Кредо Воинствующей Луны

***

— А теперь объясни толком, что мы здесь ищем, — сказал Томмарт, отпирая ящики библиотечной картотеки. — И почему ночью, — добавила Лим, плечом опираясь на книжный стеллаж. Валькион медлил с ответом — знать бы еще самому, что они ищут. — Все, что найдем… об Ашкоре, — наконец сказал он, ставя на стол синий алхимический фонарь. Ребята переглянулись. Никто из обсидианцев, пятерых, которым он доверял как себе, все еще не понимал, что он у них просит. — То есть мы ищем упоминания о драконах? — уточнил Клайд, подставляя вторую лампу ближе к центру стола, чтобы света хватило всем. — Или големах? — А может историю создания Элдарии? — предположила Камерия. — Я не знаю, возможно. — Вальк, — хрипло протянул Вейн, и Валькион почувствовал себя виноватым. — Давайте просто посмотрим все, где может упоминаться это имя, — сказал он, выдохнув. Томмарт тем временем вытащил несколько ящиков и передал гвардейцам. — Ну давайте, — сказал брауни. — Драконы, големы, создание Элдарии… ритуалы магов трех путей. Если что-то в них поймем, конечно. — Не такие мы и тупые, — хмыкнула Камерия, садясь за стол. — Ты не ответил, почему мы здесь, как будто воры, — спросила Лим, принимая от Тома свой ящик из картотеки. Валькион снова помолчал, но потом все же ответил. — Не хочу чтобы кто-то в штабе знал, что мы ищем. Не каждому здесь можно верить, в этом мы убедились. — Мы перебираем книжки по истории, — сказала Камерия. — Это может быть опасно, — признался Валькион. — Опасно? — не понял Дроу. Валькион вздохнул, дальше молчать уже не было смысла, а ребят действительно нужно предупредить. Пусть ему и нелегко открыться. — Мой брат… Ланс, — начал он, — перед исчезновением полтора месяца почти не покидал этих стен, — Валькион откинулся на спинку стула и окинул взглядом темную библиотеку. — Он говорил, что гвардия Света завалила его работой, потому что он знает много языков и, по их словам, неплохо соображает. Я верил, потому что… это чистая правда, — обсидианец помолчал. — Уже потом Мико сказала мне, что они не поручали Лансу переводить старые фолианты, брат сам предложил свою помощь… В общем, когда он закончил работу, то покинул штаб… и Ашкор убил его. — И ты думаешь, что он что-то нашел в библиотеке? Что-то запретное? — спросила Лим, переглянувшись с Вейном. Камерия с Клайдом и Томом тем временем переписали на смятый пергамент номера всех книг, которые показались им стоящими. — Возможно, — Валькион провел руками по волосам. — Но я уверен, что Драконис смог обойти свое големское заклинание и солгал — он знает кто этот Ашкор. И ясно дал понять, где искать. — После отъезда Дракониса он ни раз прокручивал в голове их разговор с големом и его слова: «Не знаю о нем ничего такого, что ты не мог бы найти в библиотеке Эль». Клайд и Вейн, взяв второй фонарь, исчезли за стеллажами и вернулись с книгами, выписанными ребятами. Томмарт просмотрел увесистую стопку и отмел половину. — Эти я читал, — сказал брауни, — тут ничего нет. Затея казалась безнадежной, все это поняли, разобрав книги и перелистывая страницы, пытаясь выдернуть хоть крупицу информации, которая бы могла навести их на след. — Что за миссию поручили Лансу? — спросила Лим, захлопнув очередной том. — Ты не пытался выяснить? Поднять записи, архив ордеров? — Он ушел не на миссию, — признался Валькион, отвернувшись к темному проходу вглубь библиотеки, где блики, отбрасываемые лампой, устроили с тенями дикую пляску. — И поэтому ты думаешь, что он ушел искать Ашкора? — спросил Вейн. — Да, — коротко ответил Валькион, опуская взгляд в книгу, но не видя там ни буквы. Почему он так решил? Ответ был прост и сложен одновременно. Когда они только направились в Эль, Ланс повторял, что это ненадолго. Что