Кредо Воинствующей Луны

Глава 25 «Капкан» Промозглый ветер бросался на него словно рассвирепевший зверь — силился повалить на объятый снегом камень, выцарапать глаза колючими обледенелыми хлопьями, — все было зря. Ашкор уверенно шел через скованный льдом перевал, не боясь обезумевшей стихии: она его не остановит. Никто и ничто уже его не остановит. Насчитав порядка двух тысяч шагов от начала перевала, Ашкор остановился и окинул взглядом расстилавшееся перед ним горное плато. Если он рассчитал правильно, — а в своих расчетах дракон был уверен, — он сейчас должен быть как раз в точке, где в недрах горы проложена подземная дорога в Дал-Риаду. Скинув из-за плеч свою ношу, Ашкор поспешно достал из поклажи необходимые ингредиенты, и принялся расчерчивать колдовскую печать. Карминовые письмена, ядовито шипя, выжигались на камне, оставляя от корки льда лишь брызги, которые тут же снова замерзали россыпью мелких слезинок. «Они все получат по заслугам!» Злоба придавала Ашкору сил продираться сквозь пургу, вычерчивая широкие и размашистые символы печати Гнева Титанов. Готовая печать шипела и требовала крови, словно посаженная на цепь демоница. Неспеша Ашкор добавил оставшиеся ингредиенты, предвкушая момент, когда он сдернет с нее ошейник. Ветер протяжно выл, бросаясь в него колючим снегом, но Ашкор завершил первый круг печати. — Ланс! Этот голос… Словно видение из кошмара, который и без того был с ним каждую ночь, добрался до него и здесь, под промозглым ветром и свирепой вьюгой. Рука дракона дрогнула. Он обернулся, но позади себя увидел лишь бушующую вьюгу. Ашкор тряхнул головой и стиснул кулак. Все иллюзия! Пустые отголоски прошлого. Слабость… И только свирепая ненависть дает силу. Только в ней правда. В ненависти, и больше ни в чем. — Уже скоро, — проговорил он под маской, — ты получишь свое возмездие… Второй круг печати загорелся на каменном плато, разрезая ночную мглу карминовыми всполохами. Уже завтра камень будет у него, и это големское отродье заплатит все. А потом и весь мир. — Ланс! Вопреки ветру и снегу, в нос ударил запах лаванды. — Это та цена, которую я готов заплатить! — одним движением Ашкор сорвал маску с лица, давая холодному ветру и снегу увести это наваждение. Он занес руку расчертить последний символ. — Ланс! — Не смей заступаться за него! — зло крикнул он в воющую пургу. — Ни за кого из них! Тебе не была дорога твоя жизнь, но она была дорога мне! И он поплатится! Они все поплатятся! За то, что с нами стало, за то, что мы для них сделали… за все, — ветер лишь подхватывал его слова, унося прочь. — Весь этот мир заслуживает лишь ненависти и презрения. Они все поплатятся! Ашкор стиснул кулак, и, неистово шипя, печать замкнулась.

