Игнотус

      Спальник был удобным ровно настолько, насколько могут быть удобны два куска ткани с ватой посередине, которые уложили на холодный каменный пол.       Джинни подождала еще немного, пока общий гул собравшихся на ночлег в Большом Зале студентов не превратился в островки сонного шепота, и приподнялась на локте, легонько толкнув Гермиону.       — Можешь рассказать еще что-то по поводу этих… аномалий реальности? — вполголоса спросила она, едва подруга со спальником подтащилась ближе. — Или это все, что вы с Гарри и Роном узнали?       Гермиона отрицательно покачала головой.       — Больше ничего. Может быть, через пару дней я сумею найти их эпицентр…       Девушки прислушались и синхронно опустили головы. Мимо студентов прошел дежуривший этой ночью профессор Слизнорт.       — Никто из преподавателей не знает, что происходит, — Джинни проводила взглядом Слизнорта. — Как думаешь, мы теперь все время будем ночевать в Большом Зале на случай землетрясения?       — Надеюсь, что нет, иначе часть студентов пострадает отнюдь не из-за обвала крыши, — мрачно пробормотала Гермиона. — Слизеринцы в одном помещении с другими факультетами и на всю ночь? Их же теперь ненавидит вся школа. Все равно что разбить курятник посреди лисьей фермы.       — Может быть, землетрясение — это чья-то попытка разрушить гостиную Слизерина?       Они немного помолчали, переваривая эту идею.       — Нет, — наконец высказалась Гермиона. — Кто вообще станет мстить с риском, что тебя самого прибьет куском потолка?       Они помолчали еще немного.       — Но должно же быть какое-то объяснение, — прошептала Джинни. — Ведь не бывает дыма без огня.       — Ну, чисто технически, если мы правильно подберем составляющие…       — Гермиона, это была фигура речи, а не вопрос о химических реакциях.       — О.       — А эти ваши аномалии реальности как-то могут вызвать подобное? — вновь заговорила Джинни после нескольких секунд неловкой тишины. — Допустим, там с Хогвартсом что-то происходит, и это сказывается на нашем замке?       — Не думаю, — Гермиона поскребла ногтем шов на спальнике. — Мелкие предметы еще да, но сам замок слишком большой, чтобы это как-то влияло на него.       — Хогвартс боится.       С противоположного ряда спальников на них смотрела Полумна Лавгуд. Как обычно, на лице девушки застыло мечтательное выражение лица человека, давно балансирующего на границе области нормального и края шапочек из фольги.       Джинни и Гермиона с недоумением уставились на нее. В целом, их общая подруга была удивительно милой, но иногда совершенно теряла все связи с реальностью, пропадая где-то в необозримых полях конспирологии. С точки зрения профессора Трелони, разум Полумны всегда находился в полете, только полет этот был не в ту сторону и совершенно неуправляемый.       — Что ты имеешь в виду? — переспросила Гермиона. Полумна мягко улыбнулась.       — Просто боится. Как мы все. — Она сделала жест рукой, словно испытывающие страх замки — нечто совершенно обычное. Как ложка. — Он и сейчас очень сильно переживает.       — Луна, почему…       Грузные шаги профессора Слизнорта снова стали приближаться, и девушки мигом опустили головы на спальники.       — Боится? — одними губами произнесла Джинни. — Это же замок, разве он может быть способен на эмоции?       Гермиона промолчала. Она задумчиво прислушивалась к камню под собой.       

