Бриллианты.

Лучшие друзья девушек — это бриллианты...

      Я очень восхищаюсь сильными женщинами, безусловно, они прекрасны. Снаружи хрупкие и нежные, а внутри ножи, готовые защитить своё и защититься сами. Женщина может пережить всё: потерю, предательство, разлуку, боль. Она может спокойно встать и пойти после этого. Израненная, избитая, но всё ещё живая. Женщины — они как бриллианты, на вид прекрасны и хрупки, а на самом деле нет ничего твёрже.       Такой была и моя Полечка, если бы не её сила, мы бы не прошли ни огонь, ни воду, ни медные трубы. Мне нравится раскрывать для себя её нежность всё больше и больше, каждый день. Иногда я думаю, что она и правда терминатор, но как раз в эти моменты она кладёт голову мне на колени и начинает плакать. Тогда я чувствую, что всё-таки мужчина, чувствую, что моей Малышке всё ещё нужно моё плечо. Малыш, да, так я её называю, когда я произношу это слово, она снимает эту сталь, становясь слабой.       Раньше я не понимал почему так люблю утро, а теперь я понимаю. Утро — то самое время, когда она только моя. То самое время, когда Ондрик и Мия спят, а значит, я могу ей не делиться. И не то чтобы я жадный, совсем нет, просто мне очень не хватает этого нашего, этого личного. Я всегда просыпаюсь чуть раньше, чем она и просто смотрю. Но вскоре её реснички начинают дрожать, и она просыпается. Смотрит на меня, а я на неё.       Я люблю её, честно, я люблю её такой, какая она есть: вспыльчивой, весёлой, сонной. Совершенная любовь. Я буду любить её, даже если она попросит прекратить это. Если она скажет мне уйти, я возьму её с собой, потому что просто не смогу без неё. И пускай это эгоистично, но по другому я просто не смогу. Она моя, такая моя, что просто невозможно. Она моя, а я её: до кончиков пальцев, до дрожи в голосе, до всех моих слов и привычек, я принадлежу ей абсолютно весь. Я люблю нас двоих, нас вместе, нас, принадлежащих друг другу. Я люблю любить это. Мне хочется любить её всегда.       Я вышел из машины, видя, как за забором на большом пледе сидят мои малыши, Андрюша играет что-то на укулеле, а Поля поёт, Миюша смотрит во все глаза. Я захожу во двор, останавливаюсь у калитки, смотрю на них, и понимаю, что абсолютно счастлив. Поля отрывает глаза от детей и замечает меня. Я улыбаюсь ей, морщит нос во время ответной улыбки. Я начинаю двигаться к ней на встречу, сажусь с ними на плед, беру на руки дочку. — Мими! Папа приехал! — говорю я, чмокая малышку в носик, и притягивая в свою объятия Андрюшу. — Дим, как прошел день? — спросил мой мальчик, обнимая меня за руку, а Поля молчала и, казалось, что она сейчас заплачет. — Хорошо прошел, сегодня фотографировал Раналдо. — ответил я, трепя волосы мальчика. — Правда?! — удивился Ондрик, поднимая на меня глаза. — Конечно же нет. Если это случится, я обязательно возьму тебя с собой. — я посадил на покрывало Миюшу, а сам лёг так, чтобы видеть Полю в профиль. Я прищурился. — А вы как день провели? — Мы играли, а ещё, смотри чему научилась Мими. — Андрей показал сестре яркую пачку влажных салфеток и положил её на другой конец пледа. Малышка, быстро передвигая ручками и ножками, поползла за ними. Я сел и снова взял дочку на руки. — Моя заюшка! — я поднял её, целуя в щёчки. Поля встала и пошла в дом, не переставая улыбаться. — А что сегодня с мамой? — Она весь день такая, как будто не здесь, всё на автомате, то плачет, то улыбается, чуть на улицу её вытащил. — Ондрик продолжал настраивать что-то в своей маленькой гитаре. — Я вернулась. — заявила Поля. — Ондрик, сейчас приедет бабушка и нам с Димой нужно будет уехать.       Я вопросительно посмотрел на неё, а она лишь кивнула. Как и говорилось, буквально через полчаса приехала Екатерина Владимировна, Поля села за руль, а я на пассажирское сиденье и мы поехали, но на моё удивление, мы поехали в противоположную от города сторону. Пейзажи за окнами менялись, мы продолжали ехать, вот мимо меня пролетали пшеничные поля, вот лес, снова поле, а за ним ещё один лес, в который и свернула моя жена. Остановилась, заглушила мотор и осторожно перелезла на задние сиденья, поманив меня пальчиком, доставая из-под сидения бутылку вина и штопор, я перелез следом, открыв бутылку, я сделал глоток жидкости. Мы сняли ботинки. Поля взяла бутылку и тоже сделала несколько глотков. — Ну и как мы поедем домой? — поинтересовался я, обнимая Полю, она только пожала плечами, утыкаясь носом в мой свитер. — ты сегодня молчишь... Пытаешься быть идеальной девушкой? — Дурак... — промямлила она, не отрываясь от моего свитера, вдыхая мой запах. — я скучаю, малыш. — Полечка... — я не смог что-то сказать, просто прижимая её к себе, целуя в макушку. Люблю её, моё солнышко. Она сделала ещё пару глотков вина, передала мне бутылку, немного поёжившись, она подышала на руки. — замёрзла? — Чуть-чуть... — она села, сверкнув глазами, мне уже очень нравился этот блеск. Моя девочка схватила меня за свитер и, притягивая к себе, поцеловала, я запустил руки под её толстовку, дотрагиваясь до спины, она простонала мне в рот. — руки холодные... — Прости... — мы восстановили поцелуй, её руки гуляли по моей груди и торсу. Она обхватила мою шею одной рукой, вторую заводя себе за спину и щелкая застёжкой лифчика. Мои руки руки тут же скользнули под его ткань, лаская грудь. Она уткнулась носом мне в шею, жарко выдыхая. Её руки опустились к ремню на моих джинсах, усердно пытаясь его расстегнуть. Я отпустил её грудь, начиная расстёгивать её штаны. — Димочка... — она тяжело дышала, откидываясь на спину. Наконец, освободив нас от нижней части одежды, я принялся за свитер. — не снимай его, это так необычно... — я навис над ней, исследуя её промежность рукой, она застонала, хватаясь за ткань моего свитера, я ввёл в неё палец, медленно двигая им, получая непозволительно громкий стон. — быстрее, пожалуйста!       Её рука поползла вниз, хватая мою руку, останавливая. Я понял её и взяв за руку, вошел членом. Мы быстро нашли единый ритм. Я трогал её руками: щёки, губы, шея, волосы. Она только держалась за мой свитер, то отдаляясь, то прижимаясь ещё теснее чем раньше. Я чувствовал, как она начинает дрожать подо мной. Её глаза закрываются, руки беспорядочно шарят по моей спине, а потом она стонет, содрогаясь в оргазме. Волосы прилипли к её потному лбу, я почувствовал, что кончаю, даря Поле новую порцию блаженства. Я касаюсь своим носом её — наше интимное движение. Я дотрагиваюсь так, чтобы она кончиком провела по моей переносице, а потом так же делаю я. Она повисла на моей шее, крепко обнимая. Я тоже скучаю по своему бриллианту. По самому лучшему, что есть в моей жизни. — Дима, я люблю тебя! — она всхлипнула. — Чш... Я тоже... — она осторожно ложиться на меня сверху, кладя голову на мою грудь.       Я чувствую только любовь и запах её волос, вперемешку с запахом вина. Вижу только то, как она вырисовывает что-то ступнёй на запотевшем окне.