* * *

В Убежище Эль царила неразбериха и паника. Мико не давала распоряжения охране не впускать в Штаб посторонних, а так как в былые года любой житель Сияющего Края мог беспрепятственно посетить церемонию выбора Глашатая, никто и не подумал останавливать толпу северян, пожелавшую войти в Штаб. То, что они вооружены стража заметила лишь когда толпа приблизилась к воротам, и силами гарнизона их было не остановить. С громкими выкриками разъяренная толпа прошла к Штабу, сея панику в Убежище. Со слов гвардейцев, успевших прибежать в Штаб первыми, толпа вела себя относительно мирно. Во всяком случае Убежище они не громили, это давало Невре повод надеется, что договориться удастся. Вампир стремительно несся по коридору, а Шайтан рыча бежала следом. В главном холле Штаба, вооружившись, собрались многие гвардейцы, в основном алхимики и несколько его ребят. Хамон и охрана Эль встали у лестницы в зал с Кристаллом и коридоре. Валькион и те обсидианцы, кто не был на внешних патрулях, вышли наружу, чтобы не допустить давки на парапете. Судя по гневным выкрикам, доносившимся снаружи, толпа требовала показать им нового глашатая. Их требования были обоснованы, а подсчеты верны — церемония должна была уже завершиться… если бы вообще началась. С толпой разобраться была бы не проблема — можно было начать переговоры, или оттеснить их к воротам, — все было не так страшно, как то, что гвардейцы сейчас совершенно не понимали, с какой стороны враг. Получаса не прошло, как Мико вошла в зал с Кристаллом растрепанная, с разбитой губой, кровоточащим виском, и объявила, что на гвардии напали. Всем гвардейцам было приказано со своими главами собираться в холле. В поднявшейся панике Невра едва успел выхватить в толпе Карен, силой затолкать ее в комнату и запереть дверь снаружи. В холле царил шум и гам. Когда Невра вышел из коридора, его обступили разведчики, требующие команд, или хотя бы объяснений. Вампир бы с удовольствием сам выслушал внятный ответ на вопросы: кто напал на Мико? Кто еще пострадал? Нужно ли эвакуировать Убежище? Где старейшины и претенденты? И как, черт, возьми, успокоить эту толпу? В творившемся хаосе дезориентированные и неорганизованные гвардейцы были легкой добычей даже для вооруженных мотыгами бунтарей-крестьян. — Эз, где Мико? — перекрикивая гам спросил Невра, сквозь толпу пробившись к Эзарэлю на второй этаж, где алхимики пытались наскоро экипировать гвардейцев боевыми и лечебными эликсирами. — Должно быть в зале с Кристаллом, — ответил эльф. — Это не дело! — крикнул Невра, глядя вниз. — Выстрой всех в холе! Мои — вперед, ваши прикрывают фланг. — А ты куда? — спросил Эзарэль, когда Невра ухватился за перила, чтобы сигануть вниз. — Кто-то должен выяснить, какого черта твориться! На лестнице, ведущей в зал с Кристаллом, Невре преградили путь две скрещенные алебарды. — Мико велеть никого не пускать, — сказал Хамон, и чаша терпения вампира треснула. — Не смешно же! — рявкнул он на охранников, толкая скрещенное перед его лицом оружие. — Не ровен час будем насаживать на пики своих же! Огр нахмурился, но дал команду пропустить главу Тени наверх. — Мико вести себя странно. Очень странно, — обеспокоенно сказал Хамон, когда они с Неврой поравнялись. И вампир прекрасно понимал, о чем он. Мико Невра застал в зале, когда глава Эль рисовала на полу перед Кристаллом символы, горящие лиловым пламенем. Икар, Риноа, Керо и другие архивисты гвардии Света, словно напуганные мышки, держались ближе к стенам. Вампир и сам ощутил что-то давящее и тревожное, что исходило из этих жутких знаков, а в их ауре было тяжело дышать. — Мико! Что ты делаешь? — спросил он, подойдя ближе. — Защищаю Кристалл, — ответила кицунэ, расчертив еще один лиловый знак. Невра огляделся, но кроме перепуганных архивистов, прижавшихся к стенам, не заметил никого. — Где старейшины Эль и претенденты? — спросил теневик. — В надежном укрытии, — ответила Мико, не оборачиваясь. — У нас есть надежное укрытие? — В темнице Эль. В глазах у Невры потемнело. — Умоляю, скажи, что ты пошутила… — Я не пошутила, — с ледяным спокойствием ответила Мико и наконец повернулась к нему. Ее глаза словно бы мерцали лиловым, хотя уж Невра-то помнил отчетливо, что глаза главы Эль всегда были синими. — Сам подумай, станут ли нападающие громить тюрьму? — Так кто на тебя напал?! — Наш враг, — сказала Мико, чертя на полу очередной жуткий символ. — Демон. — Мико… — Я сразилась с ним, и больше не дам этому злу беспокоить Элдарию. Невра подошел ближе, схватил за ее плечо и развернул к себе. — Что за чертова инсценировка? — спросил он тихо, еле сдерживаясь, чтобы не закричать на весь зал. — Ты хочешь, чтобы бушующая толпа внизу в это поверила?! — Ты боишься? — глава Эль и бровью не повела. — Мико… они разорвут Штаб! — Кучка крестьян разорвет гвардейцев? Мне следует уволить тебя за твой страх. — Если я и боюсь, то не за себя! — рявкнул вампир, теряя берега. — Нам нужно эвакуировать Убежище! — В этом нет необходимости, — ответила Мико равнодушно, и Невра сорвался. — Когда вместо Глашатая, которого они требуют, мы накормим их сказками о демонах, они разгромят Убежище и пострадают невиновные! — Они этого не сделают, — глава Эль лишь усмехнулась, взмахнула посохом, и ее окружило лиловое свечение. — Это наши союзники… в борьбе против врагов, — сказала она, решительно двигаясь к дверям.