***

      Корнерез, как и обещала, честно довела его до небольшой лавочки на одной из главных улиц Камден-тауна. Перед этим даже любезно помогла с лепреконом-вышибалой в «Пляске дементора», скостив плату за возвращение палочки до одного сикля. Но гоблинка точно не должна была бросать его здесь одного.       Не то чтобы Гарри боялся в одиночку разговаривать с этой мисс Содерберг. Просто, едва закрылась дверь магазинчика, его посетило легкое беспокойство. Оно заключалось в чем-то очень быстром и, определенно, опасном, что размазанным пятном мелькнуло мимо его ног. Причем ровно через секунду быстрое «туки-туки» когтей раздалось уже за спиной Гарри.       Когда он обернулся, там никого не было.       Зато был звук. Шуршащий, клацающий и почему-то вызывающий ассоциации с разгневанным озерком лавы.       Гарри нервно сунул руку в карман, вцепившись в палочку.       Туки-туки-туки-клац.       Нечто с невообразимой скоростью переместилось куда-то за прилавок, скрывшись в полутьме. В тени стало разгораться мутное пятно оранжевого света.       Пятно становилось ярче с каждой секундой…       — Ах, вот ты куда удрал! А ну стоять!       Занавеска, скрывающая подсобное помещение лавки, откинулась, и из-за нее вышла женщина. Не обращая никакого внимания на Гарри, она нырнула за прилавок и вытащила что-то, что принялось отчаянно извиваться, как нашкодивший кот, и рассерженно чихать дымом. Пару раз оно взмахнуло… определенно, крыльями, но за считанные секунды оказалось плотно обмотанным тканью.       Гарри в легком ступоре следил за тем, как женщина закутывает… Мерлин великий, да как это вообще может быть книгой?!       — Прошу меня простить, — бросила «укротительница», завязывая последний узел. — Мне время от времени приходится обрабатывать его огнеупорным составом, а он дико это не любит… Да, разумеется, самое время попытаться отгрызть мне пальцы! И постоянно старается избежать процедуры. Вы смотрите пока товары, а я отнесу его в мастерскую.       — Это… это книга? — Нет, Гарри, конечно, помнил, как Хагрид задал третьекурсникам приобрести «Чудовищную книгу о чудовищах», но даже она со щенячьим визгом ускакала бы от той кошмарной образины, которую держала женщина.       Книга выглядела так, словно какой-то маньяк счел хорошей идеей облечь письменный труд в драконью шкуру. Пара когтистых крыльев и длинный шипастый хвост росли прямо из обложки и казались угрозой во плоти. И, как будто этого было мало, книга явно могла дышать огнем, а вместо пачки листов скрывала в себе ряд острейших зубов.       Это была квинтэссенция ночных кошмаров библиотекарей всего мира.       — «Полное Описание Поведения Драконов» Терциуса Виверрна, издание тысяча семьсот тридцатого года, — устало ответила женщина, удерживая брыкающуюся книгу на весу. — Пять сожженных библиотек, сотни выпотрошенных бесценных томов и бесчисленное множество попыток откусить чье-нибудь лицо. Мозгов, разумеется, нет, но коварства и сварливости хватит на полноразмерного дракона. Не желаете купить? Хотя я бы настоятельно не рекомендовала.       Книга тем временем затихла и, кажется, принялась разглядывать Гарри. Глаз у нее не наблюдалось, что не делало «взгляд» менее жутким.       — Вы ведь владелица этого магазина? — Гарри стоило больших трудов не смотреть на «Полное Описание», которое уже натурально таращилось на него. — Мисс… э-э-э…       — Свёль Содерберг. И я не владелица, я просто работаю здесь. Погодите минутку, я отнесу «Описание» и вернусь к вам.       Женщина скрылась за занавеской, унося с собой типографский кошмар.       Мысли, которые пребывали в некотором смятении от «Полного Описания», кое-как упорядочились, и Гарри быстро прогнал в памяти последние несколько секунд. У него уже наклевывалась привычка мракоборца цепляться за детали. Так, мисс Содерберг говорила с небольшим акцентом: ее речь звучала как вежливый намек, что английский язык слишком легкомысленно относится к «R». Имя еще более очевидно намекало, что лондонским туманом, английскими садиками и "Юнион Джеком" здесь даже близко не пахло. И, кстати, она совершенно не знала Гарри в лицо, в отличие от подавляющего большинства волшебников.       Тем временем занавесь снова колыхнулась.       — Итак, что вы хотели?       Гарри немного помедлил, оценивая обстановку вокруг. Все это смутно вызывало у него воспоминания о «Горбин и Бэркес» в Лютном переулке, но в данном случае товары не выглядели угрожающими. Скорее они походили на вещи, готовые жить какой угодно жизнью, только не той, к которой их обязывала форма. Здесь были книги, предметы быта, инструменты, посуда, даже кое-какая мебель — и в большинстве своем все это было еще и чем-то другим.       