он решит какие-то «дела» и они уедут. Когда же они задержались в гвардиях на целых три года, Валькион уже подумал, что брат, всегда подозрительный и настороженный, никогда не желавший подолгу оставаться на одном месте больше полугода, наконец, решил осесть. Он сам к тому времени привык к Эль, привык к своей гвардии, которую сначала ненавидел, нашел друзей. Когда же Ланс исчез, Валькион перебирал в голове сотни идей — тайная миссия, отголоски прошлых опасных связей, в которые он впутался пока работал наемником в Дал Риаде, — все, что угодно, лишь бы не подпускать и близко мысль, что брат уехал… и оставил его. Может быть он и сейчас себя обманывает? И затеял все это только потому, что до сих пор дает волю неразумной детской обиде? Все же когда Ланс решил уехать из Эль Валькион уже был взрослым, а значит — брат был не обязан опекать его и таскать за собой. — Все без толку, — с досадой сказал Томмарт, отложив очередной фолиант. — Мы ищем либо не там, либо не то. — Возможно, — вздохнул Валькион. — Простите. — Если в этих стенах что-то есть, клянусь, мы найдем это, — Лим попыталась подбодрить его, пока Камерия с Томом возвращали книги на место, а Клайд и Вейн убирали ящики. — Просто подумаем завтра вечером еще раз, что искать и как. — Эй, а драконы еще упоминаются здесь, — сказал Клайд, выдвигая новый ящик из второй секции картотеки, где они не смотрели до этого. — Я тебя огорчу, — деловито сказал Том, — но это детский раздел. — Ищешь себе книжку по уровню? — не удержался Вейн, и оборотень запустил в него кусочком скрученного пергамента. — Откуда в библиотеке гвардий раздел для детей? — хмуро спросил он. — Оттуда, — буркнул Том. — Приносят с собой беженцы. Да и архивисты стали что-то выписывать, чтобы родители могли брать и читать детям. Что такого-то? — Что там? — спросил Валькион, подойдя с лампой к картотеке. Несмотря на смешок Вейна, Клайд все же сходил за книгой, указанной в регистраторе. — Ну, в целом они правы, — сказал он, вернувшись. — Сборник сказок. — Земных? — уточнила Лим. — А черт его разберет. Может и элдарийских. — Сказки имеют мало общего с историей, — сказал Томмарт, закатив глаза. — Вам в детстве-то читали? Там драконы — чудовища, похуже людей и демонов. — Я читала такие, — кивнула Лим. — Точно. — И меня это возмущает, если хотите знать, — завелся Том. — Чему такие сказки научат детей? — Уважать силу, — Камерия пожала плечами. — Бояться, ты хотела сказать. — Мне кажется, это правильно. Дети должны запомнить, что лучше настороженно и внимательно держаться с теми кто сильнее тебя. — Только потом из некоторых детей вырастают необразованные взрослые, — сказала Лим, — которые решают напасть на северный Вальтар только потому, что не перестали считать оргов и гунканов шаманами-фанатиками, ворующими детей. — Слушайте сюда, — хмыкнул Клайд, пролистав, наконец до нужной сказки. — «Однажды, темной зимней ночью, когда за окнами бушевала метель, пробудилось ото сна древнее чудовище — дракон, который заснул еще до сотворения Элдарии, — прочитал он страшным голосом. — Проснулся и был очень голоден. В поисках пищи он полетел в ближайшую деревню, потому что, как мы знаем, драконы питаются чужой плотью, черпают силы, забирая ману…» А звучит страшненько, — сказал он с усмешкой. — Прихвачу-ка с собой на смену некоторым любителям дурацкого чтива… — Делать тебе нечего, — Лим отняла у него книгу и отнесла на место. — Нам, пожалуй, всем пора идти спать. — А, может, посидим еще? — спросил Вейн. — Никто же завтра не с утра? — Я пасс, — сказал Том. — Хочу отоспаться. Лим и Камерия тоже не присоединились к посиделкам, и в итоге все разбрелись по комнатам. Оказавшись у себя, Валькион лег на кровать, но сон не шел и обсидианец буравил