* * *

Нивелин проснулась, подпрыгнув на кровати, все еще слыша, как отголоски грохочущих раскатов, разбудившее ее, разносятся среди гор. В голове всплыли нудные уроки по безопасности, когда скучающим школьникам объясняли, как действовать в случае землетрясения. Вроде бы следовало укрываться в углах несущих стен, или что-то в этом духе — с перепугу Нив не вспомнила ни слова. Она сорвалась с кровати, схватила из вещей, сваленных на стуле меховой плащ, и кинулась вниз. На лестнице Нивелин натолкнулась на таких же постояльцев, выдернутых из постели — сонных, напуганных, сбитых с толку. Когда она прибежала в холл таух-аустена, раскаты стихли. Какое-то время никто из сбежавших вниз жителей не смел проронить ни слова, будто бы боясь потревожить воцарившуюся тишину. — Что это было? — шепотом спросила Нивелин, пройдя к Коди — кобольду, работающему на кухне. — Не знаю, — тот в ответ лишь пожал плечами, — наверное, лавина. — Для лавины слишком громко. Скорее обвал, — сказала появившаяся в холле Мартхен, кутаясь в шерстяную шаль. — Я все узнаю. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие! — громко обратилась хозяйка к постояльцам. — Прошу всех вернуться в комнаты и собрать самые необходимые вещи и надеть всю теплую одежду, на случай если потребуется эвакуация. Нивелин вернулась в комнату, одела свитер, теплые брюки и собрала сумку. Правда сидеть в комнате, в гробовой тишине и ждать указаний было тревожно, поэтому она снова спустилась вниз. Туда же подтягивались и остальные постояльцы, как и она не сумевшие усидеть в комнатах. Хотя в холле атмосфера была не лучше, — темнокожие торговцы с юга взволнонно верещали на незнакомом Нив языке, семья брауни успокаивала плачущих детей. Нивелин почувствовала, как грудную клетку сдавило тревогой. Когда Мартхен открыла дверь в таух-аустен, внутрь за ней влетели хлопья снега. — Так что случилось? — тут же заверещал рой взволнованных голосов. — Это был ледник? — Пока ничего не ясно, — ответила хозяйка. — Всем велели запереть двери и не выходить на улицу. Если возникнет угроза схода снега на город, всех будут эвакуировать подземным ходом, поэтому будьте готовы. С сердцем полным тревоги Нивелин вернулась в комнату. Общее напряжение не спало ни на каплю, а в воздухе словно физически ощущалось, что над городом нависло что-то темное и нехорошее. Постояльцы разошлись, не зная, чего ожидать в ближайший час — команды на выход, или сообщения о том, что все спокойно и можно вернуться к делам. Почти до самого обеда Нивелин провела в комнате, практикуясь с печатями И-Чин, пока не услышала возню в коридоре, а затем громкий голос Коди, призывающий всех постояльцев спуститься вниз. — Городу угрозы нет, — громко объявил кобольд. — Вы можете выходить на улицу, но верхние ярусы пока закрыты. — Так это был ледник? — Говорят, да, ледник. — Не мог ледник так грохотать! — возразил кто-то из постояльцев. — Он сошел на плато Скаль-Летхен. В холе раздались встревоженные вздохи, но Нив это название не сказало ровным счетам ничего. — А дорога?! — встревожился торговец с детьми. — Нижний путь? Мы можем покинуть город? Мы должны были уехать сегодня! — Пока не ясно, — вступила в разговор Мартхен — Кто-то говорит, что свод пробило. В ратуше послали скаутов для прояснения всех обстоятельств. Пока путь закрыт. Кто-то попытался вытянуть из хозяйки больше деталей, но Мартхен отвечала резко, потому что сама была ровно в таком же подвешенном состоянии, как и остальные, и ничего не могла решить. Нивелин не стала испытывать судьбу, собралась и покинула таух-аустен.

