Кроме...

Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом. Я веду, и я сроду не был никем ведом. По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом. Но когда я вижу тебя — я даже дышу с трудом». © Выдохнув, она отпустила его. Не веря себе… она вновь упустила свое счастье. Легкие сводило и очень хотелось выпить, но что же подумают Паша и Саша? «Нет, лучше просто пойду подышу.» — Пронеслось в голове управляющей. На крыше был жуткий ветер, но управляющей было все равно. Она накинула пиджак, который он случайно оставил ей, а она специально решила не отдавать, чтобы помнить. Он пахнет его одеколоном… руки и ноги трясутся не от холода, а от безысходности. Судорога охватывает ее и она на автомате кладет руки в карманы. Немного освоившись в них, София замечает какую-то бумажку в одном. Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд, Дети ходят туда купаться, но чаще врут, Что купаться; я видел все — Сингапур, Бейрут, От исландских фьордов до сомалийских руд, Но умру, если у меня тебя отберут». © Она открыла его и увидела, что это не просто бумажка, а записка или письмо… «От Миши, Михаила или, может быть, Джековича… Постояльцу моего сердца»… У Сони никогда не было завышенной самооценки, но в этот раз она почти сразу поняла, что это послание ей. Она вздохнула и посмотрела в звездное небо… предвкушающе, но очень страшно… будто собираешься прочитать финал любимой книги. «Дорогая, извини…» — таково было начало. Не многообещающее, но, возможно, что-то оправдывающее… или кого-то. «Я сотни раз повторял тебе в уме, но ни разу не говорил вслух и, вероятно, ты обязана знать, что ты все также снишься мне и я все также тебя люблю…» — Губы начали трястись, а на глазах начала проявляться пелена слез. «Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит, Джип с водителем, из колонок поет Эдит, Скидка тридцать процентов в любимом баре, Но наливают всегда в кредит, А ты смотришь — и словно Бог мне в глаза глядит». © «Если бы я был все тем же, кем был… безответственным интриганом… я бы никогда не вернулся обратно, а остался тут и вновь начал бы разрушать твой союз… счастливый союз.» — «Знал бы ты, насколько сильно я сейчас хочу твоей безответственности», — вслух сказала София, а на бумагу упали пару капель… к сожалению, дождь не начинался. «Да к черту все это, я бы остался здесь с превеликой радостью просто ради того, чтобы до конца жизни смотреть на твою улыбку и ненароком касаться тебя… я готов провести остаток своей жизни, любуясь тобой».» — Та улыбнулась, но дрожащие губы не давали покоя. Толстая начала тереть глаза, потому что пока слезы текли по щекам, от ветра они холоднели и девушку еще больше окутывала дрожь. Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам, Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам, Ядерный могильник, водой затопленный котлован, Подчиненных, как кегли, считаю по головам — Но вот если слова — это тоже деньги, То ты мне не по словам». © «Я бы каждый божий день покупал тебе шоколадное мороженое, твое любимое. Я бы вновь добивался тебя, заботился о тебе… но я не могу.» — Тело, больше не желая оставаться в стороне от ситуации, тоже решило продемонстрировать себя и начало беспощадно трястить. Это было похоже на приступ, но других симптомов пока что не наблюдалось. «Я уехал в Питер, потому что у Наташи обнаружили рак.» — У Софии застрял ком в горле. «Я не знаю, насколько это серьезно, но я не могу ее бросить в этот тяжелый момент. Она все же не чужой мне человек.» — Блондинка начала кивать, будто выражала свое понимание к ситуации. «Если она вылечится или хотя бы доживет до ремиссии…» — Текст обрывается и продолжается ручкой другого цвета, — «То мы переедем жить в Финляндию. Хотя бы в профилактических целях. Там и воздух чище и природа…» — София не понимала к чему он клонит. «В общем, в ответ на тот вопрос, скорее всего, мы больше не встретимся.» — Дыхание остановилось, руки перестали слушаться, ей хотелось быстрее дочитать это. «Так что, Соня, Сонечка, если вдруг надумаешь плакать — не смей, узнаю — убью, так вот, запомни, Наташа — моя жена, человек, который мне важен и ценен. А ты — житель постоялец моего сердца. У тебя всё будет хорошо, а я ухожу.» — Истерика, просто истерика, слишком сильно, слишком больно. Письмо закончено, а как жить дальше так и не прояснилось. Прическа сбилась от ветра, глаза опухли от слез. Дома ждет муж и сын. — И когда-нибудь мы точно встретимся.

Поздно... ночью... через все запятые дошёл, наконец, до точки. Адрес... почта... не волнуйся, я не посвящу тебе больше ни строчки... (Сплин - Письмо)