"Как часто нам кажется, что мы любим, тогда как поистине это только слепота земная. И как часто мы думаем, что ненавидим, но эта ненависть есть любовь."
Его смех был очень неприятный. Тихий, почти беззвучный, фальшивый и очень неприятный. Рут обернулась через плечо и с неодобрением посмотрела на него. Она не видела его лица, только спину и слегка запрокинутую голову с неопрятно уложенными густыми тёмными волосами. Он смеялся над ней. — Простите, но что вы посчитали смешным в том, что я сказала? — Рут развернулась к нему, сидя на стуле, боком, чтобы было удобнее говорить. — На мой взгляд вы должны знать это лучше меня, — он же не развернулся к ней, что показалось Рут очень грубым жестом. — Простите, но я всё же не знаю причину вашего смеха, — она редко злилась и ссорилась с людьми, но этот мужчина заставлял её сделать исключение. Как нахально было с его стороны смеяться над тем, что, во-первых, рассказывали не ему, а, во-вторых, в её рассказе не было ничего смешного. — Что ж, раз вы настолько глупы, то я объясню вам, — эти слова задели Рут, но она сказала себе, что этот человек не стоит того чтобы так злиться. — Вы рассказывали о молодом человеке, который помог старушке, которую до этого все просто обходили стороной. И вы утверждаете, что он самый прекрасный человек на свете, раз так поступил. Но я вполне уверен в том, что он шёл не один и просто решил выпендриться перед своими друзьями или... — он замолчал, словно задумался над чем-то, — да... или девушкой. Руки Рут сжались в кулаки и затряслись. Она ещё никогда так не злилась. Она ясно представляла сейчас себе лицо этого наглеца. Улыбающееся, неприятное лицо. — Как вы можете так говорить о человеке, которого даже не знаете, — она никогда не думала, что сдерживать себя от злости так трудно. — Малышка, ты думаешь, что люди чем-то отличаются друг от друга? Все люди очень похожи и поэтому делают похожие поступки, просто кто-то делает это ясно открыв свои намерения, а кто-то их и не показывает другим. Вот и вся разница, — его тон был очень пренебрежительным, словно он объясняет какие-то элементарные вещи маленькому, глупому ребёнку. — Вы... — Рут, не надо, — попыталась остановить девушку её подруга Дорис, но Рут уже нельзя было остановить. Она могла стерпеть то, что унижают её, но никак не то, что унижают других людей, а в особенности её близких. — Марк не такой человек, — холодным голосом возразила она, сжав спинку стула так, что побелели костяшки пальцев. — О-о-о, так он ваш парень, — судя по голосу мужчины, он об этом догадывался. — Да, и что? — словно вызов бросила Рут. — Что ж мой вам совет, бросайте его... — Уильям, перестань, — с некоторой досадой попросил друг мужчины, который сидел напротив него за их столиком. — Что, Стивен, ты хочешь, чтобы эта девушка потом рыдала и плакала, от того, что как это так с ней поступил этот... Марк? — в голосе Уильяма не слышалось и половины жалости и сострадания, с которым люди обычно произносят эти слова. В нём была только насмешка. — Нет, но... ты слишком груб, — Стивену, как назвал его Уильям, было явно неудобно за своего друга. — К тому же ты действительно не можешь осуждать человека, которого даже не знаешь… Кажется, мужчина что-то хотел возразить другу, но Рут не смогла сдержать порыва злости и опередила его: — Ваш друг прав, Вы не можете осуждать Марка. Он сделал добрый поступок, а Вы его осуждаете. Что же тогда людям про Вас говорить? Вы чёрствый, грубый и невоспитанный человек, — Рут понимала, что сейчас она становиться не лучшего этого Уильяма, но Марк не мог заслужить того, что бы о нём плохо говорили. — Вы живёте в собственном мире, в котором считаете себя самым умным и интеллектуальным, а других просто не видите! В библиотеке повисла тишина, какой там никогда ещё не было. Рут всегда следовала подробным правила, пусть некоторым из них, другие и не следовали, но сейчас она говорила в библиотеке не то что громко — она кричала. Их даже никто не остановил и не сделал замечание, кажется, все решили, что лучше не следует влазить в это дело. Рут уже начинала чувствовать, как стыдится самой себя за это, но всё же злость сейчас была сильнее любых других чувств. Дыхание сбилось, лицо покраснело, а сжатые в кулак руки дрожали от злости. Рут внимательно и с ненавистью смотрела на человека, который продолжал сидеть к ней спиной, но тут он вдруг заговорил, обращаясь к ней и стал медленно вставать: — Вы правы, я живу в собственном мире и не вижу никого вокруг, — он встал (Рут отметила про себя, что он был довольно высоким) и, поправив свой пиджак тёмного цвета карри, развернулся к ней лицом. Его глаза были скрыты за тёмными стёклами круглых солнечных очков, но Рут заметила, что они не смотрят на неё, они были устремлены куда-то вверх и в сторону. Неожиданно, где-то в глубине своего сознания, она поняла, что это значит, но мужчина не дал ей успеть осознать свою ошибку: — Потому что я слеп, а мир, в котором я живу, называется «тьма». Рут почувствовала, как горечь вины и сожаления стрелой пронзили её сердце. — Я… я… — она хотела извиниться, попросить прощения за свою грубость, но слова почему-то не выходили. — Что? Хотите извиниться? — тон мужчины же ни капельки не изменился. Он был по-прежнему нахальный и