* * *

— Покажите нам избранного глашатая! — требовала толпа. — Пожалуйста, тихо! — Валькиону с каждой минутой становилось все труднее сдерживать натиск. Еще немного и обсидианец боялся, что начнется потасовка — им просто придется защищаться. — Не напирайте на парапет, иначе… — Гвардии угрожают нам! — продолжились выкрики. — Слышите! — Мы хотим говорить с Оракулом, а не с гвардейцами! — чувствуя безоружность гвардейцев, и считая их нежелание применять силу проявлением слабости и малодушия, толпа напирала. — Мы сами проведем церемонию! — выкрикивали бунтовщики. — Оракул не отрицает претендентов! — Гвардии не дают ей слова, потому что захватили власть! — Вы забираете себе наши ресурсы! — Нашу еду! Невра выбежал на парапет, и его охватил ужас. — Пожалуйста, тихо! — громко сказал он, протискиваясь вперед. — Претенденты в безопасности. Мы проведем церемонию, когда все… — вампир не договорил, потому что в эту самую секунду камень, брошенный из толпы, угодил ему в лицо. Невру повело назад от пронзительной боли, он пошатнулся, но кто-то из гвардейцев поддержал его. — Лжецы! Лжецы! — скандировала толпа, и охрана уже не могла сдержать их натиск. — Мы хотим видеть Оракул! — Прямо сейчас! — А ну довольно! — Мико появилась на парапете, перед заслоном, выставленным обсидианцами, словно материализовавшись в облаке лиловой дымки. Летящие в гвардейцев камни замерли в воздухе и загорелись пурпурным пламенем. — Разве вы пришли сюда мериться силой? — горящие камни завертелись словно волчки и полетели обратно. Послышались испуганные крики, фейри отхлынули от парапета, спасаясь от летящего огня, но за секунду до того, как камни достигли цели, они лопнули, словно мыльные пузыри. Лениво оперевшись на посох, глава Эль дождалась, пока паника стихнет. — Прошу вас, — Мико кивком указала на освободившееся пространство впереди себя, будто бы приглашая на поединок. — Раз вы намерены использовать силу, решим наше противостояние… по справедливости. — Ответом ей послужила звенящая тишина, прерываемая напуганными вздохами женщин. — Разумно, — снова заговорила глава Эль. — Сила на силу порождает лишь боль и жестокость. А мы не хотим быть жестокими… без повода. А поэтому предлагаем вам поговорить. Толпа молчала. Молчали даже гвардейцы, и смотрели на Мико, будто бы видели ее в первый раз. Будто бы на место главы Эль сейчас была совершенно другая женщина. — Мы желаем говорить с Оракулом! — наконец кто-то осмелился выкрикнуть. — Не с гвардейцами! — И что же вы хотите услышать? — спросила Мико громко, но с леденящим душу спокойствием. Самый смелый, или самый отчаянный из бунтующих вышел вперед. — Мы хотим знать, кого Оракул выбрала хранителем. Мы не верим вашим гвардейцам! Вы лжецы и воры. — В чем же мы солгали и кого обокрали? — спросила Мико. Парламентер какое-то время опасливо смотрел на шипящие искры в клетке на ее посохе, но все же заговорил. — Мы голодаем! Те подачки, что отсчитывают гвардии, ничтожно малы. Оракул не могла распорядиться и отдать сердце мира в руки воров, гнобящих всех остальных! — на этот раз его слова поддержали выкриками. — Воров, гнобящих всех остальных? — Мико удивленно вскинула брови. — Так вот какую награду взыскали гвардии в благодарность за все, что сделали. За то, что защищают мир, дают кров и пропитание нуждающимся. — Вы сами выбираете нуждающихся! По своему усмотрению, а не по воле Оракула! А вдруг она… — Так вот, чего вы хотите! — Мико