* * *
Светлая просторная палата АРИТ.* На единственной кровати безвольно лежит Феанаро. Его искалеченное тело утыкано различными трубками и окутано множеством проводов. Он уже вторую неделю находится на грани жизни и смерти, и врачи боятся строить какие-либо прогнозы. Ведь его состояние не стабильно. И все может быть… Когда скальпель бессилен, остается только молитва. Только она. Рядом, в глубоком кресле, сжимая руку сына, дремлет утомившийся Финвэ. Его посеревшее от горя лицо украшают синяки под глазами. Несколько дней назад, он несмотря на протесты врачей, что небезосновательно опасались за его здоровье, все же зашел в эту самую палату. Что он тогда пережил, не передать словами, но после этого губернатор все же нашел в себе силы вновь и вновь возвращаться к сыну. Будто интуитивно почувствовав неладное, Нолэмэ просыпается. В тот же миг в оглушающей тишине палаты раздается пронзительный сигнал кардиомонитора. Не на шутку встревоженный Финвэ резко встав, так что кресло упало, нагибается над своим первенцем. Он со страхом и с безмерной любовью смотрит на начинающий застывать мертвенно-бледный лик Феанаро. В палату врывается дежурная бригада во главе с самим Олорином. Не теряя драгоценного времени, они начинают очередную реанимацию. Только когда двое рослых санитаров под руки выводят Финвэ и передают родственникам, он осознает, что именно случилось. Вырвавшись из крепкого объятия жены, Нолэмэ подходит к прозрачной стене, которая отделяла палату от коридора. Прикоснувшись к прохладному стеклу, он невидящим взглядом смотрит на безуспешные манипуляции врачей. - Пожалуйста, Курво, не уходи. По впавшим щекам Финвэ стекают блестящие струйки, но он этого не замечает. Сейчас для него ничего не существует. Сейчас для отца важен только его любимый сын, чье сердце все не запускается и не запускается. - Я понимаю, что тебе очень хочется встретиться со своей аммэ*… Бросив беглый взгляд на часы, Олорин что-то кричит своим подчиненным. Врачи суетливо вновь и вновь дают разряд, но все тщетно. - Но подумай, что будет со мной, если ты… Финвэ качает головой. Его руки дрожат, а сам он едва стоит на ногах. Он не хочет верить в происходящее. - Я не перенесу… О, как же это тяжело - беспомощно наблюдать за тем, как твой ребенок… О, какое же это горе, когда родители переживают своих детей! - Феанаро… Словно заклинание, Нолэмэ остервенело произносит имя своего неугомонного первенца, умоляя его не умирать. О, как он сейчас яро желал повернуть время вспять, и уберечь их с Мириэль единственного сына от такой судьбы. Ах, если бы он знал две недели назад, к чему приведет его подарок на годовщину свадьбы! Ведь Финвэ тогда чувствовал, что что-то плохое должно случиться с Феанаро… Почему же он придав значение интуиции, которая буквально кричала ему об опасности, ничего кроме разговора с Курво не предпринял? Почему?* * *
Финвэ и Феанаро встретились на долгожданном открытии Тирионского общинного центра Телэри. Феанаро, не особо любивший помпезные мероприятия, все же не посмел не приехать. Его предки по материнской линии были из Телэри, и если он не приехал бы, то оскорбил бы этим память Мириэль, которую очень чтил. Нендили его очень ждали на торжестве - он был одним из основных спонсоров строительства центра. Не дожидаясь завершения официальной части, Феанаро поспешил укрыться в мемориальном парке, находившемся во внутреннем дворе центра. Расположившись на скамейке, он незаметно для себя провалился в сон. Это лето было у него одним из самых загруженных. Через неделю начиналась официальная продажа «SilmPhone 7»*, и первые три партии смартфонов были давно раскуплены. В середине июля был назначен релиз операционной системы «Palantir XP Professional»*, которая должна была поднять на качественно-новый уровень компьютерные технологии. В конце августа запускалась ММОРПГ «Endórë: Shadows Utumno»*, что уже набрала множество фанатов по всему Валинору. И чем ближе были эти даты, тем напряженней был график встреч у Феанаро. Улучив момент, в парк вышел и губернатор, который очень давно не видел своего первенца. Точнее, не разговаривал с ним лично. Хотя, за эти полгода они несколько раз пересекались на приемах у президента Сулимо и на различных конференциях. Обнаружив уснувшего сына, Финвэ тихонько присаживается рядом. С беспокойством он оглядывает явно переутомившегося Феанаро и тяжело вздыхает. То, что его Курво живет теперь одной работой, его совсем не радует. Как и то, что пишет желтая пресса про прежде крепкий брак его любимого сына. Заметив в вороных волосах Курво слетевший листок, Нолэмэ осторожно его убирает. «Как странно», - думает Финвэ, с удивлением разглядывая лист, что был окрашен ярким осенним багрянцем, - «Откуда он такой в начале лета?» Почувствовав пронзающее дуновение холодного ветерка, Нолэмэ поежился. В тот же миг, сильная тревога вновь посещает губернатора. Не очередной ли знак это? Вдруг, тот повторяющийся сон, который неустанно мучает его, не просто сон? Что если… Но он не успевает развить дальше мысль, его окликают. - Хорошо спалось? – посмотрев на проснувшегося сына, спрашивает Финвэ, на автомате пряча листок в карман. - Я опять задремал? Да, спасибо. Давно ты здесь? - Нет, мне пришлось дождаться начало концерта. Послушав выступление Макалаурэ, который был сегодня на высоте, я пришел сюда. В ответ Феанаро кивает. Потом, подавшись вперед, поудобней усаживается на скамейке, прячась от слепящих лучей солнца. Финвэ тут же вздрагивает: на мгновенье ему кажется, что Курво весь в крови, и из его разорванной груди торчат обломки ребер. Мотнув головой, прогоняя видение, Нолэмэ облегчено выдыхает. Это лишь отсвет закатного солнца. Это всего лишь он. - Что-то случилось? На тебе лица нет… - В-все в порядке, – губернатор убеждает скорей себя, чем отвечает сыну. Феанаро неверующе хмыкает. Финвэ кладет ему руку на плечо, как бы убеждаясь, что перед ним не очередной морок. - Отец? - Пустое… – Нолэмэ вглядывается в обеспокоенный лик первенца, словно стараясь его запомнить таким. – Мы давно так не сидели… - Да, – соглашается Курво, который успел истосковаться по отцу. – Слишком давно… - Как ты? - Живу наперегонки с самим собой, – устало отвечает Феанаро, откинувшись на спинку скамейки. – Столько дел навалилось, а времени нет. - И все же ты очень похож на Мириэль, чтобы там не говорили, – дрогнувшим голосом произносит Финвэ. – Она тоже старалась все успеть, будто чувствовала, что… Губернатор осекается и замолкает. Воспоминания о жене, которая так рано его покинула, причиняют ему одну только боль. Его сын резко отводит взгляд в сторону. Разговор явно не клеится. - Мне её очень не хватает, – прикрыв глаза, произносит Феанаро, после долгого молчания. - Я знаю, – глухо отвечает Финвэ и слегка сжимает плечо сыну, стараясь хоть как-нибудь его поддержать. – Ей тебя тоже, Курво. - Что? Встрепенувшийся Феанаро, вновь смотрит на отца. На таком подвижном лице сына губернатор прочитывает яркие противоречивые эмоции. - Знаешь, в последнее время она мне снится, – Финвэ тяжело вздыхает. – Зеркальная гладь, которая окутана дымкой тумана. Мириэль в погребальном облачении, стоит в причалившей к берегу ладье. Твоя мать зовет тебя, и ты будто нехотя идешь к ней. Едва вы уплываете, как озеро, окрасившись багрянцем, вдруг вспыхивает. Объятый ярым пламенем, ты пытаешься возвратиться назад, а я… Губернатор вновь резко замолкает. Ему не хватает сил продолжать дальше. Да и как можно спокойно поведать про то, что невидимая стена не дает ему спасти сына. Как передать весь ужас этого повторяющегося сна, в котором он должен беспомощно наблюдать за гибелью своего первенца. Побледневший Феанаро, взяв руку отца, рывком прижимает её к щеке. Старая привычка из далекого детства. Она появилась уже после смерти аммэ. Это придавало уверенность осиротевшему ребенку, что его больше не покинут. Помнится, тогда он мог часами вот так молча сидеть. - Курво… – Нолэмэ с трудом проглатывает застрявший комок. – Мальчик мой, мне так тревожно за тебя. - Это всего лишь сон, – как можно спокойней говорит Феанаро, – плохой сон. - Надеюсь, что ты прав, – кивает Финвэ, – но все же… - Это лишь сон, – упрямо повторяет Феанаро, прикрыв глаза, – просто сон. - Мне страшно, Курво… – вдруг признается Нолэмэ. – Мне страшно за тебя. Продолжая держать отца за руку, Феанаро вскинув голову, непонимающе смотрит на него. Едва ли он ожидал, что их разговор примет такой странный оборот. - Ты погружён в свою треклятую работу буквально с головой и не замечаешь, не хочешь замечать то, что происходит вокруг, – поясняет губернатор. – Ты смотрел на себя в зеркало?! - Отец… - Пепельное лицо, глаза налитые кровью и синяки… – покачав головой, Финвэ тяжело вздыхает. – Работаешь буквально на износ, и ещё удивляешься, что сейчас вдруг задремал! - Отец… - Пускай ты не хочешь думать о себе, но обо мне ты подумал?! – срывающимся голосом произносит Нолэмэ. – Я устал бояться за тебя… - Отец… - Что "отец"?! Ты живешь просто в безумном темпе! Я однажды видел такое, и знаю, чем это должно закончиться! Помрачневший Финвэ крепко сжимает плечо своего неукротимого сына, прежде чем произнести следующее: - Пожалуйста, Куруфинвэ, остановись. Я не перенесу, если и ты сгоришь. Феанаро, выпустив руку отца, молча отворачивается. Последние лучи закатного солнца ласкают его бледное лицо. И Нолэмэ вновь кажется, что его сын весь в крови. Пытаясь совладать с собой, губернатор на мгновенье зажмуривается. И на этот раз помогает. Морок исчезает. Будучи тяжелобольной, Мириэль полностью посвятила себя творчеству, что, по мнению губернатора, несомненно ускорило ее преждевременную смерть. Их единственный сын придерживался противоположного взгляда. - Курво, прошу тебя… – глухо произносит Нолэмэ. – Остановись, пока не поздно, иначе ведь сгоришь. Сгоришь, Феанаро. Ответом на просьбу было лишь молчание. И в этом сын был очень похож на свою мать. Так в тишине они сидят довольно долго, пока его первенец тяжело не вздыхает. - Как я от всего устал, – потерев переносицу, говорит Феанаро. – О, как я мечтаю все бросить и уехать в тот же Форменоссэ. - Куруфинвэ, – Нолэмэ порывисто разворачивает сына к себе и внимательно вглядывается в его потускневшие глаза. – Курво... - Пережить бы это лето, а потом… - Потом ты возьмешь отпуск и повезешь Нерданель на море, – закончил за первенца Финвэ. – Тебе нужно восстановить силы и не допустить распада твоего прежде крепкого брака. Старший из Финвионов удивленно смотрит на губернатора. Он явно не ожидал, что отец так подробно осведомлён о его личной жизни. Точнее, об отсутствии таковой. - Я не слепой, Куруфинвэ. Я прекрасно замечаю всё то, что происходит между тобой и Нерданель, – с печалью произносит Финвэ. – В последнее время вы сильно отдалились друг от друга, и это уже не тот брак, который был заключён почти двадцать пять лет назад. О разладе в семье основателя и владельца «Silmarill’s Corporation» не писал только ленивый. Уже даже весьма уважаемые печатные издания Валинора опубликовали несколько статей про Феанаро и его благоверную. - Майтимо и Макалаурэ, конечно, отчасти могут заменить тебя, – обнимая сына за широкие плечи, объясняет Нолэмэ, – но они не смогут дать Нерданель то, что можешь дать только ты, Курво. - Эру, еще и годовщина… Финвэ не смог сдержать улыбку, увидев, как на лице сына разразилась целая буря эмоций. Было хорошо видно, что он сейчас судорожно пытается придумать подарок жене. - Я подозревал, что ты забудешь, – усмехнулся губернатор. – У вас, конечно, еще не серебряная свадьба*, но все же… - Она будет в следующем году, – мрачно произнес Феанаро, сверкнув глазами. - Кажется, Нерданель любит оперу? В вашу годовщину как раз состоится премьера оперы «Нуруфантур и Тинувиэль»*. Ты можешь сводить туда свою половинку, – подсказывает сыну Нолэмэ, и его сердце вдруг сжимается. – Чем не подарок? - Подарок превосходный, но сам понимаешь, что… Откинувшись на спинку скамейки, Финвэ быстро вынимает из кармана пиджака конверт, на котором красовался вензель «Гранд Оперы».* - Считай, что это мой вам подарок, – говорит губернатор, протягивая конверт. – Двадцать четыре года совместной жизни - это не шутка. - Отец… Спрятав билеты, Феанаро, широко улыбаясь, обнимает отца. И этот эмоциональный жест был красноречивей слов. - Не стоит благодарности, – произносит Финвэ, потеребив волосы сына. – Не стоит… - Что бы я делал без тебя, отец? – разомкнув объятия, спрашивает Феанаро. - Глупости, Курво, – через силу усмехается Нолэмэ. – Глупости. Звонко засмеявшись, сын вновь подставляет свое бледное лицо лучам солнца, что уже почти ушло за горизонт. Губернатор же с трудом сохраняет хладнокровие. Не закатный отсвет, а багряная кровь опять выступает на лике старшего из Финвионов. - Ты когда-нибудь замечал, что закат намного красивее, – сонным голосом спрашивает Феанаро, склонив голову на плечо отца, – если любуешься им с дорогим тебе квендо? - Д-да, конечно, – отвечает Финвэ, дрожащей рукой убравший с лица сына мокрые от выступившей крови волосы, – закат намного красивее. Истомленный Феанаро, смежив веки, засыпает. Наступают сумерки, и в парке включаются фонари. Держа сына за руку и мучаясь от охватившей его тревоги, Нолэмэ тихо говорит: - Спи спокойно, мой мальчик. Никто не потревожит твой сон.* * *
В палату к Феанаро по громкой связи срочно вызывают вторую бригаду реаниматологов. Потом почему-то вызывают хирурга. Один из новоприбывших медиков, заметив помертвевшего Нолэмэ, дергает шнурок и закрывает жалюзи. - Курво, прошу, не уходи. Подошедшая к мужу Индис, осторожно взяв под руку, отводит его подальше от стеклянной стены. Опустошенный Финвэ даже не сопротивляется. Рухнув на диван, он продолжает срывающимся голосом умолять их с Мириэль сына не умирать.* * *