язвитый. — Скажите, а зачем мне ваши извинения? Они не вернут мне зрения, так какой в них смысл? Хоть я и слеп, но я вижу, что вы наивны и глупы. Вы что, считаете, что достаточно извиниться, и проблема решится? — каждое его слова, колом вбивалось в душу Рут, но теперь в его голосе появились лёгкие нотки раздражения. Кажется, этот разговор и эти слова задевали не только Рут, но и его. — Сейчас вы не верите мне, но когда-нибудь вы это осознаете на собственной шкуре, — последнее сказанные им слова прозвучали для девушки как проклятье. Она почему-то действительно на мгновение поверила в то, что так и произойдёт, но разве с ней может такое произойти? — Уильям, давай лучше пойдём отсюда, — Стивен, который всё время наблюдал за этой сценой, встал и стал поспешно собирать книги и бумаги с записями со стола. Ему очень не нравилось то, что сейчас произошло, но он понимал, что как-то загладить это у него не получиться. — Да, пойдём, — согласился с ним Уильям и, взяв со стола свою трость и разложив её, направился к выходу первым, иногда постукивая тростью по ковру. — Извините, — Рут понимала, что её голос звучал очень тихо, но на удивление слепой мужчина услышал её и остановился, — извините, но я тоже считаю... — она обернулась, чтобы посмотреть этому человеку в лицо, — я считаю, что вы тоже когда-нибудь поймёте, что были не правы. Его тонкие губы скривились в усмешке. — Жду не дождусь — бросил он ей через плечо и больше ничего не говоря, направился дальше. Рут стояла и смотрела ему вслед. В её душе зародились разные противоречащие друг другу чувства. Она испытывала жалость и раскаяние, но в тоже время некоторое призрение к этому высокомерному слепому мужчине. А он всё шёл и шёл, изредка ища путь тростью. Но, пусть он и был слепым, он не вызывал чувства жалости. Он шёл гордо и уверенно, словно с достоинством признавая свою слепоту. Тяжело вздохнув, Рут опустила глаза. — О Боже, это он, — прошептала её подруга, во все глаза смотря вслед уходящим мужчинам. Рут с удивлением посмотрела на подругу: — Ты знаешь этого Уильяма? — Нет, что ты, я про другого, про Стивена, — объяснила Дорис, снова разворачиваясь к столу. — А его ты откуда знаешь? — Рут присела обратно на своё место напротив подруги. От недавнего диалога у неё всё ещё остался неприятный осадок, но ей было очень любопытно, откуда подруга знает друга слепого. — Я же тебе о нём рассказывала, помнишь? Нет?.. Ну, его зовут Стивен Круст, и мы на одном факультете учимся. Я же тебе это говорила! — возмущённо добавила Дорис, заметив непонимающее выражения лица у подруги. — Кажется, ты действительно что-то такое говорила... — протянула Рут, все ещё так и не вспомнив, о ком говорит Дорис. — Боже, ну, я же рассказывала тебе, как мы отмечали поступление первокурсников и там... Эм... — Дорис замялась и стала нервно теребить страницы книги, что лежала перед ней. — Ну что? — с интересом спросила Рут и даже слегка наклонилась вперёд. — Ну что, что? Так получилось, что нас вместе посадили. Мест больше не было. Ну и... мы как-то разговорились, нашли много общего... Гм, и... — Вы что, теперь встречаетесь? — Нет! Что ты, нет. Пока нет... Но иногда видимся в универе и... разговариваем... Вот. И хватит на меня так смотреть! — Дорис смутилась ещё сильнее. Рут улыбнулась, порадовавшись за подругу. Стивен выглядит хорошим парнем, если бы он только ещё не общался с таким... Рут задумалась. Если Дорис знает Стивена, а Стивен друг этого Уильяма, то тогда... — Дорис, могу я тебя кое о чём попросить?***
— Добрый вечер, — перед Рут и Дорис остановилась серая машина, похожая на множество других таких же машин, и из-за опустившегося стекла на них смотрел Стивен. Дорис тут же покрылась румянцем, как и парень, и стала поправлять своё платье, невнятно поприветствовав его. — Здравствуйте, Стивен, — Рут улыбнулась парню и уже хотела открыть заднюю дверцу машины, чтобы сесть, но Стивен выскочил из машины, чуть не упав, и неловко, весь краснея, открыл им дверцу. — Спасибо, — поблагодарила его Рут, а Дорис только покраснела и снова невнятно что-то ответила, они сели в машину и вскоре уже выехали на главную дорогу. — Скажите, а ничего, что вы нас подвозите? Как же мистер Уильям доберётся? — обеспокоенно спросила Рут, она даже спустя несколько дней с их первой встрече чувствовала вину из-за сказанного её. — Уильям? — переспросил Стивен, поворачивая баранку руля, и машина свернула на другую улицу. — О, не беспокойтесь о нём, он хоть и слепой, но не беспомощный. Этот ответ смутил Рут, ей казалось, что она снова что-то сделала не так. — Ты такой хороший друг, раз терпишь его, — сказала Дорис, немного покраснев, и тут же прибавила. — Я не хотела сказать, что Уильям плохой человек, но его характер… — О, характер у него действительно сложный, но он не всегда был таким. Вернее, он всегда был немного высокомерным, но он всё же хороший человек, —заверил девушек Стивен, не отрывая глаз от дороги. — А вы давно его знаете? — поинтересовалась Рут. Ей хотелось узнать побольше про Уильяма, чтобы понять, как перед ним извиниться, иначе зачем она вообще затеивала эту встречу? — Довольно давно… — протянул Стивен, на мгновение задумавшись. — Примерно с младших классов школы. — Вы учились с ним в школе? — удивилась