рассмеялась. — Считаете, что Оракул вам нянька, которая должна разрешить ваши беды, а не высшая форма, хранящая незыблемость нашего мироздания?! — лиловые молнии заклубились в клетке на посохе и взмыли в небо, сопровождаемые испуганными вскриками. — Какое гнусное святотатство! Нет, вы хотите не говорить с Оракулом, вы хотите поплакаться о своих бедах и обрести счастье, вдоволь еды и теплой постели… Абсолютно. Ничего. Для этого. Не делая. Вы хотите ее использовать, — подытожил звенящий голос Мико. — Ничего удивительного в том, что Оракул отвернулась от этого мира. — Это ложь! — воскликнул парламентер, а по толпе бунтовщиков, рядам гвардейцев и сбежавшихся на шум жителей Убежища прокатилилась волна взволнованных возгласов и перешептываний. — Она не отвернулась от нас! — Гвардии завладели Кристаллом! — Гвардии заточили Оракул! — Отвернулась! — громкий голос Мико легко перекрикивал толпу. — Как от маленьких неблагодарных детей. И та кара, которая пожирает Элдарию… справедлива! — она с силой ударила посохом о землю, и столп искр разлетелся по площади. Толпа отступила еще дальше к рынку, давая возможность охране Эль спуститься с парапета и занять оборону перед Штабом. — И почему она отвернулась вы должны спросить с себя, а не с нас, — продолжила Мико. — Вы же пришли поквитаться с гвардиями… С гвардиями, которые единственные в этом мире, рискуя жизнями, выполняют свой священный долг и защищают Элдарию от ее врагов! А вы хотите поквитаться с нами? Ну же? Чего вы ждете? — Мико отставила посох, и он исчез в лиловом облаке. Неспеша, она двинулась навстречу толпе, раскинув руки, показывая, что совершенно безоружна. — Вами движет страх, — сказала Мико, проходя сквозь замерших в нерешительности фейри и заглядывая в глаза бунтовщикам, — я чувствую его в сердце каждого пришедшего сюда. Вы боитесь голода. Вы боитесь неопределенности. Вы боитесь смерти, — она остановилась в самом центре толпы. — Ваш страх справедлив, — продолжила глава Эль. — Но гнев — нет, — в ее руке оказался один из камней, которыми бунтовщики кидали в гвардейцев. — Гнев не избавит вас от страха. Он источит вашу душу, а когда оставит вас без сил, страх накинется на ваши сердца с новой силой, и вы не сможете противиться, — камень в руке Мико загорелся, и в конце своих слов, кицунэ сжала кулак и камень осыпался на траву измельченной крошкой. — Но ваш гнев сослужил вам и хорошую службу, — снова заговорила Мико, двинувшись из толпы обратно к парапету, — он привел вас сюда, и здесь… я помогу вам обрести справедливость, которую вы жаждите. Мико вернулась на парапет и взошла по лестнице, оказавшись над толпой, которая теперь слушала ее, не решаясь прервать. — Сначала все вы должны знать одно, ваш страх прав — Элдария стала опасной. Опасной не только для нас… но и для Оракула. И наш единственный выход, чтобы противостоять угрозе — объединиться и вместе позаботиться об Оракуле, иначе все падем жертвами. Вы же не хотите стать жертвами?! Толпа взволнованно загудела. — Подумайте вот о чем, — продолжила Мико, — как Оракул может появиться в Элдарии, если ее враги беспрепятственно ходят по земле? — она вскинула руку, и явила на ладони черное перо, объятое красным пламенем. Пламя шипело и извивалось, пока не приняло очертания крылатого создания с рогатой головой. Фигура из огня росла, пока не заслонила собой штаб, а поднявшейся ветер срывал листву, гудел, завывал. Кто успел — упал на землю, накрыв голову, остальных