взглядом потолок, мерцающий от проблесков проникающего в комнату лунного света. Теперь ему казалось, что он тоже слышал эту сказку — про пробудившегося дракона, который пожирал жителей деревень и грозился поглотить сердце Элдарии. Когда его победили и загнали обратно под землю, он ревел, что как только скопит сил, то восстанет и сотрет их с лица земли. Да, точно, — в прибежище, где они жили с Лансом за время скитаний. Дождь не переставая капал за окном пятый день подряд. Соломенная постель была сырая, неприятная, а укрываться приходилось дурно пахнущими шкурами. Дети сидели вшестером, на общей постели, прижавшись друг к другу, словно нахохлившиеся птенцы кровмеро — взлохмаченные и дрожащие. При мерцающем свете лампы они слушали, пока старая воспитательница закончит рассказ. Валькион сидел у самого края, и уже начал клевать носом под монотонный голос, когда едва не свалился. Перепачкав руки, он побрел к умывальнику и заметил, что Ланс до сих пор не спит, хотя, придя вечером, отказался с ним играть, сославшись на усталость. Сейчас брат сидел в предбаннике, читал свою книгу у догорающего огарка свечи. — Ты не спишь? — спросил Валькион, запрыгивая на обтертый подлокотник кресла. — Сон все не идет, — ответил Ланс. — Послушал бы с нами мадам, — сказал Валькион. — У нее такой скучный голос. Нагоняет сон. — Я уже вырос из сказок, — ответив брат, улыбнувшись. — А что ты читаешь? — спросил Валькион, стараясь заглянуть в книгу Ланса, но увидел вместо картинок витиеватые письмена. — Взрослую книгу, — ответил брат, — об истории и… войне. — С чудовищами? — Разумеется, — легкая усмешка коснулась его губ. — С самыми страшными. — Страшнее пробудившихся драконов? — спросил Валькион, но Ланс помолчал. — Научишься читать по-эльфийски, прочтешь сам. — Не хочу я читать книг, — он поморщился и отвернулся. — А чего ты хочешь? — спросил брат, став каким Валькион его не любил больше всего — предельно серьезным и хмурым. — Уехать на юг, — ответил он обиженно. — Там было хорошо. — Там нет работы. — Можно ловить радужных крабов! — возразил Валькион. — Продавать их кораблям с пристани. Ланс захлопнул книгу. — Я не хочу ловить радужных крабов, — сказал брат. — И торговать ими до конца дней. — Почему? Так можно спокойно жить без забот, — сказал Валькион и снова насупился. — Там все так делаю. — Мы с тобой не все, — ответил Ланс, легонько стукнув его по лбу книгой, прежде чем убрать ее под подушку. — И рождены не для этого, — добавил он, рассматривая свою ладонь в тусклом свете свечи. — А для чего? — Валькион снова насупился. Брат был старше его на пять лет, но иногда, казалось, будто бы на целую жизнь. — Сидеть в этой дождливой дыре? Среди немытых наёмников, промышляющих грязными делишками? — этого его мальчишеский ум не понимал. Почему они не могут жить на беззаботном лазурном побережье? Почему должны торчать в этом мерзком и дождливом городе с кучей сброда? Что еще больше не нравилось Валькиону в Дал Риаде, так это то, что здесь брат почти перестал уделять ему внимание. Он либо читал, либо тренировался, либо уходил «на работу» с этими жуткими головорезами. И говорил, что учится у них защищаться от чудовищ. Но вот каких? — Когда уже ты разберешься со своими чудовищами? — буркнул Валькион. — Иди спать, Вальк, — вместо ответа сказал брат и кивнул на комнату, где от очага несло теплом и была хоть и общая, но какая-никакая постель, набитая сушёной травой. Лансу же приходилось довольствоваться вот этим креслом и укрываться меховым плащом. — Можно остаться с тобой? — Нет, — Ланс улыбнулся и щелкнул его по носу. — Но почему? — Ты должен нормально есть и спать, набираться сил. Каждый день, чтобы однажды быть готовым. — К чему? — Встретиться… со своим драконом.