Обычными тут казались только стены, пол, полки да прилавок. И, как ни странно, еще остроконечная шляпа на прилавке. Она чуточку смахивала на Распределяющую Шляпу, но в целом была самым банальным головным убором. Либо очень хорошо притворялась.       — Мисс Содерберг, некий тролль продавал вам на днях какие-то бумаги?       — Ты говоришь о Троке? Да, помню, было такое. Вас они интересуют?       Ладно, Гарри был готов признать это. С мисс Содерберг тоже было не все в порядке, как и с вещами в лавке. Он все никак не мог понять, в чем было дело, но его не покидало смутное желание оказаться в сейфе с толстенными свинцовыми стенками.       Нет, в ней, определенно, не чувствовалось угрозы. Это была обычная, довольно молодая женщина со светлыми волосами, собранными в небрежный узел. Простое платье тоже не скрывало в себе никаких орудий убийств, разве что, небольшую недостачу в… э-э-э… определенных частях тела. Да и в серых глазах не было ничего, кроме вежливой заинтересованности.       Но тем не менее Гарри не покидало чувство, что в темноте за его собственными глазами присутствовало что-то… чужое. Такого он никогда еще не испытывал. Словно маленький камушек в ботинке: не то чтобы он доставлял дискомфорт, но и без него можно было прекрасно обойтись.       Это было настолько пограничным ощущением, что Гарри не был уверен в его реальности.       — Да, я бы хотел на них взглянуть и… — он сунул руку в карман джинсов, мысленно прикидывая содержимое кошелька, — пожалуй, мог бы купить.       Мисс Содерберг иронично хмыкнула.       — Боюсь, вам придется сначала поговорить с другим покупателем. Миссис Багнолд! — чуть повысив голос, окликнула она кого-то в полутьме магазинчика. — Не могли бы вы на минутку отвлечься?       — Я прекрасно слышу и обычный голос, моя дорогая, не надо так орать.       Из-за полок показалась высокая сухая старуха и, опираясь на трость, приблизилась к Гарри. Пока она шла, у Гарри создалось впечатление, что клюка ведьме нужна была вовсе не для ходьбы. Скорее для поддержания определенного статуса и на случай стычки в темном переулке. А если бы на эту трость взглянул тролль Тромпок, он сразу же опознал бы в ней Ритуальную Боевую Дубинку из вяза, которую могли носить лишь вождь и лучшие воины клана.       Этого Гарри, конечно же, не мог знать, но зато он смутно припомнил, что до Корнелиуса Фаджа министром Магии была именно Миллисента Багнолд.       — Любопытно, и какой же может быть интерес у Гарри Поттера к старым бумагам покойной Батильды Бэгшот, м? Вы ведь за ними пришли? — спросила миссис Багнолд.       Услышав имя Гарри, мисс Содерберг наградила его пристальным взглядом, словно поставила какую-то галочку в мысленном ежедневнике. Против ожидания, она даже не принялась переспрашивать. Обычно люди, едва кто-то называл его имя, демонстрировали потрясающие проблемы со слухом и начинали откровенно глазеть. Свёль Содерберг лишь ограничилась секундой задумчивого осмотра и с видом «чужие дела меня не интересуют» удалилась в мастерскую. Для волшебников, которые впервые встречали Гарри, это было верхом адекватности.       …нет, она положительно неплохой человек. Да и странное ощущение в голове бесследно испарилось, словно его и не было. Возможно, это были лишь последствия сумасшедшего дня.       — Понимаете, миссис Багнолд, кто-то прислал мне письмо с намеком, что я должен просмотреть эти бумаги. Там должно было быть что-то важное. Что-то, что помогло бы разобраться в произошедшем на Совете, — как на духу выложил он.       Наверное, и произнесенный пароль на секретной встрече не смог бы подействовать лучше. Гарри не очень-то верил в то, что только что произнес, но каким-то неведомым образом оно зажгло огоньки понимания в глазах бывшего министра. У него самого же никакого понимания не было. Лишь надежда на то, что он ткнул пальцем в нужную кнопку, при этом не зная, что конкретно было нужно.       Миллисента Багнолд с многозначительным видом прищурила необычайно ясные для ее лет глаза.       — Могу я поинтересоваться, у вас есть догадки насчет того, кто прислал вам это письмо?       — Нет, миссис Багнолд.       — Что ж, тогда приглашаю вас составить мне компанию за чашкой чая, мистер Поттер. Бумаги эти у меня, но вам точно потребуется моя консультация.       