едва не сбило с ног. Гвардейцы, выстроившиеся у парапета, едва удержали равновесие, уперев широкие шиты в землю. Через несколько секунд, когда пламя погасло и стихло, все боялись поднять головы. — Глашатая не будет, — провозгласила Мико. — Оракул будет молчать, пока мы не изведем всех врагов Элдарии, пока последний предатель не будет качаться в петле на воротах Штаба! Что до вас… — она метнула холодный взгляд в бунтовщиков, которые, совсем растеряв боевой дух, испуганно всматривались в небо, где несколько секунд назад висел огненный демон. — Я прощаю вам вашу наивность и ваш страх. Отсюда у вас два пути — кто желает ждать милости Оракула дальше — возвращается домой. Но кто действительно хочет вернуть ее в этот мир — остается. Он получит пропитание и кров в обмен на клятву служить Эль и мне. Докажите делом, что ваши слова не пусты! Докажите Оракулу свою любовь и преданность верным служением. И вам воздастся… по справедливости, — Мико обвела взглядом замершую толпу. — Кто же продолжит выступать против гвардий… с этой минуты не ждите пощады! Если вы против гвардий, вы против Элдарии! И очищать ее от врагов я начну с вас, — посох вновь оказался в руках кицунэ. Мико ударила им о землю и перед штабом возникла стена лилового пламени. — Ну? Кто желает воевать, мы готовы. Кто желает уйти, ворота открыты. Кто желает присоединиться к нам, мы ждем. — Никто не сделал и шагу назад. — Прекрасно, — жесткая улыбка тронула губы Мико. — Керо, займись новобранцами. — Я? — вздрогнул архивист, будто бы кицунэ приказала ему босиком пройтись по горящим углям. Его голос дрожал, а руки тряслись. Все произошло так быстро и стремительно, что не он один был сбит с толку. Только пять минут назад эта толпа кричала, угрожала, называла их лжецами, а теперь… — Распределения разве не твоя работа? — Н-но… — Мико… что ты делаешь? — на парапет к главе Эль пробился Эзарэль, пока за ним Эвелейн и Жюли накладывали компресс Невре на лицо. Глава Эль обернулась на гвардейцев, но увидела в их глазах смесь страха и непонимания. — Вершу судьбу этого мира… — Но ты лжешь им! — сказал алхимик громким шепотом, когда Мико повернула обратно к Штабу. — Тебе не нужны лишние руки? — Принцип гвардий всегда был в том, чтобы в них вступали добровольно! — А я кого-то принудила? — Ты их запугала… — Страх, Эзарэль, это то, что помогает держать безмозглое стадо, — кицунэ потянула его за рукав и сказала тихо ему на ухо. — А тебе еще предстоит доказать мне, что ты можешь быть пастухом, — она холодно усмехнулась. — Эзарэль, Валькион, помогите Керо, — скомандовала Мико громко. — Невра, вытри лицо и иди за мной, ты мне нужен. Оставшиеся на парапете гвардейцы были совершенно обескуражены. — Мы должны вести их в Штаб? — спросил Керо, нерешительно тронув Валькиона за руку. — В столовую, — ответил обсидианец. — Все будет спокойно, мы проконтролируем, — заверил он, и Керо кивнул. — Мне это не нравится, — сказал Эзарэль, вставая рядом с Валькионом. — Мико не понимает, что творит. — Она дала им шанс заработать на еду, которую они просили. Это плохо? — Вальк… — эльф стиснул виски и покачал головой, — только не говори мне, что поверил хотя бы одному ее слову. В это светопредставление! — он понизил голос. — Она снова наврала им, хотя мы хотели другого! — Тихо, — сказал Валькион. Он и так видел слишком много вопросов в глазах своих ребят — о том, что это за враги, о которых распиналась Мико, о церемонии, о том, какого