапно отмечая, насколько выше нее он стал. Где-то за спиной слышится щелчок фотоаппарата. Нэнси уверена, что это мать решила сделать, наверное, уже пятидесятую фотографию, но, обернувшись, она видит взъерошенного Джонатана с камерой в руках. И кажется, что некоторые вещи все равно остаются неизменными. Джойс Байерс тепло ей улыбается и обнимает, как и остальных. Она все еще волнуется за всех этих детей, даже несмотря на то, что они и не дети уже вовсе, их жизням давно ничего не угрожает и самым страшным для них сейчас является отказ на поступление в колледж или полный завал на работе. И это, наверное, странно, но в Хоукинсе случались вещи постраннее, так что все нормально. Нэнси незаметно уходит, как только все отвлекаются на обсуждение неофициального празднования выпускного. Она рада за Майка и его компанию, но отчетливо ощущает, что ей там не место. В общем-то, ее исчезновения не замечают даже родители. А Нэнси знает – так и должно быть. Она и ее жизнь больше не принадлежат Хоукинсу, и не стоит пытаться вернуть то, от чего она сама так старательно уходила. Воздух на улице не по-летнему прохладный и девушке это даже нравится. Свежий ветер должен прогнать ненужные мысли, размышления и совершенно сейчас неуместные сожаления. Или Нэнси просто старается себя в этом убедить, но в любом случае это не работает. - Эй, Нэнс! Знакомый оклик отдается теплом где-то за грудной клеткой, запуская время вспять. Она останавливается посреди парковки и оборачивается. Джонатан, не торопясь, выходит из дверей школы, прикуривая сигарету. И только эта сигарета и напоминает о том, что они уже не те, какими были в семнадцать лет в восемьдесят пятом году. - Я думала ты останешься с ними, - она улыбается, пожалуй, даже слишком радостно и смущенно, и делает шаг ему навстречу. - Ну, в няньке они теперь точно не нуждаются. К тому же шеф произносит сейчас весьма прочувственную речь о том, чего делать нельзя, если они не хотят встретиться с ним завтра с утра в участке. По-моему, впечатлена даже Джейн, - усмехается парень, - Поэтому я здесь. Может, прогуляемся? Позже, как-то незаметно оказавшись в доме Байерсов, Нэнси думает, что разумнее было бы ответить «нет», сесть в машину и уехать домой, а завтра спокойно улететь обратно в Бостон и забыть о ностальгии, неправильных окончаниях романов в старшей школе и теплоте карих глаз одного фотографа. Только отказывать совсем не хотелось, да и сейчас не хочется. Маленькая, забитая и совершенно неконтролируемая часть Нэнси Уиллер всеми силами тянется к Джонатану Байерсу, и бороться с ней не получается. И поэтому сейчас они сидят на диване в гостиной, ближе, чем следовало бы людям, у которых осталось общим только прошлое, и разговаривают обо всем подряд. - Так как там жизнь в Бостоне? – спрашивает он, прикуривая сигарету. - Не думаю, что сильно отличается от Нью-Йорка. Дом, метро, работа, дом. Разве что людей меньше, наверное – усмехается девушка, - А когда ты начал курить? - Года два или три назад, - без запинки отвечает Джонатан и пожимает плечами. Он даже слишком хорошо помнит, когда, но говорить Уиллер, что первая сигарета последовала за их последним разговором, не собирается, - Так уж вышло, а теперь без этого не получается. И Нэнси чувствует грусть в этих словах, но не уверена, что хочет расспрашивать его об этом. Она лишь непроизвольно тянется к его руке по старой памяти и понимает, что сделала, когда его ладонь сжимает ее. - Нэнс, а ты счастлива? – внезапно спрашивает он, смотря прямо ей в глаза. - Да… Или нет… Не знаю, - от его взгляда хочется укрыться, а что-то давно забытое растекается огнем по венам, заставляя сердце учащенно биться, - Джонатан, я… «Скучала», хочет сказать она, но не успевает. Он целует ее в уголок губ, а вместе с этим рушится стена, появившаяся после их расставания. Нэнси отвечает на поцелуй, притягивая к себе, зарывается пальцами в его вечно лохматую шевелюру, перебирая волосы на затылке. - Ты уверена? Мы… - выдыхает парень, чуть отстранившись - К черту, - отвечает она, глядя глаза в глаза И сразу же оказывается прижатой к дивану. Губы Джонатана скользят по ее шее, а она выгибается навстречу нежным и знакомым прикосновениям. Запускает руки под его рубашку, проводя ногтями вдоль позвоночника, вызывая невольный стон парня. И, наверное, совсем не по-взрослому заниматься сексом на узком диване, после выпускного брата, но это кажется совершенно неважным. Потому что тяжелое дыхание Джонатана и ее собственные стоны создают вакуум, отделяющий их от всего мира и завтрашнего дня, в котором надо будет снова принимать решения. Она просыпается первой, не сразу понимая, где находится. Вчерашний вечер для Нэнси кажется безумным и нереальным сном, пока она не замечает руку Джонатана, обнимающую ее за талию. В доли секунды на нее обрушивается целая гамма эмоций, с которыми она не знает, что теперь делать. Рациональная часть разума отчаянно кричит, что она совершила ошибку. Она не знает, что говорить, и как смотреть Байерсу в глаза, когда он проснется, и поэтому решает просто уйти, не дожидаясь его пробуждения. Нэнси Уиллер снова убегает, когда надо остаться, и, кажется, искренне ненавидит себя за это. Несмотря на все доводы рассудка, она знает одно - от ошибок не бывает так тепло в груди и легко на сердце. И сама не понимает себя. И если взрослая жизнь это сплошные конфликты между сердцем и разумом, то как люди вообще живут?.. Она открывает дверь, когда за спиной раздается его голос: - А мы все-таки не договорили. Джонатан, взъерошенный со сна, в одних джинсах стоит посреди комнаты, и у Нэнси перехватывает дыхание. Он невыносимо родной и домашний, странный мальчик с фотоаппаратом, в которого она влюбилась в старшей школе. И, видимо, влюблена до сих пор. И от этой мысли хочется кричать и плакать одновременно. - Слушай, я… - девушка заминается, совершенно не зная как объяснить свое решение. - Возвращайся, Нэнс. Мне тебя не хватает. Мы поторопились тогда, еще можем исправиться, - он серьезен как никогда. И Уиллер сдается, потому что внезапно понимает, что причин остаться у нее гораздо больше, чем причин снова убежать. Байерс забирает сумку из ее рук и обнимает так, что сомнений не остается ни у кого. Нэнси прижимается к нему, растворяясь в тепле его рук, и понимает, что теперь в ее жизни все снова встало на свои места, и она отвечает на его вопрос, на который не смогла ответить вечером: - Да, - он непонимающе смотрит на нее, - Счастлива. Теперь точно. Джонатан смеется и целует ее, зная, что имеет на это полное право. И взрослая жизнь больше не кажется такой безысходно сложной.