Я буду помнить твою маленькую комнату, ощущение тебя. Свет в окне. Твои пластинки. Твои книги. Наши утра, проведенные за чашками кофе. Наши полудни. Наши ночи. Наши тела, переплетенные друг с другом. Сон. мгновенное и вечное. Твою улыбку и тепло, что исходит от тебя, человека, который заставил меня смеяться снова.
Для Адриана мир всегда был синий и холодный. Для него все было вечной зимой. Нет, он не переставал радоваться жизни, наоборот, надеялся, что в скором времени встретит свою половинку, которая растопит эту зиму.
Для Маринетт мир всегда был зелёным и тёплым. Для неё все было вечным летом. Нет, она не веселилась и не радовалась жизни, но она надеялась, что скоро встретит своего соулмейта, который превратит её лето в другие времена.
Дюпэн-Чэн не могла выслушивать вечные разговоры Альи о том, что им с Нино повезло — они быстро нашли друг друга. У Нино, до встречи с Сезер, была постоянная весна, а у Альи, до встречи с Лейфом — осень. Так получилось, что дождливой осенью они встретились в заброшенном парке, Нино тогда порезал ногу о какую-то балку от карусели, Алья дотронулась до обнаженной кожи парня и вдруг поняла, что весна прошла, а вот Нино ещё пришлось объяснять, что тот видит гораздо больше цветов, чем только оливковый.
— Аль, я очень рада за Вас, но, со мной такое вряд ли сработает, — простонала Маринетт, отпивая горячий шоколад с бананом и зефиром.
— Ох, девочка моя, никогда не стоит расстраиваться, просто помни — новые знакомства с людьми всегда лучше, чем знакомство с сериалами, — Сезер дотронулась до руки Мари. Она знала, что той как никогда нужна поддержка.
Сезер всегда таскала Дюпэн-Чэн по магазинам, чтобы та поскорее стала веселой. Но постоянный шопинг только навеивал тоску. Алья даже подходила к незнакомцам, задевая глупые вопросы, чтобы хоть как-то развеселить подругу — все бестолку.
— Какого это: видеть все цвета и радоваться жизни? — вечный вопрос в никуда.
— Не знаю, — кричала ей постоянная тишина в комнате.
Так, знаете ли, и с ума можно сойти.
Маринетт часто подходила к родителям, чтобы спросить какого это: видеть все цвета, но те почему-то отмалчивались. Девочка всегда думала, что они просто не хотят её расстраивать и что она сама должна все понять.
Но Сабина и Том просто не были соулмейтами.
Потому что у Сабины с рождения гетерохромия, а значит, у неё просто не может быть родственной души, потому что шанс, встретить человека с разными глазами один на миллион. Но ей повезло, потому что Том тоже не был обычным. С детства он не видел цветов вообще, а это значило, что его соулмейт был слепым или вовсе мертвым, родители испугались такой участи для сына, поэтому сделали дорогостоящую операцию. Но об этой истории Маринетт не время знать.
Адриан Агрест не мог просто подойти к отцу и спросить у него какого это видеть цвета, ведь его мать мертва, а значит отец не различает цвета. Он боялся говорить с отцом на эту тему, потому что знал, как это болезненно для него. Габриэль часто говорит, что Адриан похож на мать и этого ему достаточно.
— Какого это: видеть все цвета и радоваться жизни? — спрашивает Адриан у тишины.
— Прекрасно, — кричит та самая тишина, которая медленно сводит с ума.
Иронично, потому что каждый думает, что так и останется разговаривать с тишиной, которая имела свой образ.
Первый раз, он начинает видеть цвета, когда находится в кино с Хлоей Буржуа. Выйдя из зала за попкорном, он сталкивается с неуклюжей Маринетт, которая переворачивает свои начос с сырным соусом на свою блузку.
Зима ушла, расцвели цветы. Лето ушло, началась вьюга.
— Прошу прощения, мисс, — радостно говорит Агрест. — Вы — моя родственная душа! Приятно познакомиться.
Несколько секунд Маринетт смотрит на него с выпученными глазами, не понимая, что происходит.
— Забавно, — говорит она, совсем растерявшись, — Маринетт Дюпэн-Чэн.
— Адриан Агрест.
Этого достаточно, чтобы понять, что теперь они счастливы. Они не возвращаются больше в зал, и плевать, что Адриана будет искать Хлоя, постоянно звонить на мобильник, который отключён. А за Маринетт не кому беспокоиться, потому что Алья знает, что любовь всегда застаёт нас врасплох.
Теперь Адриан и Маринетт не отлипают друг от друга. Знакомство с родителями, которые все, как один, считают, что слишком рано. А влюблённые отвечают:
Нечего ждать!