Рут, она всегда думала, что люди с ограниченными способностями учатся в специальных школах, тогда как же они могли учиться вместе? — Разве… — А, он был слеп не с рождения. Он потерял зрение уже в старших классах, тогда-то он стал таким… — печаль промелькнула на светлом и добром лице Стивена. — Что-то случилось с ним? — грусть, поселившаяся в салоне машине, передалась и Рут. — Извините, но, боюсь, я не в праве рассказывать это, просите… — Стивен поднял извиняющиеся глаза и посмотрел на Рут через зеркало заднего вида. — О, да… Извините, — Рут опустила глаза, поняв, что снова лезет не в своё дело. Больше они не говорили, только Дорис пару раз о чём-то с восхищением переговаривалась со Стивеном, но Рут не понимала, о чём они говорят, поэтому просто с улыбкой наблюдала за ними. Они точно любили друг друга, это была искренняя любовь, без фарса и фальшам, а такая же любовь у них с Марком? Рут печально перевела взгляд в темноту за окном и, смотря на мелькающие огни, думала, что вдруг этот слепой циник прав?..***
Через пару минут они прибыли в недорогое кафе, которое выбрали для встречи. Пока Стивен и Дорис что-то уточняли у официанта, Рут рассматривала зал в поисках Уильяма. Он уже был там, сидел за заказным столиком, откинув одну руку за спинку стула, а другую положив на край стола, замер в таком положении, о чём-то раздумывая. — Добрый вечер, — подойдя к нему сказала Рут и, не дожидаясь ответа, села напротив. На его лице снова появилась та презрительная ухмылка, что и в тот день, казалось, что она всегда была на его лице и никогда не сходила с него. — Вы так долго добирались, что даже слепой пришёл раньше вас, — он развернулся лицом к столу и стал что-то искать рукой на столе. — Извините, — Рут опустила голову, она чувствовала неловкость рядом с этим мужчиной. — Почему вы всегда извиняетесь? — его лицо скривилось с неприязнью. — Мне это не нравится, на мой взгляд, когда люди часто извиняются, то они делают это не искренне, — он усмехнулся, зная, что это заденет Рут. Девушка подняла на него глаза. Наверно, она должна была чувствовать к нему неприязнь и обиду, но ей было его только жаль. Искренне жаль. — Скажите, что вы ищите, и я подам вам, — предложила она свою помощь, следя за рукой мужчины, которая так и не нашла того, что искала. Неожиданно на его лице отразилась злость, это выражение испугало Рут. — Вы мне надоели, как вас там… мисс Рут, — прошипел он ей, его голос стал каким-то скованным, словно еле сдерживал себя и свою злость. — Вы, ваша глупая наивность и наигранная забота. Вы что, считаете, что раз я слепой, то уже ничего не могу сделать сам?! — он со всей своею злостью ударил по столу кулаком, так, что Рут вздрогнула от неожиданности и испуганно отстранилась. Послышался звук разбивающегося стекла. Бутылка с вином, что стояла на столе, упала на пол, и красная жидкость быстро стала окрашивать белый ковёр. В зале повисла тишина, все смотрели на Рут и Уильяма, который, кажется, от произошедшего ещё больше разозлился. Но теперь Рут казалось, что он злится не на неё, он злился на себя. Он стал тяжело дышать носом, его руки сжались в кулаки, а потом он резко вскочил, собираясь уйти. Рут ничего не смогла сделать. Она только удивлённо смотрела на мужчину, который, найдя свою складную трость, уже был готов уйти. Но тут к ним подоспел Стивен: — Уильям, Уильям, успокойся. Сядь, сейчас всё уберут, и мы просто… — Нет, я ухожу, — отрезал мужчина, пытаясь высвободиться из цепкой хватки друга. — Эта идея со встречей сразу показалась мне глупой, как и тот человек, кто её придумал. Я ухожу, — ещё раз повторил он и, сбросив со своих плеч руки Стивена, разложил трость, направляясь к выходу. Все вокруг непонимающе продолжали смотреть на эту сцену, даже официанты забыли о том, что нужно убрать осколки разбившейся бутылки и просто глазели во все глаза, изредка перешёптываясь. Неожиданно произошло то, чего никто не ожидал. Стивен, сжав кулаки, быстрыми шагами направился к удаляющемуся другу и, грубо развернув его к себе, заехал ему кулаком по лицу. Рут испугано ахнула и прикрыла рот рукой, а Дорис бросилась к Стивену и схватила его за руку, боясь, что тот снова может ударить друга. Но, кажется, тот и не думал больше этого делать, даже тень сожаления промелькнула на его лице, когда он увидел ошарашенное выражение на лице Уильяма. — Дубина, — медленно проговорил мужчина, — ты мне губу разбил, — он аккуратно нащупал пальцами кровоточащую ранку на нижней губе, и на его лице снова появилась ярость, он хотел оттолкнуть друга, но у него этого не получилось, Стивен крепко держал его за ворот пиджака. — Отпусти, — зло проговорил он. — Нет, — спокойно ответил Стивен. — Я тебя не отпущу. Мы сейчас пойдём и спокойно сядем за стол, а потом начнём ужинать. И ты… — он перебил друга, попытавшегося возразить ему, — и ты будешь спокойно сидеть и ужинать с нами. — Отпусти, — словно не слушая повторил Уильям и снова попытался вырваться. — Нет, мне надоели твои эгоистичные выходки. Ты говоришь, что эта девушка глупа, но ты ещё глупее. Вечно ведёшь себя как капризный ребёнок, а мне надоело за тобой таскаться и потом извиняться за тебя перед другими, — голос Стивена был строгим спокойным, словно наказывал маленького ребёнка. — Ха, — Уильям