* * *

— Я думаю, что Мико нашла Кредо, — решилась сказать Хуан Хуа, запечатав очередную небольшую коробку. Приготовления к отъезду в Эль шли полным ходом, и чем ближе становился день начала путешествия, тем больше феникс не находила себе места, изведясь мыслями, зачем же Мико просит ее приехать и так срочно. — Куда бы ей, — протянул Натиен и завернул еще одну мутную пробирку с плотной пробкой в кожаный чехол, а потом положил среди ее личных вещей. В дальние поездки он всегда передавал ей этот опасный чехол с ядами и взрывающимися зельями «на всякий случай». — Когда ты приехал, то сказал, что Кредо у гвардейцев прямо под носом, — возразила Хуан Хуа, следя за ним взглядом. — Так и есть, — Нат лениво развел руками. — Не догадались за столько лет, не смекнут и сейчас. Даже тот надоедливый вампиреныш. Хотя у него на руках были все карты. — Может быть он уже нашел его? — спросила Хуан Хуа, хмурясь. — О, мы бы это узнали сразу, — Натиен рассмеялся одному ему понятной шутке. — Может дать ему подсказку, как думаешь? — Нат! — воскликнула феникс, стиснув кулаки. — Я никогда не просила тебя ни о чем и ни на чем не настаивала, но сейчас… я прошу тебя. Я умоляю! Держись от вампира подальше! Он сильнее тебя. Он попробовал твоей крови, а, значит, может быть и неосознанно, но умеет предугадать твои движения и ходы… Не лезь на рожон, — она отвернулась, зная, что он скорее всего снова рассмеется и скажет, что это не ее дело. К тому же… она только что назвала его слабым. Но она просто не смогла сдержаться, вспомнив, в каком состоянии Натиен добрался до храма после стычки с гвардейским теневиком — с переломом четырех ребер, руки и челюсти, тяжёлыми ранениями; а лицо и вовсе превратилось в кровавое месиво. Даже сейчас, несмотря на все старания медиков-фенхуанов, изящное лицо Натиена избороздилось двумя шрамами, а на носу выступила горбинка из-за неровно сросшихся костей. — Но кто-то же должен найти его, — сказал Натиен, подойдя к ней и обняв сзади. — Так ты теперь знаешь где оно? — Хуан Хуа развернулась в его объятиях. — Знаю, — ответил он улыбнувшись. — Теперь знаю. — Нат, — сказала она серьезно. — Ты обещал, что как только найдешь Кредо, ты отдашь его мне. — Хуан Хуа… — Ты обещал! — ее глаза взволнованно блеснули. — Зачем тебе Кредо? — спросит Натиен, убирая с ее лица выбившуюся прядь волос. — Я уничтожу его! — ответила феникс решительно. — Я должна, понимаешь? — Эта магия тебе не по силам… — Но я… — Оно погубит тебя, — Нат покачал головой и поцеловал ее в висок. — Ну и пусть, — Хуан Хуа нежно отстранилась, подошла к окну, обхватив себя руками. — Я уничтожу его и сниму позор со своего народа. Я готова к этой жертве. — Чтобы найти Кредо придется вымазаться в грязи, — сказал Натиен, — в прямом и в переносном смысле. Пусть это сделают гвардейцы. — Не все в этом мире… можно сделать чужими руками, — грустно сказала Хуан Хуа за секунду до того, как в комнату постучали слуги, готовые отнести ее вещи в обоз. — Пора, — сказала она грустно и скорбно. Хуан Хуа ненавидела эти моменты — их прощания. А в этот раз ей было особенно тяжело. Хотелось подольше задержаться в его объятиях. А лучше — не отпускать и не уезжать… Потому что что-то внутри навязчиво говорило ей, что она видит Натиена в последний раз.

