Пока не меркнет сталь

За все, спасибо… Проснувшись, Карин, к своему глубочайшему удивлению, увидела Хитсугаю, спящего сидя в углу. Справившись с первым удивлением, Куросаки, попробовав пошевелиться, почувствовала, что сегодня ее движения не так скованы, да и дыхание теперь не сбивалось. Улыбнувшись, девушка довольно приподнялась и потянулась. — Похоже, тебе лучше. Вздрогнув от неожиданности, Карин посмотрела на Тоширо, потиравшего спросонок глаза. — Не нужно так меня пугать. Можно ведь и заикой стать. Улыбнувшись, Хитсугая уже более ясным взглядом посмотрел на девушку. — Хорошо, я учту это на будущее. Растерявшись от такой внезапной перемены, учитывая поведение Тоширо накануне, Карин недоуменно уставилась на парня. Хитсугая же вел себя так, словно ничего особенного не случилось. Поднявшись, он, прикрыв ладонью рот, зевнул, после чего, слегка тряхнул головой, прогоняя последние остатки сна. — Подожди немного, я принесу тебе завтрак. — Эм… Тоширо? Едва двинувшись к дверям, Хитсугая остановившись, посмотрел на девушку. — М-м? Смотря на него снизу вверх, Карин слегка нахмурилась. — Что-то произошло? — С чего ты взяла? — Просто… твое отношение… — замолчав, девушка словно погрузилась в раздумья. — И что с ним не так? – Тоширо также помрачнел и нахмурился. Вздохнув, Карин устало выдохнула. — Ладно, забудь… это не важно. Задумчиво посмотрев на девушку, Хитсугая вышел из комнаты. Подумав, что такое поведение Тоширо вызвано простой жалостью, Карин слегка разозлилась. Менее всего, ей хотелось, чтобы о ней думали как о беспомощном создании, которому нужно было сочувствие, поэтому, когда Хитсугая, вернувшись, принес ей поднос с едой, девушка, сухо поблагодарив его, взялась за еду. Однако поскольку сев рядом с ее футоном, Тоширо принялся наблюдать за ней, она не выдержав спросила: — Ты так и будешь следить за мной? Приняв безразличный вид, Тоширо произнес: — Я просто жду, когда ты закончишь, чтобы унести обратно посуду. — И все же это странно… — Что именно? — Ну… ты все-таки капитан… и вдруг ухаживаешь за мной. Все же, это ведь могли сделать и другие, до этого, за мной присматривал Тессай-сан. Поэтому… все это и кажется странным. Глядя в бирюзовые глаза парня, Карин удивилась, заметив в них какое-то странное выражение, которое пропало так же быстро, как и появилось. Приняв отрешенное выражение лица, Тоширо пристально посмотрел на Куросаки, произнеся совершенно сухим деловым тоном: — В этом нет ничего удивительного. Мне необходимо удостовериться, что ты в нормальной форме. Сегодня мы отправляемся в Серейтей, и я должен быть уверен, что по дороге, тебе не станет хуже. Опустив взгляд, Карин чуть слышно выдохнула: — Сегодня… так скоро… — В любом случае, тебе лучше поесть. Ты должна набраться сил. Слегка кивнув, Карин принялась жевать рис. Сейчас, ей казалось, что ее оглушили ударом тяжелого предмета по голове. Конечно, она понимала, что ей придется уйти, оставив здесь все, что было ей дорого – семью, друзей, любимые занятия…, но тот факт, что это должно было произойти так скоро, заставлял Куросаки ощущать некоторую безысходность и легкую панику. — Карин… — подняв взгляд, девушка чуть растерянно посмотрела на Хитсугаю, который казалось, боролся с бушевавшими в нем чувствами, — ты… я… — Карин!!! – дверь с грохотом отворилась и прежде чем девушка успела обернуться, ее сдавили крепкие мужские руки, от которых у нее едва не сломались ребра. — Пусти… бородач! Убьешь ведь!!! Ослабив хватку, Иссин развернул дочь к себе, едва не опрокинув тем самым поднос с едой, ей на колени. Не произошло этого, лишь потому, что Тоширо успел вовремя его подхватить. — Доченька!!! Прости меня!!! Я не смог тебе помочь, и пришел только сейчас!!! Прости меня, Карин! Обхватив девушку за плечи и уткнувшись ей головой в плечо, Иссин зарыдал. Похлопав отца по спине, Карин выдавила из себя улыбку. — Хватит уже! Ты ведь мужчина! К тому же… я… даже рада этому! Я ведь,… наконец увижу Серейтей! А то раньше, я только столько слышала о нем… от Ичиго… Отставив поднос в сторону, наблюдавший за всем Тоширо, поднявшись, беззвучно вышел вон. Проследив за ним взглядом, Карин еще раз похлопала Иссина по плечу. — Правда, бородач! Хватит! – ей и самой было тяжело и хотелось плакать, но если бы Куросаки старший увидел ее слезы… этого она просто не смогла бы себе простить, ведь это принесло ему еще больше боли, — И вообще, у меня уже все плечо, небось, в соплях! Подняв голову, Иссин шмыгнул носом. — Как же ты можешь говорить такое своему дорогому отцу?! — Успокойся бородач и возьми себя в руки! Кстати, раз уж ты здесь… забери подарки вам на Рождество, а то… думаю, потом их будет сложно отправить вам из Общества Душ! И… — ненадолго замолчав, Карин обернулась, задумчиво взглянув на лежащее в стороне письмо. Однако, все же взяв его, она протянула его Иссину, — передай это Юзу. — Что это? – забрав у дочери свернутый лист, уже успокоившийся Куросаки старший, хотел было развернуть его, за что тут же получил кулаком в челюсть и опрокинулся на пол. — Я же сказала это Юзу!!! И не вздумай читать его!!! А то я специально вернусь из Общества Душ, чтобы объяснить тебе, почему нельзя читать чужие письма и что бывает с теми, кто так дурно поступает!!! Поднявшись, потирая челюсть, Иссин расстроено посмотрел на дочь и, сложив письмо, убрал его в карман брюк. — Боже мой, и почему моя девочка выросла такой агрессивной! — Наверное, потому, что у меня такой отец. — Ка-арин! Зашмыгав носом, Иссин снова потянулся к девушке. Выставив перед собой руки, Карин недовольно проворчала. — Хватит уже! Я в порядке! А тебе, было бы лучше отправиться к Юзу. Думаю, она сейчас переживает сильнее, чем кто-либо другой. К тому же, ты и так уже убедился, что я в порядке. Так что, иди! Вздохнув, Куросаки старший поднялся, и хотел было направиться к дверям, как его остановил голос дочери. — Подарки в углу не забудь! Печально посмотрев на мрачную дочку, глядевшую на него исподлобья, Иссин прошел к пакетам и, забрав их, вышел вон. Карин печально улыбнулась, глядя на двери, за которыми скрылся ее отец. — Спасибо… папа… За все, спасибо… Губы девушки задрожали и она, уткнувшись в одеяло, тихонько заплакала. Все же, даже если ей не хотелось верить в это, она слишком четко слышала голос своего сердца, говоривший, что она видела отца в последний раз.