усмехнулся, — так кто же заставляет тебя таскаться за мной? Я тебя об этом не просил, а даже наоборот, говорил, отвяжись от меня, а ты нет, таскался за мной, вечно пытался втянуть меня в какие-то дурости. Я давно говорил тебе, оставь меня! Оставь! — Нет! — теперь кричал и Стивен, он сильно тряхнул Уильяма, словно думая, что так тот успокоится. Дорис посильнее схватила его руку и стала что-то говорить, пытаясь успокоить мужчину. Даже Рут встала из-за стола, но так и осталась стоять, не зная, что ей делать и как помочь. — Нет! Я тебя не оставлю! Даже и не мечтай об этом! Ты мой друг, я тебе это сказал ещё тогда, десять лет назад, неужели до тебя так это и не дошло? Неужели ты не понял, что мои чувства к тебе искренне?! Как ты стал таким?! Как ты мог превратиться в такого идиота, который никому не доверяет и только видит во всём дурной умысел?! Скажи мне, как ты таким стал? — Стивен чуть не плакал, но в то же время его злило безразличие на лице друга. Неужели он навсегда останется таким? Уильям ответил не сразу, но, судя по его лицу, он успокоился и больше не пытался вырваться. — Не я стал таким, жизнь меня сделала такой, — ответил он и, отстранив от себя Стивена, направился обратно к столу. — Ну что, — обратился он к Рут, когда, сложив свою трость, он снова занял своё место, — вам понравилось зрелище? Рут ничего не ответила, только молча села на своё место и больше ничего не говорила за ужином. Дорис и Стивен болтали между собой, забыв, а может, просто сделали вид, что забыли, о том, что произошло. Уильям тоже молчал, он только ел, когда приносили блюда, а потом отворачивался к окну и оставался в таком положении всё время, пока длилась их встреча. Рут иногда поднимала на него глаза, наверно, он это чувствовал, по крайне мере, ей так казалось, но он не подавал никакого виду. «Что же могло случиться с ним, что он так изменился? — задавала себе этот вопрос Рут. — Что могло так изменить человека? И могу ли я изменить его снова?». Она задавала себе вопросы, но так и не находила на них ответы. Но теперь она не могла оставить всё как есть. Ей хотелось помочь Уильяму, пусть, возможно, ему кажется, что ему и не нужна помощь. Но она была нужна ему. Казалось, весь его образ кричал об этой помощи. Но чем она могла помочь ему, что она могла для него сделать?***
Сквозь сон Рут прорвался громкий звон её домашнего телефона. Она, что-то недовольно мыча, открыла глаза, стараясь защитить их от яркого солнечного света ладонью, и, откинув тёплое одеяло, встала с постели. Пол под босыми ногами был холодный, как и воздух в комнате, поэтому Рут, обняв себя руками, быстрыми шагами шла к телефону, надеясь, что так она хотя бы чуть-чуть согреется. — Да? — подняв трубку, спросила Рут, дрожа от холода. — О, Стивен! Да, я вас узнала. А откуда у вас мой номер? А, Дорис дала. Что? Вы потянули связки? О Боже, и надолго это? Да? Правда? Что? — Рут показалось, что ей послышалось, так необычна была просьба Стивена. — Да, конечно, это не составит мне труда. Да, я сегодня свободна. Конечно, а какой адрес? — записав нужный ей адрес, Рут попрощалась с Стивеном и положила трубку. Дорис и Стивен, спустя несколько дней, после той встречи в кафе, стали встречаться, так что иногда они гуляли втроём с Рут. Хотя в эти дни она чувствовала себя неловко и совершенно лишним человеком, но Дорис зачем-то таскала её с собой, объясняя это тем, что она стесняется оставаться с Стивеном наедине. Рут и Стивен, можно сказать, сдружились, он, каким и представляла себе Рут, был хорошим и добрым человеком, такой, какой и нужен был Дорис. А вот Уильяма она с той встречи не видела, но почему-то не могла перестать вспоминать о нём. Иногда, она спрашивала о Уильяме у Стивена, но тот тут же печалился и опускал голову. Наверно, их отношения стали натянутыми после того, как он ударил своего друга. А сейчас, он попросил Рут съездить к Уильяму, чтобы помочь с уборкой в квартире, потому что сам он этого сделать не сможет. Девушка, забыв о холоде, продолжала стоять и думать, сможет ли она встретиться с ним? А пустит ли он её вообще на порог? Стивен такой добрый, раз убирает в квартире друга. Наверно, Уильяму самому это сделать очень сложно. А вдруг, раз Стивен не сможет прийти, то он начнёт сам всё убирать и что-то случится с ним? А Рут, которую попросили помочь, струсила и не поехала помогать. Нет, тогда она себя простить не сможет. Укорять будет каждый день. «Я поеду, — решилась Рут и взглянула на указанный ей адрес. — Это же на другом конце города. А там должна быть работа Марка не далеко. Может, попросить его подвести меня?», — задумалась Рут, взглянув на часы. И решив, что если будет долго думать, то снова не на что не решиться, взяла трубку и набрала номер. Послышались короткие гудки. Один, два, три… пять… — Марк, привет, это я, — тут же начала говорить Рут, когда услышала, что трубку подняли. — Скажи, ты бы мог меня сегодня подвести на улицу ***? Нет? А почему? Ясно… Хорошо, пока… Хотя постой!.. — но её прервал долгие гудки. Она медленно положила трубку. Не может… Слёзы стали собираться в глазах, но Рут не дала им воли и, вспомнив, что ещё не завтракала, пошла на кухню. Незачем ей сейчас об этом думать. Может, он потом всё объяснит. Может, так надо. Может… Нож выскользнул из руки, упав на пол, чуть не задев босую ногу Рут. Она опустилась, чтобы поднять его. Послышались всхлипывания. Слёзы всё-таки прорвались и ручьём текли из глаз. А может он всё-таки прав?..***