***

      «Полное Описание» стоически перенесло всю процедуру обработки огнеупорным составом: всего лишь пару раз попыталось ударить шипастым хвостом да обслюнявить кислотой. Все остальное время оно провело тихонько подвывая, как кот в тазике с водой. Это было настоящим прогрессом.       — Вот и хорошо, вот и молодец, — пробормотала Свёль Содерберг, освобождая книгу от смирительной «рубашки». Им удалось достигнуть определенного соглашения, что «Полное Описание» терпит все врачебные издевательства над своей особой, а за это получает кусок говядины, обвалянный в древесном угле. Условные рефлексы начали работать раз на пятый, и после процедур книга перестала удирать из мастерской, дожидаясь угощения.       Но на сей раз она пулей метнулась вон.       Туки-туки-туки-клац-БАМ.       Судя по звуку, «Описание» всей массой врезалось во входную дверь.       Мисс Содерберг покачала головой. Хорошо, что покупатели ушли пятью минутами ранее. Смыв сажу с рук, она прошла в торговый зал лавки.       Книга вела себя… странно. Сейчас она больше всего напоминала ищейку, которая учуяла запах протащенной по земле связки сосисок.       — Что ты…       Мисс Содерберг умолкла. Ну конечно же. «Полное Описание» с самого начала очень странно отреагировало на этого паренька в круглых очках. Это казалось… знакомым. Да, точно, она уже видела подобное, но тогда это был другой человек.       Свёль колебалась несколько секунд. Затем махнула рукой и направилась к ближайшему стулу. Села и завязала глаза платком.       А спустя минуту с восклицанием его сорвала.       

***

      — Полагаю, понятнее вам не стало?       Разговор происходил в Хогсмиде, в гостиной дома миссис Багнолд, которая больше походила на самую большую в мире выставку тупых, дробящих и колющих предметов. Одной только ее половиной можно было вооружить небольшой отряд берсерков и пойти грабить прибрежные поселения. Если бы сюда проник вор, он на следующий же день ушел бы в благотворительность.       На чайном столике перед Гарри высилась стопка документов, дневников и исследований Батильды Бэгшот. Честно говоря, сейчас он испытывал легкий ужас археолога, которому дали детский совочек и послали в одиночку раскапывать Трою. Все, на что его хватило, это оценить масштабы и для приличия поднять пару страниц.       Гарри отрицательно помотал головой.       Миллисента Багнолд достала что-то из кипы бумаг и протянула ему.       — Возможно, это вам что-то скажет, — она вернулась в свое кресло.       Гарри осторожно взял в руки потрепанную толстую тетрадь и открыл ее.       — Да не на записи же смотрите, а на переплет!       Еще прежде, чем руки откликнулись и Гарри перевернул тетрадь, догадка достигла финишной черты. Ну конечно же…       На него смотрел знак Даров Смерти. Стилизованный треугольный глаз, перечеркнутый вертикальной линией.       «Известный вам символ…» А ведь автор письма черным по относительно белому намекал ему, к чему сведется вся эта история. Странно, что он не понял это сразу же: Батильда Бэгшот была родственницей Грин-де-Вальда и подругой Дамблдоров, она не могла не интересоваться Дарами…       Честно говоря, он уже устал чему-то удивляться. Последнее время его личная шкала изумления подвергалась таким перегрузкам, что безнадежно разлетелась вдребезги. Гарри мог только беспомощно рассматривать жуткий символ, ожидая, что обрушится на него в следующую очередь.       Миллисента Багнолд считала это по его лицу.       — Думаю, мне и в самом деле нужно отпоить вас чаем, а уж потом задвигать за высокие материи, — она поднялась с кресла. — Вам с лимоном или молоком? — И не получив ответа: — Тогда сделаю с чабрецом.       Спустя четверть часа перед Гарри стояла чашка действительно хорошего чая. Для того, чтобы стать таким чаем, листья должны были прожить воистину безгрешную и благочестивую жизнь.       Миссис Багнолд уселась в свое кресло, достала старую трубку, набила ее табаком и раскурила угольком из камина.       — Итак, — бывший министр выпустила клуб душистого дыма. — Вас интересует, почему именно Дары и какое они имеют отношение к тому, что происходит с миром сейчас, не так ли?       