Ещё через неделю Агрест все-таки решает извиниться перед Буржуа за то, что тогда сбежал. Но Хлоя не сердится, потому что тогда, со слезами на глазах, вылетев пулей из зала, на лавочке она начинает видеть. Наивно, потому что её родственная душа сидела к ней спиной, все как в глупых фильмах.
Буквально через месяц они съезжаются. Теперь их маленькая уютная квартира предназначена только для них самих. Теперь ушёл этот зловещий образ тишины и не кому больше задавать этот вопрос.
Дюпэн-Чэн обустроила всю квартиру, даже придумала комнату-обижалку: каждый раз, когда кто-то дуется, уходит в эту комнату и занимается тем, чем захочет. Например Маринетт всегда там спала, а Адриан любил читать детектив, особенно в дождливую погоду. А в десять часов вечера они всегда мирились: не важно, сильная ли была ссора.
На Хэллоуин они всегда устраивали маленькую вечеринку, начиная с самого утра Маринетт пугала Адриана, а тот
притворялся что ему страшно,
ведь так поступают влюблённые люди. Они зовут друзей, а иногда и родителей, кроме Габриэля, потому что Адриан понимает, как ему тяжело.
Все праздники кончаются разгромом их маленькой квартирки.
Будние дни все по расписанию: проснуться, понежиться в объятьях друг друга, приготовить завтрак и отправиться на работу, пообедать, вернуться с работы, понежится в объятьях друг друга и лечь спать.
Дни рождения они стараются не отмечать, потому что они на год ближе к смерти.
(Все это пошло от Нино, который на день рождения Агреста подарил шарики с надписью: Поздравляю, теперь ты на год ближе к смерти)
В новогоднюю ночь Маринетт приподносит Адриану подарок.
— Я беременна.
Мужчина рад, несомненно рад, потому что у них будет ребёнок. У Маринетт и Адриана будет маленькая Маринеттт или маленький Адриан.
Спустя несколько месяцев у Маринетт появляется видимый животик, уже ни от кого не скроешь этого факта. Теперь каждую ночь Адриан мучается от её заскоков. Особенно от селёдки с арбузом и все это под сырным соусом.
Сидя у камина они обсуждают имена, интерьер комнаты.
Ничего нельзя покупать заранее, потому что может случиться непредвиденная беда.
— Маринетт Дюпэн-Чэн! — начал Адриан садясь на одно колено. — Сейчас я спрошу разрешение у маленького человечка, а потом тебе за дам мой вопрос. Кто бы ты ни был, но мне, твоему папе, очень нравится твоя мама, поэтому разрешишь ей жениться на мне? — спрашивает Агрест дотрагиваясь до выпуклого живота. Пинок. — Прекрасно, ты не против. Теперь твоя мама пусть ответит: Маринетт, ты будешь моей женой?
— Нет, — кричит вернувшиеся тишина.
— Да, — отвечает Маринетт, у которой глаза были на мокром месте.
Беду никто не ждал с распростертыми руками. Когда подходил срок, у Маринетт сильно заболел живот, и её доставили в больницу. Просидев час у палаты ещё-пока-не-жены, Адриана не покидало беспокойство, наверно по этому он позвонил Нино и Алье. Потому что друзья всегда поддерживали в трудную минуту, а минута сейчас как раз была
трудной.
— Месье Агрест, — важно вышел врач из палаты, — у Вашей жены преждевременные роды.
Удар ниже пояса.
Преждевременные роды.
— Успокойся, чувак, большинство детей рождаются недоношенными, у Вас с Мари все будет хорошо, — говорит Нино, похлопывая друга по плечу.
— Да, у нас с Мари и
ребенком все будет хорошо, — многотонно проговаривает Адриан, желая провалиться под землю.
Спустя ещё шесть часов выходит врач, который явно был опечален. Адриан сразу понял, что-то не ладное, потому что все краски вмиг исчезли, и теперь он как будто смотрит черно-белое кино.
— Простите, у Маринетт поднялось кровяное давление, мы пытались его сбить, но все бестолку. Сердце не выдержало, — доктор опустил глаза, не желая смотреть на парня.
— А что с ребёнком? — у парня появляется какая-то неизвестная просьба в голосе.
— Все в порядке, это девочка.
— Все в порядке, это девочка, — повторяет Адриан, опускаясь на стул. Теперь есть для кого жить, точнее выживать. Агрест весь в отца. Неужели это им предначертано?
Мир у Адриана вспых за пару секунд, но и за эту же пару секунд все потухло.
— Какого это: видеть все цвета и радоваться жизни?
— Прекрасно.
Если Маринетт научила видеть мир по другому, то теперь она забрала эту способность.
— Какого это: быть рядом с любимым человеком?
— Восхитительно.
До встречи с ней у него была вечная зима. До встречи с ним у неё было вечное лето. После её смерти у обоих пустота.
— Я буду счастлив?
— Нет, глупый парнишка.
Все как в глупом и таком не любимом черно-белом кино. 