Рут неуверенно подняла руку и нажала на звонок. За дверью послышалась короткая мелодия и больше ничего. Рут снова посмотрела на звонок, раздумывая, точно ли это та квартира? А может, он просто ещё спит? Она снова нажала на кнопку, но теперь уже не опускала руку. Мелодия безустанно повторялась раз за разом, а потом внутри послышались быстрые шаги. Рут тут же отняла руку и с каким-то испугом наблюдала за тем, как, после нескольких злых щелчков, дверь резко распахнулась и на пороге появился Уильям. Он был зол. Очень зол. — Стивен, только не говори мне, что ты опять потерял ключи?! — выпалил он и развернулся к девушке спиной, собираясь снова скрыться в квартире. — Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась Рут, боясь, что сейчас с ней сделает Уильям, поэтому тут же выпалила: — Меня Стивен попросил прийти к Вам и помочь. Уильям медленно обернулся и неожиданно быстрыми шагами направился обратно. Он так быстро и уверенно шёл, что Рут испуганно отшатнулась, боясь, что он её так снесёт. Но он резко остановился прямо перед ней. Он был так близко к ней, что она чётко видела его глаза, которые, как и всегда, были скрыты за тёмными стёклами очков. — Так это ты, — заключил он. — И что ты тут делаешь? — Меня Стивен прислал, — повторила Рут, пытаясь отодвинуться от мужчины. Он снова замолчал, что-то обдумывая. — Проваливай, — бросил он и, развернувшись к ней спиной, собирался уже закрыть дверь, но Рут не дала этого сделать. — Ты что творишь?! — Нет, я пришла сюда по просьбе Стивена, чтобы помочь Вам убраться в квартире, так что я не уйду, — наверно, Рут ещё никогда не была такой решительной, как сегодня, в этот момент, когда она держала рукой дверь, сопротивляясь Уильяму — грубому и недоверчивому человеку. Но она вдруг поняла, что если сейчас сдастся, то больше никогда у неё не будет шанса помочь этому человеку. Уильям молчал, но его лицо отражало все его мысли. Как это было странно, что такого человека, как он, можно было легко понять, просто взглянув на его лицо. — Ладно, входи. Но, — он остановил Рут, которая уже сделала шаг за порог, — ты всё уберёшь, а потом тут же уйдёшь. И не жди от меня благодарности, не я тебя об этом просил. — Будьте уверены, я уже давно поняла, что Вы не тот человек, от которого можно ожидать чего-то хорошего, — ответила ему Рут, этот ответ вызвал у него довольную ухмылку. — Но… я верю, что Вы всё же не такой. Ухмылка тут же сошла с лица, но он ничего не ответил, и Рут беспрепятственно вошла в квартиру, чувствуя маленькую победу. Первое впечатление о квартире, которую скорее можно назвать студией, — это темнота. Здесь было темно. Шторы задёрнуты так, что ни один луч света не проникал в комнату. Ещё здесь было пусто. Только все необходимые предметы и ничего лишнего. Стол, кровать, комод, несколько стульев и тумбочек, холодильник и плита — вот и всё, что там было. А первое чувство, что посетило Рут — одиночество. — Чего стоишь? — отвлёк её от своих мыслей резкий голос Уильяма. — Я не собираюсь долго терпеть твоё общество, так что постарайся побыстрее. Он вышел из прихожей и направился на кухню, которая была отгорожена от единственной комнаты только небольшая перегородка с широким прямоугольным вырезом посередине, через который можно было бы передавать что-то в комнату или поставить там горшки с цветами, или ещё что-нибудь. Но там было пусто. Во всей квартире ощущалась пустота, словно здесь никто не жил, только разбросанные повсюду вещи, свидетельствовали о пребывании здесь человека. — А где Стивен? Он что, гуляет с твоей подружкой? — в его голосе слышалась насмешка, но Рут уже давно приказала себе не обращать на это никакого внимания. — Он потянул связки и не сможет некоторое время ходить, —ответила она, раздумывая, за что же ей взяться с начала? — Потянул связки? — переспросил Уильям. — А это серьёзно? — Нет, не так уж, просто проблематично, — Рут удивилась, услышав в голосе мужчины беспокойство. Значит, она не ошиблась. На её лице появилась довольная улыбка. «Он действительно, как обиженный ребёнок». — Ну и дурак, он всегда умудрялся поражать меня своею глупостью, — посмеявшись, ответил Уильям, по-прежнему находясь на кухне. Больше они не говорили. Рут занималась доверенным ей делом, а Уильям просто бездельничал или пил вино. Иногда садился за единственное кресло в квартире и, достав какую-нибудь книгу из рядом стоявшей тумбочки, начинал «читать». Тогда Рут приостанавливала работу, с интересом наблюдая, как он читает. Его тонкие пальцы быстро бегали по небольшим выпуклостям на страницах книги, а глаза, которые теперь он не скрывал за очками, были устремлены в одну точку. Иногда на его губах появлялась улыбка, а потом он хмурился, а потом печалился. А потом он убирал руку с книги, клал её на подлокотник и так сидел, замерев, словно уснув. В этой полутьме он сливался с комнатой, становясь одним целым с ней. Это был его дом, его убежище. Только здесь он не боялся людей, только здесь он чувствовал себя защищённым и одиноким… Рут отвела взгляд, боясь смотреть в эти пустые светлые глаза, устремлённые в никуда. Её сердце больно сжималось, а на глазах появлялись слёзы. Неужели он так и проживёт свою жизнь? Здесь, со всем один, среди темноты и пустоты? И будет так же ненавидеть людей, ругать их и не доверять? Рут была совсем другой. Её всегда любили, и она всех любила. Родители её растили в любви и заботе, и она сама всегда старалась дать это другим. Но почему-то люди не всегда принимали её искренность. Её отталкивали, называли подлизой и лицемеркой. Но она смирилась с этим, она не могла злиться на таких людей. Но она была одинока. А потом появился Марк. Он всегда восхищался её добротой и стал защищать её от тех, кто клеветал на неё. Он был такой хороший, добрый, нежный, вот только… — Я уже закончила, — сказала Рут, нарушив долгую тишину. Уильям вздрогнул и повернулся к ней, на его лице было удивление, словно он совсем забыл о том, что Рут была здесь. — Да? Отлично, тогда… пока, — безразлично бросил он и, вытянув ноги, немного опустился в кресле. Рут уже хотела уйти, бросив последний взгляд на мужчину, но что-то заставило её остановиться и обернуться: — Скажите, а почему вы не верите мне, что я действительно хочу вам помочь? Почему вы мне не доверяете? — вдруг задала она вопрос, мучивший её все эти дни с самой их первой встречи. Она замерла, ожидая ответа с трепещущим сердцем. Уильям ответил не сразу. Сначала он удивился, а потом на его лице появилась печальная улыбка. — Раньше я был наивным глупцом, как и ты, — начал он уставшим голосом. — И, к несчастью, я понял это только в старшей школе. У меня были друзья, по крайне мере, я считал их друзьями, — он горько усмехнулся, словно смеясь над самим собой, тем мальчиком, который ещё верил людям, — а сам для них был мальчиком на побегушках. Они меня посылали за тем и за этим, при этом всё я покупал за свои деньги, а иногда они одалживали у меня, а потом не возвращали. Мне было не жалко, потому что мой отец был далеко не беден, давал мне много карманных денег, сам я их никуда не тратил, так что я спокойно отдавал их своим друзьям, которым они были нужны. Я считал себя нужным кому-то, необходимым, живущим не просто так, — он замолчал, забывшись в прошлом, которое он ещё помнил не с помощью ощущений на кончиках пальцев и звуков вокруг, а в виде картинок, красок, лиц... — Я был так глуп, что не замечал, что они просто смеются надо мной и используют. Я так верил им. Думаю, что я был слеп все те годы, пока видел, а когда ослеп —прозрел, — он рукой нащупал бутылку и снова отпил. — А однажды эти ублюдки потащили меня на заднюю лестницу школы и там стали просить огромную сумму денег якобы на лекарства. Потом я только узнал, что они хотели купить на эти деньги наркотики, на которые уже давно подсели. Я сказал, что не могу достать такой суммы и дать им. А они стали давить на меня, я продолжал отказываться. А потом понял, что пора бежать, но один из них вдруг словно взбесился, стал меня трясти и бить, кто-то пытался его остановить, а кто-то присоединился и тоже стал метелить меня. В тот момент мне стало так страшно, я никогда ещё так не боялся, как в тот день, — его руки сжались в кулак и затряслись то ли от давно пережатого страха, то ли от злости до сих пор живущей в нём. — Я хотел кричать, но они только смеялись надо мной, говоря, что никто не придёт. Меня били в живот, по голове и в лицо, били, куда попадали. Я плакал, умолял перестать, говорил, что найду деньги, но они меня не слушали, вошли в азарт. А потом послышалась сирена, наверно, кто-то всё-таки увидел нас и вызвал полицию. Они так испугались, перестали меня бить, я попытался встать, они о чём-то быстро переговаривались, а потом вдруг кто-то схватили меня и перекинули через перила. Я даже понять ничего не успел, как уже очутился лежащим на асфальте в луже собственной крови, — он замолчал, выглядел он так, словно эта речь вытянула из него все силы. — Последнее, что я видел в своей жизни, были их лица, испуганные лица, — с горькой улыбкой добавил он. — Стивен тогда так волновался, даже плакал, говорил, что никогда не бросит меня, всегда будет мне помогать, а сейчас он гуляет с девушкой, а я сижу здесь, в темноте и одиночестве. А, впрочем, я привык, — он потянулся к бутылке вина, что стояла рядом на журнальном столике. — Мне жаль вас, — проговорила Рут. — Не надо мне говорить о своей жалости, ты же знаешь, как это выводит меня из себя, — отмахнулся Уильям и поставил бутылку на место, перед этим немного отпив. — Мне так вас жаль, — Рут осела на пол и зарыдала. На лице мужчины отразилось непонимание, когда он услышал первые всхлипывания. Из-за него ещё никто никогда не плакал, даже собственная мать, когда увидела в больнице, совершенно слепым и избитым, просто сказала: «Что за ребёнок…». А сейчас, девушка, которую он встречал до сего дня всего два раза, рыдала по нему горючими слезами. Он не знал, верить ей или нет? Он так давно никому не доверял, смеялся над всеми, видя только дурные намерения в любом добром поступке, а что же сейчас? Что же изменилось сейчас? — Эй, — тихо позвал он. — Эй, хватит реветь, иначе я тебя просто выгоню отсюда, — даже сейчас он не мог избавиться от своей грубости, но всхлипывания не прекратились. — Эй! — он аккуратно сполз с кресла