Похоже, годы работы в правительстве и внешних политических связях обучили Миллисенту Багнолд великому искусству облекать в связную речь то, что в голове собеседника было лишь бессмысленным воплем к Вселенной. Гарри коротко кивнул.       — Отлично, — старая ведьма поудобнее устроилась в кресле. — Думаю, если вы получили шесть лет образования, а значит, иногда заглядывали в учебники, вы должны знать, что Батильда Бэгшот была лучшим специалистом по истории магии в Англии.       Опять короткий кивок.       — Тогда вас не должно удивить, что она интересовалась Дарами Смерти и историей Певереллов. А учитывая, что их потомки жили буквально у нее под боком, так тем более.       Кивок.       — Это был труд всей ее жизни. Насколько великий — вы можете оценить сами, если еще раз взглянете на эту кипу бумаг и документов. Но так как у вас нет времени и специальной подготовки, чтобы изучить их самостоятельно, я скажу вам кратко, к чему пришли все исследования покойной Бэгшот. — Бывший министр затянулась, выпустила дым через ноздри и наклонилась вперед, испытующе глядя на Гарри. — Она докопалась до самых истоков нашей истории. Начиная с момента, когда появилась магия. Но за несколько столетий до нее это сделали те самые легендарные братья.       Нет, кое-какие резервы для удивления у него все-таки остались. Гарри хотя бы сумел приподнять брови, правда, это больше смахивало на «ну надо же, как интересно», чем на искреннее изумление. Но холодок в пояснице все-таки пробежал.       — Не буду пересказывать вам ту сказку барда Бидля, мистер Поттер, вы ее прекрасно знаете и без меня, да и с реальными Дарами вы тоже имели дело. Но для знатоков истории, вроде Бэгшот или меня, легенды и сказки являются отпечатком реальных событий. История в чем-то подобна вирусу. Информация окружает себя капсулой песен и сказаний и распространяется за счет бродячих трубадуров и бабушек, рассказывающих внукам на ночь поучительные истории про добро, зло и пряничные домики. Форма может быть разной, но суть всегда одна. Реальный исторический факт.       Забытый чай остывал на столике. Гарри молча слушал.       — Глупо было бы искренне полагать, что некогда три великих волшебника обманули Смерть и получили от нее какие-то артефакты. Смерть, Дары, наказание за гордыню — это все было поучительной сказкой для маленьких детишек. Но в прошлом Антиох, Кадм и Игнотус действительно нашли нечто, что позволило им создать такие мощные предметы.       — Вы говорили, что они нашли какие-то истоки магии.       — Можно сказать и так, — Миллисента Багнолд наконец вспомнила о чае, отпила немного и продолжила лекцию. — И судя по записям Батильды, обнаруженное ими место давало ответ на вопрос: откуда, собственно, появилось волшебство? Еще раньше, лет двадцать назад, она опубликовала свою исследовательскую работу, где четко говорилось: магия никогда не была в нашем мире изначально. Она появилась не более четырех тысяч лет назад. Правда, эту работу освистали, — бывший министр негодующе передернула плечами. — И всего лишь из-за такого пустяка, что часть доказательств основывалась на сведениях мага, способного разумом уходить в далекие эпохи.       Гарри встрепенулся.       — Я его знаю! Это Темпус Наратив, мы встречались с ним не так давно в Годриковой впадине, он…       Миссис Багнолд предупредительно подняла ладонь, и Гарри умолк.       — Она брала его с собой в экспедиции, предварительно заставив его пройти три целительские комиссии в Мунго для подтверждения способностей. Помощь Наратива, раскопки и изучение древних документов позволили подтвердить, что волшебники были не всегда. Что все мы — потомки магглов, которым однажды очень повезло. Но никто из ученых лбов не принял это, сочтя откровенной ересью. Пожалуй, лишь Альбус Дамблдор отнесся к этому исследованию серьезно. Он даже помог Батильде Бэгшот восстановить ее репутацию после скандальной публикации.       Облако дыма, которое рассерженно выдохнула ведьма, на сей раз грозилось задушить всех, кто двадцать лет назад осмеял Бэгшот.       — Двадцать лет назад… — Гарри мысленно прикинул. — Тогда еще были сильны идеи Волан-де-Морта.       — Именно! — Миллисента Багнолд проткнула воздух концом трубки. — Признать, что мы все происходим от магглов — да где ж это видано! Куда приятнее думать, что мы какой-то особый вид, и хвастаться так называемой чистокровностью. Надутые надменные ослы, — бросила она. Выколотив о каминную решетку трубку, бывший министр поднялась с места и достала с полок какую-то книгу, вручив ее Гарри. — Вы не читали «Происхождение видов» Тита Марвина?       Гарри быстро прикинул свои шансы оказаться безграмотным идиотом.       — Ну, я слышал…       — Не читали, — миссис Багнолд с каким-то довольным видом уселась на место. — И слава Мерлину. В этой книге всего пара здравых мыслей, и те были подсказаны, насколько я знаю, троллем. Марвин раскатал Бэгшот и почесал брюшко всему ученому сообществу одами о величии волшебников и их «особом» происхождении. Ему даже хватило наглости высмеять тот факт, что все антропоморфные магические существа также имеют человеческое происхождение.       Гарри сдался. Он пришел к Миллисенте Багнолд за одним лишь ведерком, а та сбила его с ног потоком из информационного брандспойта.       — Послушайте, миссис Багнолд, я хотел лишь узнать, в чем причина инцидента на Совете, что происходит со мной и куда, черт возьми, катится реальность! Речь идет чуть ли не о воз… — он осекся на слове «возвращении».— Чуть ли не о возможности новой катастрофы, но я почему-то слушаю лекцию по истории, которая не имеет никакого отношения к происходящему!       — Спуститесь, пожалуйста, на кухню, мистер Поттер.       — Ч… что?       Бывший министр спокойно взглянула на него поверх чашки.       — Спуститесь на кухню и принесите мне сахарницу. И вазочку с вафлями для себя. Очень вас прошу. А как придете, расскажите мне, что вы увидели там интересного.       Гарри поколебался с минуту, а затем мысленно махнул рукой и вышел из гостиной.       Миллисента Багнолд прислушалась, как он спускается по лестнице и начала считать под нос:       — Десять, девять, восемь, семь…       На счет «три» раздался громкий топот по ступенькам. Старая ведьма скупо улыбнулась.       Гарри возник на пороге гостиной с таким видом, словно внизу его встретила экзаменационная комиссия. Судя по расширенным глазам, она еще и поднимала вопрос об осенней пересдаче.       — Миссис Багнолд, ваша кухня…       — Знаю-знаю, присаживайтесь на место. Жаль, что вы не взяли вафли, я их поставила на столик в безопасном месте, возле двери.       — Там постоянно меняются вещи!       — Если честно, это довольно удобно, — пробормотала под нос ведьма. — Вчера у меня закончилась соль, и я смогла позаимствовать немного приправ у другой себя. Не смотрите на меня так, я вернула их с процентами. А сегодня мы додумались обмениваться записками. Должна сказать, я держусь молодцом в том потоке реальности. Правда, кроме меня, больше никто в Хогсмиде не замечает этих разрывов… Пока что.       — Итак, — она дождалась, пока вконец растерявшийся Гарри вернулся в свое кресло. — Вы понимаете, что я в курсе этих вещей. И насчет Совета я тоже в курсе: у меня есть свои информаторы, и они сообщили мне куда больше, чем знаете вы, хоть и были очевидцем.       — Но я все еще не понимаю…       — И не поймете, пока не выслушаете меня полностью, — миссис Багнолд звякнула дном чашки о блюдце. — И пейте чай, в конце концов. Вернемся к «Происхождению видов». У Батильды Бэгшот была еще одна любопытная теория, написанная в этих бумагах. По ее словам, четыре тысячи лет назад произошло событие, которое она назвала «магическим выбросом». Откуда, как и почему — известно мало. Первичная магия — представим ее как вполне себе материальную энергию, — осела в разных областях нашего мира. Загрязнила его, скажем так. И это запустило уникальный эволюционный механизм флоры и фауны в тех местах. Та магия, мистер Поттер, жила по своим законам, и этим законам вынуждено было подчиниться все, что хотело жить и выживать.       Гарри застыл с чашкой чая на полпути ко рту.       — Подождите, но магия ведь не опасна. Точнее, мы управляем ею, мы приказываем ей делать то, что нужно…       — Вы осознаете разницу между древним динозавром и, допустим, филином? Последний не только не откусит вам голову, но и доставит посылку. Однако между ними были миллионы лет развития. Здесь чуточку поменьше, всего лишь четыре тысячи. И сначала именно древняя магия подчинила людей. Мы растворились в ней, впитали ее в свои кости и кровь, а кто не смог — погиб, как погибали все, кто был не в силах приспособиться. Либо превратился в нечто иное, уже мало похожее на человека…       На сей раз Гарри молчал. Он действительно начинал понимать.       — Кентавры, тролли, великаны, гоблины. Даже домовые эльфы. У гоблинов есть прекрасный праздник – Грагхтармз-Урдук. Полный перевод названия — «День, когда мы стали истинными и ушли глубоко под землю добывать руду, забыв о солнце». Это, конечно, произошло не за один день, но гораздо быстрее, чем при обычной эволюции. Предкам современных волшебников повезло больше. Они и сохранили облик, и приобрели некоторые способности.       Миссис Багнолд прервалась, чтобы кочергой расшевелить поленья в камине. Гарри мысленно подытожил услышанное.       — Скажите, миссис Багнолд, а эта… древняя магия… способна ли она разрывать реальность?       Бывший министр наконец улыбнулась. Она долго подводила его к этой мысли.       — Еще как! Поймите: она никогда не подчинялась нашим законам. Она явилась из совершенно другого мира, где, возможно, и самого понятия времени никогда не существовало.       — Но мы ведь можем изменять время. Есть маховики времени, заклинания…       — Мы меняем время только внутри самого времени. И то, существует огромное количество ограничений. Магия, которой мы обладаем сейчас, подчиняется абсолютно всем законам физики и химии. Что произойдет, если вы превратите пенал в улитку?       — Э… пенал превратится в улитку?       — Не совсем, — подняла указательный палец Миллисента Багнолд. — Куда-то пропадет значительная часть материи, которая не нужна на улитку, а это прямо нарушает закон сохранения вещества. Нужна компенсация. Допустим… появляется деревянный шарик, который содержит в себе количество вещества, что не потребовалось для создания улитки. И весы остаются в равновесии.       Гарри нахмурился.       — Когда мы превращали ежей в игольницы в Хогвартсе, я никаких деревянных шариков не видел.       — Потому что, согласно Международному соглашению магоэкологической конвенции от тысяча восемьсот шестидесятого года, все отходы от магических операций материализуются в точке Немо в Тихом океане, где они никому не могут навредить.       — А первичная магия?       — А первичная магия сломает все законы, потому что для нее их не существует, и породит катастрофу немыслимых масштабов. В общем-то, это вы сейчас и наблюдаете.       Гарри устало потер переносицу пальцами.       — Получается… сотни лет назад Певереллы нашли какое-то место, которое было источником этой первичной магии, и за ее счет создали артефакты, которым нет равных и в наше время? А тысячи лет назад она превратила людей, животных и растения… в магические виды? И сейчас эта же самая магия принялась терроризировать нашу реальность?       — Если свести все до самых примитивных тезисов, то да.       Здравый смысл держал оборону до последнего, несмотря на то, что ворота крепости давно болтались на одних петлях, стены изрешечены катапультами, а сам он с горсткой аргументов был прижат к стене логичными доводами, историческими фактами и блестящей риторикой. Возможно, ему удалось бы уцелеть, но одна из собственных мыслей предательски воткнула кинжал между лопаток.       «Если вокруг происходит безумие, то, быть может, стоит принять наиболее подходящее для него объяснение? Реальность сошла с ума, я два раза выпадал из времени, а по ту сторону барьера есть самая настоящая могила… с настоящим мной. Не думаю, что это можно объяснить как-то иначе».       Гарри достал волшебную палочку и еще раз нащупал на ней ту трещину. Затем взглянул на свою руку.       — Миссис Багнолд, если вы правы, то я, похоже, каким-то образом стал носителем этой… первичной магии. И у меня есть подозрение, что она вернула меня к жизни, сломав реальность.       — Я уже догадалась, — бывший министр кивнула головой. — А также я почти уверена, что в зале Совета находился второй такой человек. Если, конечно, в Томе осталось еще что-то человеческое после всех его трансформаций.