Вторичной переработке не подлежит

Холодная песочная буря улеглась. В воздухе еще висела мелкая взвесь тяжелых металлов в перемешку с тем, что было когда-то грунтом. Но ветер уже ушел южнее, и на какое-то время можно было выйти наружу, чтобы продолжить работу. – Госеки, Цукада, квадрат пять-три-восемь не закончен, – сказал Тоцука. Госеки кивнул. Поправил комбинезон и открыл дверь. В помещение ворвался сухой воздух. Кавай закашлялся. – Надо сменить угольные фильтры, – заметил Тоцука. – Хашимото, найди новые. Хашимото ушел обратно в темноту, подсвечивая себе фонариком. Вернулся с парой новых фильтров и поспешил за Госеки и Цукадой. Тоцука немного поколдовал над Каваем, и тот перестал кашлять. – А эта буря принесла много цинка, – Тоцука проанализировал отработанные фильтры. – Наверное, из тех завалов, что мы разбирали три недели назад, – ответил Кавай. – Пойдем, у нас квадрат шесть-три-восемь. Ежедневная, привычная работа. Если бы они умели чувствовать, она бы, наверное, приносила удовлетворение. Но они просто переставляли, прессовали, убирали, подметали, разребая бескрайние мусорные завалы. Однажды, когда-то давно, Тоцука нашел диск с презентацией нового поколения роботов-уборщиков. Смотрели все вместе. «Почему у них колеса, а у нас ноги?» – спросил Хашимото. Госеки ответил: «Потому что мы усовершенствованные». Тоцука промолчал. Он читал файлы, в которых был ответ на этот вопрос. Ночь принесла звезды. После песчаной бури почему-то небо казалось чистым, а звезды – яркими. В такие ночи они впятером сидели на крыше небоскреба, который расчистили самым первым, и разговаривали. Они любили поговорить. – А что будет, когда люди вернуться? – часто спрашивал Хашимото. – Нам работа найдется всегда, – отвечал Кавай. – Мусор неистребим, – кивал Цукада. Госеки поддакивал – он тоже верил в человечество. Тоцука молчал. – А может люди и не вернутся никогда, – иногда вздыхал он. Никто этого не слышал. Следующая песчаная буря принесла частицы урана и радиоактивные обломки. Пришлось менять программу уборки, отправив Цукаду и Кавая к могильнику. Они вернулись через пятнадцать дней. И у Кавая снова сломался фильтр. – Нужно пополнить запас, – решил Тоцука, оглядывая опустевшие полки. В тот же день он ушел вместе с Госеки куда-то на юг. – А где они будут брать запчасти? – удивился Хашимото. – Есть склад на Кюсю, – Цукада помог Каваю с последним брикетом спрессованного мусора. День закончился. На крышу они поднялись втроем. На Кюсю Тоцука и Госеки ничего не нашли. Бури, землетрясение, время не пощадили ничего – только мусор безраздельно властвовал повсюду. – Идем дальше? – Тоцука взглянул на Госеки. Тот уже третий день сильно хромал из-за поврежденного коленного шарнира. – Идем. У Хашимото скоро окончательно накроется карта памяти. – Твои эмоциональные блоки тоже коротят, – Тоцука подхватил Госеки за плечи, помогая устоять на ногах. – Это заводской брак, – Госеки усмехнулся. В конце концов, они все были заводским браком. Слишком добрые или слишком быстро обучающиеся, или слишком сильные, или слишком живые. Людям не были нужны автоматы, превосходящие их. Улетая в бесконечное путешествие, они оставили разоренную планету и испорченных роботов. – Зато как ты убираешь мусор! Настоящая поэзия! – подбодрил Тоцука. Конец. Вариант первый. Оптимистичный. На Окинаве, на территории бывшей военной базы, они нашли нетронутый стихией склад. – Этого хватит лет на пятьдесят, – решил Госеки. – А потом? – А потом будем искать на материке, – пожал плечами Тоцука. – Переплывем море? – Я предпочитаю без контакта с водой обходиться. – Тогда придется строить лодку, – Тоцука улыбнулся. Конец. Вариант второй. Пессимистичный. Кавай смотрел вслед Хашимото. Тот брел куда-то вдоль бесконечной мусорной гряды, загребая пыль ногами. – И что теперь? – спросил Цукада. – Если Тоцука и Госеки найдут карты памяти, создадим ему новые воспоминания, – ответил Кавай. – Пойдем, вернем его. А то ищи потом по всему округу. Еще в могильник угодит. Они ждали возвращения Тоцуки и Госеки еще восемьдесят шесть лет, а потом забыли, кого ждут. Округ Канто был расчищен на тридцать два процента.