и на ощупь пополз, ища девушку. — Чёрт возьми, ты заставляешь меня ползать! Я, наверно, сейчас выгляжу как последний дурак, а ты ещё смеешь рыдать?! — наконец, его рука коснулась чего-то тёплого, он стал медленно поднимать руку выше по колену девушки, потом нашёл её руку и по ней поднялся к лицу, которое она закрыла мокрыми от слёз ладонями. — Дура, зачем ты рыдаешь из-за такого слепого, глупого идиота, как я? — он не знал, что движет им, он попытался убрать руки девушки с её лица, но она стала сопротивляться, — Ты что, думаешь, что я что-то увижу? Мне то всё равно, что там твоё лицо красное, как помидор и опухшее, как шар, а глаз вообще наверно не видно. Убери ты руки, говорю! Девушка нехотя опустила руки и подняла глаза на лицо Уильяма. Он был в смятении, не зная, что ему делать. Наверно, он был смущён ситуацией, а ещё раздражён. Рут вздрогнула, когда его холодная рука неуверенно коснулась её лица, распухшего и покрасневшего, а ещё влажного от слёз, но она не отстранилась, она не убрала его руку, просто смотрела в его невидящие глаза, надеясь увидеть там ответ на её вопрос: почему он это делает? — Дура, дура ты, — снова и снова повторял он, гладя её щёки. — Зачем по мне плакать? Разве я достоин этого? Ты ведь сама назвала меня чёрствым, грубым и невоспитанным человеком, — по его щеке скатилась слеза, упав на юбку Рут и оставив там небольшое, солёное, влажное пятнышко. — Скажи, я могу ещё раз довериться? — его голос дрожал, как и руки, а слёзы продолжали литься и падать на её юбку. — Скажи, я могу… я смогу это сделать? Ты меня ведь не предашь, не бросишь такого слепого циника, как я? — Не брошу, не брошу, — шептала Рут, прижав к груди его голову и гладя по его мягким тёмным волосам. — Никогда… — Нет, ты тоже предашь меня и Стивен тоже, все уйдут, все всегда предают друг друга, — не унимался он. Он уже не мог не говорить так, но и слёзы он тоже не мог остановить. А девушка, к чьей груди он прижимался, была такой тёплой, нежной, она снова светилась в темноте его души и комнаты, хотя свет он давно уже не видит. — Нет, я не уйду, и Стивен не уйдёт, вы больше никогда не будете один. Не будете. Не будете… Они так и сидели, держась друг за друга, прижимая к себе и плача каждый о чём-то своём, о чём-то важном, о чём-то радостном и грустном. Но теперь одиночество не было страшно им, даже в этой темноте и пустоте. Они были не одни, они были вдвоём.***
Рут вышла из книжного магазина, пытаясь втиснуть только что приобретённую книгу в сумку, которая и так уже была переполнена. Неожиданно что-то заставило её поднять глаза, и она остановилась. Перед ней, у витрины магазина, стоял Уильям. Он просто стоял один в стороне от потока людей и словно что-то слушал, не шевелясь. — Здравствуйте, — подойдя к нему, поздоровалась Рут, не зная, как теперь ей себя вести с ним после того, что случилось. — О, ты наконец появилась, — он отстранился от стены, его лицо, как и всегда, выражало беспричинное раздражение. — Знаешь, сколько я тебя жду? Уже десять минут точно прошло. — А как вы меня нашли? — удивлённо спросила Рут, идя за мужчиной, который тут же куда-то направился. — Спросил твою подругу, где обычно ты бываешь, — бросил он через плечо. Он шёл так быстро, что Рут еле поспевала за ним. — Вообще-то у неё имя есть, — обиженно проговорила девушка, наконец войдя в темп Уильяма. — Да? Я его не запомнил, — они свернули куда-то за угол, и они пошли по другой улице, Рут понимала, что скорее всего они направлялись в парк, который был расположен неподалёку отсюда. — Её Дорис зовут, думаю, вам лучше это запомнить, если не хотите обидеть Стивена, — Рут снова стала отставать, а тяжёлая сумка резала плечо. — Ха, да кого волнует этот дурак, — Уильям усмехнулся и больше ничего не сказал, пока они не пришли в парк и, найдя свободную скамью, сели на неё Молчание было угнетающим, но Рут казалось, что только для неё. Уильям же чувствовал себя как-то более свободно в этой тишине между ними. Он вальяжно расположился, закинув ногу на ногу на одном конце скамейки, а Рут неловко села на другой. Люди, проходящие мимо как-то странно посматривали на них, гадая, что между ними. Рут теребила шлейки сумки, думая, стоит ли ей начинать разговор или подождать, когда это сделает мужчина, но тот молчал и, кажется, даже и не думал что-либо говорить. — Чудесная сегодня погода, — неуверенно начала Рут, осмотрев летний сад, залитый лучами тёплого солнца. Все радовались этому дню: птицы, дети и взрослые, молодые и постарше, и только Уильям, казалось, прибывал в дурном расположении духа. — Нашла о чём поговорить со слепым, — недовольно проговорил мужчина. — Изви… — Рут хотела извиниться, но тут же вспомнила, что сейчас сделает только хуже и решила, что лучше спросить на прямую: — Скажите, зачем вы меня сюда привели? — Я тебя сюда не тащил, ты сама пришла, — снова стал издеваться Уильям с усмешкой на лице. Рут промолчала, понимая, что её действительно никто не тянул и не приглашал, она сама пришла сюда. Она решила, что стоит поставить вопрос по-другому: — Ладно, тогда зачем вы хотели со мной встретиться? — Хотел убедиться, что о том красноречии и припадке чувств, который произошёл у меня несколько дней назад, ты никому не проболтаешься, — он нервничал, Рут