Часть 1
22 февраля 2013 г. в 12:06
Дверь громко захлопнулась.
- Что за чёрт?! Как они все надоели… - стряхиваю с волос и костюма снег, - Ну и пусть я получу взбучку от мэра! Я вообще хожу на собрания по работе, а получается, что только нервничаю. Зачем вообще тогда переться за тридевять земель в этот Вашингтон?
Очередное собрание штатов прошло как обычно. Все только и делали, что бесились и отвлекали от общей темы. Черт, и Альфред этому ещё потакает!
Как я зла на них…
Ну и ладно. Нужно ещё разобрать кладовку. В доме места для хлама не хватает, поэтому я построила иглу в своём дворе. Выбрала тёмное место, дабы летом не растаяло.
Немного ослабеваю галстук, снимаю пиджак и, бросив его на стул, плюхаюсь на кровать. Не успеваю закрыть глаза, как слышу недовольный рык в свою сторону. Поворачиваюсь на бок и пристально смотрю на свой будильник – некормленого хаски.
- Я ведь только легла, зараза ты такая… Ладно, что там у нас в холодильнике?..
-…На, вечно голодный, - ставлю миску с нарезанным кубиками свежим мясом и отхожу в сторону, чтобы меня с ним не перепутали.
На улице до сих пор идёт снег. Снежные хлопья лениво кружатся в морозном воздухе, мягко опускаясь на землю в каком-то необъяснимом танце, и хочется вот так же размеренно полетать, чтобы потом спуститься в сугроб и стать ледяной горкой или снежной бабой.
Выхожу на улицу и вдыхаю этот самый воздух, до боли знакомый и родной. Северный.
А вот и моё иглу. Здесь довольно просторно и пахнет рыбой. Свет приглушён, и все вещи приобретают голубоватый оттенок. Только небольшое отверстие вверху является единственным источником света.
- Начнём, пожалуй, - обращаюсь к самой себе. Осматриваюсь. Взгляд натыкается на большой деревянный ящик. Открываю его и размахиваю вековую пыль, кашляя. Сверху лежат школьные принадлежности. Беру в руки чернильницу. О, сколько у меня с ней связано воспоминаний,… она разбита уже много раз, склеена по стёклышкам, и вроде её еще можно использовать. Но сейчас ведь есть авторучки, и ни чернильницы, ни перья не нужны. Перо… Обгрызено почти до половины своей длины, пожелтело, кончик иступился.
- Я им больше не пишу, надо выкинуть.
Что дальше? Ах, учебники… Порванные жёлтые страницы, побледневшие буквы кириллицы, примитивные цвета картинок… Таких сейчас уже нет. Но раньше довольствовались и этим. Сейчас же… Красочные иллюстрации чуть ли не ренессановских художников украшают каждую страницу и огромные знаки. Как будто дети плохо видят, честное слово. И ведь мало, мало всё им, просят бесконечные игрушки из дорогих магазинов, которые оказываются потом брошены где-нибудь в тёмном углу… Нет, так не было никогда.
Но что-то я отвлеклась. Шевелю головой, будто вытряхивая посторонние мысли.
«Надо и их выкинуть», - с грустью смотрю на учебники чистописания и литературного чтения, попутно освежая воспоминания.
-… Евгения! Быстро садись за урок! Клянусь, высеку…
Да, лучше Россию не злить.
Неохотно показываюсь из-за кухни, моего «убежища», где я спряталась на случай его гнева. Да, конечно, у него нет времени на мои капризы. Но это чистописание… Мучение какое-то. Какая польза от того, что делать не хочется?
Так думала я, удивляясь «упрямству» и «непониманию» Брагинского. Я была ещё ребёнком.
- Что ещё… - пытаюсь отогнать от себя мысль о своей неблагодарности и запускаю руки глубже.
Что-то округлое… По телу пробежал холодок. Трещина.
Дрожащие пальцы обхватывают маленькую вещицу и медленно поднимают её к свету.
Матрёшка. Та самая матрёшка.
Конечно, за время она истёрлась, краски потеряли цвет, но эта трещина…
Она появилась именно тогда.
-…Твои земли теперь принадлежат моему государству!- ухмылка на румяном лице с угловатыми, резкими, но ещё не изрезанными морщинами, чертами. Эта страна только начинает жить – страна, в которую внесли частицу себя все, страна с большим и прекрасным будущим, нагоняющая по экономике такие промышленные державы, как Германию и Англию. А звучит-то как гордо - Соединённые Штаты Америки! Но…я не вижу искренности в этой улыбке, в этих хладных голубых глазах, полных расчётливости и скупости. И поэтому мне страшно.
- Нет, не надо! – упрямо дёргаю плащ России, всё ещё не веря, - Ты же пошутил, да? -…и начинаю плакать, когда кажущийся таким высоким и сильным человек, заменивший мне отца и мать, едва заметно качает головой и грустно улыбается. Нехотя отпускаю светло-коричневую ткань.
- Ну и ладно! Я проживу, я выживу! – крик разносится эхом по равнине, и я сжимаю свой «прощальный подарок» так, что лакированное дерево с треском прорезает шрам. Кое-как собрав вещи в маленькую котомку и подозвав Юзгара, я пошла навстречу своему новому жилищу и новому этапу жизни. Нельзя быть слабой в такие моменты, и кажется смешной маленькая девочка в меховой шапке и с двумя светлыми косичками, гордо распрямившая спину, шагающая рядом с единственным верным другом- щенком хаски.
-Эх, было время…- ставлю столь дорогой мне предмет на прибитую здесь же деревянную полку и осматриваю свой «сборник мусора», который на самом-то деле мусором не является. Ведь это- моя история в вещах, мои воспоминания и моё прошлое. А прошлое никто не выбросит.
***
-Почему у тебя так грязно? – брезгливо вопрошает мой мэр, пока я закрывала ворота во двор, - О, иглу! Откуда оно здесь? – какие всё-таки смертные любопытные.
-Кладовая.
-А что у тебя там? Не секретные материалы случаем? О, какой прелестный народный костюм! А какая шубка! Ты носила её в детстве? Ты, наверное, была очень милой…
На этом я слушать перестала.
-Стой-ка! Матрёшка? А почему с трещиной? Надо бы показать её мистеру России…
-Подождите!- истерично кричу я, - Русские идут, прячьте это!