Бедная Лиза.

      Я беру в руки гитару и играю пару аккордов. Твое любимое занятие. Ты так любишь любила играть на ней, когда одна дома. Иногда, забывая, что мы живем вместе, ты играла, тихо лаская струны инструмента, помогая игре своим прекрасным голоском. Помню, когда в первый раз услышал, как ты играешь. Я сидел в соседней комнате и катал, и вдруг услышал музыку, а затем пение. Ошарашенный этим, я сначала подумал, что ты поставила какую-нибудь запись.       Ты очень классно поешь пела.       Я подхожу к столу и беру в руки фоторамку. В ней фотография. Фотография с нашего выступления. Когда мы еще были друзьями. Помню, именно после него ты подошла, и искренне сказав «спасибо» обняла, а потом поцеловала. Мягко, нежно. Я еще подумал, что ты могла бы и не благодарить пустыми словами. Твой поцелуй передал больше, чем ты произнесла.       Я поставил фотографию на место.       Это был наш первый поцелуй не по пьяни.       Я подхожу к шкафу и открываю отдел с вещами. Достаю футболку с Путиным. За нее ты поцеловала меня в щеку. Я это даже запомнил. Прижимая ее к носу, и вдыхая ее аромат, я чувствую, как ткань слегка мокнет. Плачу? Да. Зачем ты меня бросила?       Сам виноват, Кашин. И ты прекрасно это знаешь.       Выйдя из ее комнаты, я направляюсь на кухню. Зайдя в нее и оглядев, смотрю на табуретку. Вспоминаю, что после двухдневного отсутствия я нашел тебя, сидящую именно на ней, заплаканную и домашнюю. В моей футболке. Мирную, милую, мою. Любящую за все, что я творил с тобой. Спящую и, по всей видимости, дожидающуюся меня. На экране телефона 17 пропущенных от Зарыковской и 4 сообщения. Последнее: «Он придет — позвони. И не прощай».       Ты ее не послушала.       Скандала не было. Когда она проснулась и увидела меня, сидящего напротив, она только бросила печальный, измученный взгляд. В нем было все: боль, обида, непонимание. «За что ты так со мной? Что я тебе сделала?» Ничего, милая Лиза. Просто я — козлина, свинья, тварь, недостойная тебя.       Вспомнив все это, я трогаюсь с места и через несколько секунд табуретка летит в зеркало, висевшее рядом с холодильником. А моя слеза летит на майку. Зеркало издало жалобный визг, осколки летят на пол. Я поднимаю самый большой и провожу по своей руке. Раз. Потом еще и еще. На ней остаются три огромных пореза. Поперек.       Стою на кухне и смотрю на стекающую на ковер кровь. После беру бинт и перевязываю руку так, чтобы было максимально больно при каждом движении. Терпи, Кашин. Причиняй себе физическую боль так же, как причинял душевную боль существу, которая была клеймена твоим «люблю», которая была облита грязью — твоим присутствием в ее жизни. Моей бедной Лизе.       Подойдя к шкафу над раковиной, я, открыв, достал водку. Подойдет. Резким движением вырываю пробку и, поднеся ко рту, опустошаю бутылку. Выкинув пустую тару в мусорный бак, иду в прихожую и, обувшись, выхожу из квартиры. В бар. Наш с тобой бар. Собираюсь напиться. Вот удивительно.       Дорогу предусмотрительный я выбирал ту, по которой ходил вместе с тобой. Раз делаешь себе больно, то делаешь сполна.       По дороге в наш бар я пролью еще тысячу слез.

***

      Очень удивительно, но доза алкоголя, которую я вливаю в себя практически каждый день, заставляющая меня валяться овощем возле бара и опорожняться под себя сегодня меня не пьянит по неизвестным причинам. Волнение? Ненависть к себе? Или алкоголь меня уже не берет? Склоняюсь к третьему. На печень уже плевать.       В таком состоянии я иду на крышу высотки, на которой однажды лежали вместе, пили алкоголь и веселились. Как всегда. С ней было легче всех, уютнее и приятнее. Моя девочка. Мы тогда еще были друзьями. Но в этот вечер все изменилось.       Flashback       Я лежу рядом с Лизой на крыше ее дома, мы бухущие в хламину и от этого нам еще веселее, если, конечно, еще веселее может быть. Лежу и думаю, как она прекрасна. Сегодня я убедил себя: либо я ей признаюсь, либо умираю. Мы как раз на высотке, какая ирония. И вот, она снова заливается своим прекрасным смехом, попутно рассказывая что-то. Как я его люблю. Люблю твои рассказы. Люблю каждую частичку тебя.       End Flashback       А дальше что, тварь? Что ты ей сделал? Ты ей признался, получил мощнейшую дозу радости от объекта притяжения, а потом? Любил? Да? И что? Когда любят, не изменяют. А ты делал это постоянно, причем каждый раз все изощреннее и изощреннее. Доводил ее до истерик, слез. Делал ей больно, неимоверно больно. И смотрел, как она угасала…       Зато любил. А она верила, глупышка.       Я смотрю вниз и думаю, что она чувствовала именно в тот момент, когда собиралась прыгнуть. Упорхнуть от меня, от моей лжи и бессердечия. А еще думаю, почему такой ангел, такое чистое создание не полетело, только оттолкнувшись своими невесомыми ножками от края…       И еще. Если она не полетела, такая чистая, прекрасная, не взлетела вверх, значит я, такой мудак, ахуевшее чмо, уебок, прямиком упаду вниз…       Я иду к тебе, моя бедная Лиза.