Викторианский роман

      Что это было?! Виктория так, кажется, и не поняла, что на самом деле произошло. Сейчас она стояла у зеркала, смотря на свое отражение и совершенно не понимая, как она могла предложить себя лорду Мельбурну. И почему она решила, что она может быть королевой Елизаветой, а он ее лордом Дадли?!       Дэш радостно посмотрел на нее, зовя в постель. Действительно, пора спать, но королева не очень-то хотела. Странные мысли лезли в голову. Она вновь и вновь переживала тот день, когда решилась поехать в Брокет-Холл, вспоминая каждое свое слово и то, как лорд М смотрел на нее, и что он отвечал.       Была ли это любовь?! Наверное, многие бы так и сказали, а другие бы сказали, что «просто опытный дамский угодник с легкостью покорил очередное девичье сердце». Может быть, все было бы иначе, если бы Конрой и мама разрешали ей покидать дворец, и она была бы знакома со всеми этими дворцовыми играми.       Королева Елизавета не жила вдали от дворца, иногда она приезжала к отцу, потом к брату, сестре. Да, ее передвижения ограничивали, но принцесса не жила вдали от всего остального мира. У нее были верные друзья и советники. А кто был у Виктории?! Только Дэш и Лецен, остальные же только указывали, что ей делать, считая ребенком, а не взрослой девушкой, которая вот-вот станет королевой.       Теперь она королева. Вокруг нее много людей. Появились друзья и лорд М, ставший ей другом. Он мог бы стать кем-то еще… Или все же не мог?! — О, он всегда любил только Каролину, — вспомнила Королева слова леди Портман. — Она была ужасной женой, но он обожал ее до одури. — Неужели у женщин из ее семьи было такое обаяние, но при этом многие из них имели дурной нрав? — спросила Виктория, гладя Дэша по голове. — При этом их обожали, — улыбаясь ответила Эмма. — Многие умные мужчины пользовались этим. Кажется, есть целая легенда про то, как тетушка и матушка Каролины обещали поцеловать всех, кто проголосует за Вигов. Говорят, это обещание наделало немало шума во время избирательной кампании. — В наше время это выглядело бы странно, — заметила Виктория. — И мужья все им прощали? — В среде Вигов, где остроумие ценилось выше добродетели, адюльтер не был чем-то из ряда вон выходящим, Ваше Высочество, — Эмма снова улыбнулась. — Сейчас, конечно, все иначе, и, в случае Уильяма, измена Каро стала его проклятием.       Виктория была наслышана про Джорджиану Кавендиш, жену лорда Мельбурна, Сару Черчилль, Диану Спенсер, которая чуть не стала принцессой Уэльской и многих других красавиц прошлого, которые явно не отличались кротким нравом, и все они принадлежали к одной семье — Спенсер-Черчилль — самой известной и самой знатной. Может быть, ей стоило родиться именно в этой семье, чтобы привлечь лорда М. Быть такой же несерьезной красавицей, с грацией проигрывающей состояние семьи, а потом выступать перед толпой, прося проголосовать за партию мужа или друга. Нет, не стоило. Тогда бы она никогда не стала королевой. Хотя, все же в этом было некое преимущество.       Дэш ворочался у нее под боком, словно он тоже переживал, и не мог уснуть. Виктория перевернулась на бок, думая, что так проще будет провалиться в сон и забыть о том, что случилось сегодня. Наверное, стоит сделать вид, будто действительно ничего не было. Нужно не падать духом и сохранять самообладание, ибо она Королева, и должна быть выше всего на свете.       Виктория прикрыла глаза. Странно, еще утром она считала, будто она должно отдать лорду Мельбурну все, лишь бы он был с ней. А ему ничего этого не было нужно, и ведь не зря он постоянно держал ее на расстоянии, не потому что она королева, а он премьер-министр, нет, из-за того, что она было слишком юна для него.       Придворные за их спинами звали ее «миссис Мельбурн», многие делали ставки, когда они поженятся, но вряд ли это могло произойти. На дворе все же не XVI век, когда король мог жениться на дворянке, и при этом не спросить ни у кого разрешения. Те времена давно прошли. Ее страна, ее правительство и ее народ никогда бы не простили ей такого поступка. Осталось лишь одно — стать любовницей лорда М. Эта мысль была такой аморальной, дерзкой, но казалась такой верной и правильной.       