дьявола вообще происходит. Но ответов у обсидианца не было. — Будем решать проблемы по мере поступления. Для начала — разберемся с северянами. Когда все разместились в столовой, а запыхавшийся Керо вернулся из библиотеки с пачкой пергаментов, в коридоре послышался тревожный шум. — Сидите, — Валькион положил руку на плечо Эзарэля. — Я проверю. Обсидианец выскочил в холл, пытаясь понять источник шума и паники, и тут из коридора гвардий, словно ошпаренная, в холл выскочила Икар. — Вальк! — бледная, еле живая от страха брауни повисла у него на руке. — Икар, в чем дело? Что случилось?  — Зал с Кристаллом! Там… лиловое пламя… а потом… он как будто… Храни нас Оракул! — Икар, успокойся! Мико там? Что случилось? — А Кристалл, он… он… — у Икар от спазма перехватило дыхание. Риноа, выбежавшая из зала с Кристаллом следом за Икар, выглядела едва ли лучше нее. — Да что происходит?! — Кристалл, — эльфийка приложила руки к губам. — Он уже не такой, как раньше!

* * *

На улицах города обстановка была куда хуже, чем в стенах таух-аустена. Жители суетясь носились по улицам, со всех сторон доносились испуганные выкрики и звучавшие через магические усилители голоса охраны, призывавшие к спокойствию и порядку. Из обрывков разговоров, выхваченных из общего гула, Нивелин поняла, что все куда серьезнее, чем описали своим постояльцем Мартхен и Коди — на плато сошел не ледник, а целая лавина, и нижняя дорога не просто повреждена, она обвалена. Что с верхними путями тоже не ясно, и панику вызывало одно — теперь до того, как стают льды в горах и на море, из города не было выхода. Пока Нивелин проходила ярусы города, успела и ненароком услышать споры о причине бедствий — кто-то винил стихию, неумелые планировки и дешевые материалы. Другие кричали, что в обвале виноваты подрывники, и даже кто-то в Нижнем Городе чувствовал запах серы и слышал серию взрывов ночью. Нив же не давали покоя слова Ашкора: «Охрану из храма мы выманим». Но не мог же он один устроить обвал! Это было просто невозможно. Нивелин уже достаточно много прочла об алхимии и магии, чтобы понимать, что ритуал такой силы требует невероятной мощи создателя. И если Ашкор настолько силен, почему он просто не пришел в город, не снес храм и не забрал треклятый Аркхайл? Или Нив недооценила охрану? Что мешало Ашкору войти в гномий храм, но не мешает ей? На нижних ярусах суета только усилилась. Здесь на каждом шагу строились деревянные помосты, где добровольцев из числа горожан записывали в отряды: разбирать завал на дороге; возводить подход к верхним путям и разбивать ледники; укреплять своды Нижнего Города, находившегося после обвала в огромной опасности. У каждого помоста выстраивалась длинная очередь. Зайдя в лавку Тромвуда, Нивелин с порога услышала громкий спор в мастерской. Сначала она подумала, что алхимик отчитывает помощника, как часто бывало по утрам, но потом узнала голос мастера О’Донокхилла. — И хвала богам, что ты не в городском совете! — раздосадовано сказал оружейник, цокнув языком. — Это вашей гильдии хорошо, все берете здесь! А тем, кто вынужден втридорога платить за доставку зимой каково? Вот! Не знаешь ты всех тонкостей, так что и не суди! — несмотря на жаркий спор Тромвуд казалось, наоборот, был воодушевлен. — Пускай теперь вся это шайка монополистов попляшет! А мы очистим верха, а там и лето не за горами! Пусть выкусят! Ни гроша больше не перепадет в их карманы! Ни-гро-ша! — алхимик