поняла это, заметив, как быстро барабанят его пальцы по сложенной трости. — Незачем кому-то знать то, что я говорил, будучи пьяным. Он закончил и, ожидая, что скажет ему Рут, весь напрягся. В такие моменты его слепота доставляла ему ещё больше проблем от того, что он не мог видеть выражение лица человека, а когда-то раньше, он неплохо понимал, о чём хочет сказать человек, только посмотрев на его лицо. Сейчас ему оставалось полагаться только на слух и внутренние ощущения. —Неужели вы думали, что я расскажу кому-то об этом? — Рут не понравилось, что её заподозрили в том, что она сплетница. Она, конечно, понимала, что он так и останется недоверчивым и чёрствым человеком, чтобы с ним не случилось, но после того дня, он мог хотя бы сделать вид, что не сомневается в ней. — А точно, как я мог забыть, не я же один в тот день рыдал как ребёнок в три ручья, — на его лице появилась издевательская ухмылка. — Знаете что, — Рут встала, собираясь прекратить этот разговор, — я думала, что вы хоть капельку изменитесь, но, видно, я ошибалась, такого, как Вы, изменить просто невозможно. А я ведь дура, хотела Вам ещё помочь! — Знаешь, — на его лице не было и тени ухмылки, оно было совершенно серьёзным и чуточку печальным, — я сомневаюсь, что когда-нибудь изменюсь, так же, как и ты. Тебе не кажется, что мы оба идиота, которые никогда не откажутся от своей точки зрения? В этом мы с тобой похожи. Только взгляды разные. Я всегда буду циничным идиотом, ругающим всех вокруг и видеть только дурное, а ты — наивной дурочкой, верящей в добродетельность людей вокруг, не замечая их злы намерений. Он замолчал, а намерение Рут уйти постепенно исчезло, и она села обратно на своё место. — Наверно, вы правы, — с чувством проигравшего проговорила она. Но почему-то, ей не было от этого грустно, напротив, она словно что-то осознала, что-то очень хорошее и радостное, но она ещё не поняла что. — Ха, я всегда прав, — усмехнулся он с самодовольным видом. Рут не ответила. Всегда прав… Наверно, так оно и есть. Рут подняла глаза, чтобы осмотреть сад, который сегодня был прекраснее обычного. Почему она так редко выходит, чтобы вот так сидеть на скамейке, под греющим солнцем и смотреть на людей, что окружают её, на их счастливые лица, на детскую радость и спокойствие стариков. Неожиданно её взгляд заметил среди толпы знакомую фигуру. Сердце упало. Это был Марк, и он был не один. Рут знала эту девушку, Марк однажды представил её как сестру, когда Рут как-то пришла к нему без приглашения. Но сейчас они выглядели не как брат с сестрой, а как любовники. Рут было противно смотреть на это, но она не могла отвести глаз. Как странно, что эта картина её ничуть не удивляла. Печалила, но не удивляла. Наверно, она знала об этом ещё тогда, когда впервые в его квартире увидела эту девушку, стаявшую перед ней в одном халате, почти ничего не прикрывающем. Ещё тогда, когда она говорила с ним по телефону и на заднем фоне услышала женский голос. Он занервничал тогда, но она сделала вид, что ничего не поняла. А сейчас уже нет смысла делать вид, что ты не о чём не догадываешься. Как странно, наверно, она всегда видела, что люди не так хороши, как ей хотелось бы. Но она всегда продолжала видеть в них только хорошее, так стоит ли это менять? — Что-то случилось? — неожиданно спросил Уильям, почувствовав, что девушка как-то напряглась и помрачнела. — Ничего, я просто поняла, что вы во многом были правы, — ответила Рут, с грустной улыбкой провожая взглядом свою первую любовь. А была ли это любовь? — Ты это только сейчас заметила? — усмехнулся мужчина, он понял, о чём говорила девушка. — Возможно… — задумчиво протянула Рут. — Но не во всём вы были правы. Вы называли себя циничным идиотом, который всегда будет видеть в людях только дурное, но думаю, вы не такой. Вы очень добрый и несчастный. Вы заботитесь и любите Стивена, хотя всё время называете его дураком. — Ты так думаешь и не никогда не изменишь своего решения? — спросил он с улыбкой. — Нет, — честно ответила Рут. — Тогда и я не буду меня своего. Наверно, мы так никогда и не узнаем, кто из нас прав насчёт человеческой искренности, — заключил Уильям, поднимаясь со скамейки. — Что ж, мне пора. Пока, — бросил он и, разложив трость, направился вдоль аллеи, но, пройдя несколько шагов, остановился и обернулся: — Кстати, если что, можешь приходить и поплакаться к «доброму» цинику, только не забудь потом постирать его одежду от своих соплей. Пока, ты знаешь, где меня найти. — Вы тоже, — остановила Рут мужчину и с улыбкой добавила: — вы тоже можете прийти и поплакаться к наивной дурочке. Если что, спросите у… — Дорис, да, я запомнил, — он усмехнулся, махнул рукой и, развернувшись, стал удаляться. Рут осталась сидеть на скамейке, слушая удары трости об асфальт и смотря на удаляющуюся фигуру Уильяма, идущего среди стен из деревьев, сквозь ветви которых на него падали лучи солнца. Да, свет идёт ему больше, чем темнота и одиночества его комнаты. Жаль, что он не видит, какой чудесный сегодня день. Рут откинулась на спинку и закрыла глаза. Хотя, он ведь всё слышит. Она так и осталась сидеть на скамейке, слушая пение птиц, разговоры людей и детский смех. Она была счастлива. Она чувствовала радость. Она ощущала любовь…Конец.