Она ждала его ответа затаив дыхание, думая, что он все же пойдет у нее на поводу, признается в том, что давно было таким очевидным для многих, но лорд Мельбурн ответил так, что она до сих пор не могла забыть его слов: — Грачи создают пару на всю жизнь. И год за годом возобновляют свои ухаживания, возобновляют все то, что наполняет брак смыслом. Возможно, если бы я больше следил за птицами и меньше проводил времени в Парламенте, я стал бы лучшим мужем, и она никогда бы не увлеклась Байроном, и не случилось бы всей этой страшной истории. Наша семья была бы целой, — он вздохнул, не стараясь смотреть на королеву. — Каролина Лэм была просто глупой и не понимала, что значит быть вашей женой, — в ее голосе скользило легкое отчаяние. — Она просто втоптала в грязь… — Да, я это помню, — согласился мужчина. — Но она была хорошей женой. Каролина была ребенком нашего времени, когда любовь была не такой трепетной ценностью как сейчас, а мимолетная интрижка была каким-то высшим достижением, — он замер, пытаясь подобрать слова. — Вы составите счастье тому, кому отдадите свое сердце. А влюбившись, отдадите его без остатка. Я в этом уверен. — Но я уже сделала это, — просто сказала она. Лорд М так странно тогда улыбнулся, и она подумала, что сейчас все будет иначе, однако, он не собирался принимать ее предложение. — Однако, мне оно не нужно. Я — однолюб, и до сих пор люблю Каролину, не смотря на то, что она была невыносимой и несносной.       Виктория поднялась на ноги и ушла. Она ушла с высоко поднятой головой. Нужно было сохранить самообладание, ведь она Королева, не смотря ни на что, и должна с достоинством принимать удары судьбы.       «Ничего страшного и не произошло», — подумала королева, прикасаясь к Дэшу. Собачка засопела. Вот ему удалось уснуть, а Виктория так и не смогла. Она села на кровати, смотря на дверь, но потом все же передумала звать Лецен. Нет, сейчас ей лучше всего быть одной.       Только сейчас она поняла, что на самом деле происходило с ней все эти долгие месяцы томления и сомнений, переживаний и страданий. Все это время с самой первой их встречи она видела в нем того, кого никогда не знала — отца — и по своей глупости, неопытности приняла это светлое чувство за первую любовь, что растаяла, как первый снег, выпавший на Лондон.       Когда она взошла на престол, лорд М был уже не молод, как сказала Лецен, он как раз подходил ей в отцы. Но она не слушала никого, считая его довольно привлекательным, умным и чрезвычайно вежливым. Виктория с удовольствием беседовала с ним, обожала его превосходные эпиграммы, восхищалась яркими афоризмами, любила слушать воспоминания и анекдоты, в которых всегда было много неожиданных парадоксов и восхитительных оборотов речи. И потом она обожала с таким наслаждением все пересказывать подругам, при этом ничего не приукрашивая и не преувеличивая.       Все разговоры лорда М были крайне интересны и насыщенны самой разнообразной информацией, которую она стремилась использовать для собственного образования. С восторгом слушала его многочисленные рассказы о Наполеоне и Байроне, Пите и Чарльзе Джеймсе Фоксе, о его злонамеренных дядюшках и очень радовалась, что он никогда не включал в их число ее отца. За это Виктория была безмерно благодарна ему.       Виктория тихо рассмеялась впервые после того, как уехала из Брокет-Холла. О, все оказалось намного проще, и надо было действительно прислушаться к Лецен, ведь она давно ей пыталась объяснить, что Уильям Лэм, хоть и друг для нее, но это не то трепетное чувство, о котором так часто писали.       Все верно, лорд Дадли и принцесса Елизавета были ровесниками, и, может быть, любовниками; они росли вместе, но она, ради короны, ради своей страны, отказалась от чувств. Да, времена изменились, и сейчас не редкость, когда молодых девушек отдают за мужчин намного старше их, но это не означает, что ей, королеве Англии, нужно выходить замуж или быть чьей-то любовницей. Она сильная и независимая, и уж точно в ближайшее время не собирается выходить замуж, а лорд М… Он навсегда останется для нее самым лучшим сердечным другом, даже перестав быть премьер-министром.       Первая любовь — она именно такая: как первый снег, быстро исчезает, оставляя лишь шлейф воспоминаний.