потер руки. — Нечему тут радоваться, — скептически буркнул О’Донокхилл. — Не ровен час эти ушлые ребята возьмут наемников, да и обложат верхние пути! А ты будешь платить им пятикратный налог! Эти своего гроша не упустят, не мечтай. — На верхних путях у нас тоже есть чем с ними разговаривать! — Ну и дурак ты, Тром! — оружейник покачал головой. — Не знал бы тебя сто лет, так бы заподозрил в тебе подрывателя! Ведь что б мне провалиться! Их это козни! Не живется им спокойно, сукиным сынам, — стремительно развернувшись, О’Донокхилл ушел из мастерской, даже не поздоровавшись с Нивелин, и громко хлопнул дверью напоследок. — И кто из нас еще подрыватель! — крикнул вслед Тромвуд, когда с полки на него посыпались пучки засушенных трав. — Нет на сегодня работы, — буркнул гном, заметив Нивелин. — И следующую неделю, возможно, не будет. — Вы знаете, что случилось ночью? — спросила Нив, забирая с вешалки меховую накидку, которую успела снять. — Да кто ж знает, — протянул Тромвуд. — Горный обвал, а там… черт его разберет. Сейчас все до единой мастерские в Нижнем Городе приказали закрыть, чтобы не тревожить свод, пока не поймут, чего оно ночью обвалилось. Так что ничего не могу поделать, — он виновато развел руками. — Все нормально, — заверила его Нив. — Я понимаю, — а про себя она подумала, что если ее догадки верны, то работа в Дал-Риаде ей больше не понадобиться. — Ты не переживай, Мартхен тебя не выставит, — с неподдельным сочувствием, которого Нивелин не ждала от своего начальника, сказал гном. — И это, завтра зайди, хорошо? Соберу тебе кое-чего из еды на первое время. Нивелин застыла на пороге, не в силах скрыть своего удивления. Она ослышалась, или гном только что предложил поделиться с ней своим добром? Раньше она бы сказала, что такое невозможно, просто не в гномьей алчной натуре. — Спасибо, — еле выговорила она. — Так что не переживай, — добавил Тромвуд. — Мы тебя тут не бросим. Продержимся как-нибудь, до тепла-то. Совершенно обескураженная такой неожиданной добротой и заботой, Нивелин вышла из мастерской и побрела по ярусам. Перед лицом опасности гномий город — город торгашей и барыг предстал перед ней совершенно в новом свете. Никто не стремился нажиться на беде, даже наоборот, жители объединялись в волонтерские отряды, чтобы помочь себе… и друг другу. Незаметно для себя Нивелин вышла к храму, и подняв голову, увидела, что охраны у входа не было. Она тут же вспомнила, что почти всю городскую охрану мобилизовали на расчистку завала. «Охрану из храма мы выманим.» Нивелин обдало ледяной волной адреналина. Неужели вот он, ее шанс? Нив поспешила ближе. Да, среди всех сплотившихся жителей именно она будет той, кто наживётся на чужой беде. «Плевать, — сказала себе Нив. — На все плевать! Это не твой мир, не твоя страна, не твой город!». Как там говорил Ашкор? Все, желающие возмездия — мрази, это нужно просто принять. Взбежав по каменной лестнице, Нив заметила, что вход завален огромным валуном. — Вы знаете, что случилось? — спросила она у первого встретившегося прохожего. — Глухая что ли? Объявлений не слышишь? — недовольно спросил гном. — Вон там, как раз вещают за углом. — Нет, храм… — Аркхайл перенесли в ратушу, — сказал другой прохожий и глянул на нее с подозрением, — будут просить у души горы защиты для Нижнего Города. «Черт! — Нивелин закусила губу. Билет домой, казавшейся уже у нее в руках снова, будто бы издеваясь, отдалился. — Черт, черт, черт!»