* * *

Перед Нивелин открыли витражные двери веранды лазарета, куда в сопровождении охраны ее каждый день приводили сидеть на свежем воздухе. Пройдя вдоль рядов небольших белых столиков, где иногда пациентам разрешали завтракать, Нив дошла до фигурного парапета и села на самый крайний стул. День клонился к вечеру, становилось прохладно, но ей было все равно. Через час ее поведут к Мико и главам гвардий на допрос. «Расскажи им все», — твердили Нив друзья, сумевшие пробиться к ней в палату через медсестер и охрану. — «Просто расскажи им все». Когда Карен пришла в очередной раз и пустилась в слезы, Нивелин поклялась ничего не утаивать от Мико, хотя понимала, что ее слова, ровно как и ее молчание, ничего не изменят. Но в душе все же затлелась надежда. Она думала что будет говорить и как будет говорить. А главное — с чего начнет. С того дня, как ей стали снится странные сны? Про которые Лейфтан сказал, что они особенные? Тогда почему он сам ничего не расскажет Мико? Да и стоит ли ей вообще рассчитывать на помощь Лейфтана? «Лейфтан не сделал ничего ни чтобы помочь Сонеко. — так ведь ей говорили о нем? — Он сделал то, за что я презираю его по сей день». Нивелин сама, изнутри, чувствовала потребность рассказать все гвардейца — о своих снах, о видениях, настигающий перед каждым новым приступом, — вдруг это для них важно. Пусть ее в этом мире уничтожили, она не станет поступать также. Просто. Будь, что будет. Нив смотрела на розовеющее небо, думая, что может быть вот он — ее последний закат. Но восторженные и радостные крики внизу привлекли ее внимание и отвлекли от мрачных мыслей. Нив слегка подалась вперед и увидела, как на поляну сада, прямо под балкон веранды, выбежали две девушки и несколько детей из убежища. Она невольно улыбнулась, вспоминая, как первые месяцы ей часто выпадало возиться с детьми. И как ей это нравилось… И как тогда штаб казался ей домом… Дети смеялись, радостно вскрикивая, кидали друг в друга мячи от которых следовало непременно уворачиваться, если тебе кричали «огненный шар», или «камень», или даже «перезрелая паяга»; но если мяч летел со словами «медовый фрукт» или «сахарная вата», его следовало ловить. Волонтеры бегали и резвились, радостные и воодушевлённые игрой не меньше, чем дети; двоих из них Нив видела впервые, а третья… ей показалось, что это Селин — ассистентка казначея Уолдмура. Нивелин отвлеклась от наблюдения за игрой, погрузившись в свои мысли и вглядываясь в небо, когда внезапно громкий крик заставил ее встрепенуться. — Помогите! — донеслось снизу, и тут же веселый смех стих, сменившись тревожными возгласами. Нив вскочила и припала к парапету. Внизу что-то творилось, но было не разобрать, Нивелин увидела только как девушки спешно уводили детей с лужайки. Крик повторился. Медсестры, также не сумевшие разобрать с веранды, что происходит, засуетились и кинулись к дверям, а охранники проворно перемахнули через парапет и оказались внизу. Нив перегнулась через перила, чтобы рассмотреть, в чем дело, но чья-то рука потянула ее назад. — Сядьте, пожалуйста! Только так, чтобы они Вас видели… — Нив подалась назад и плюхнулась на стул, а когда обернулась, увидела Уолдмура, стоящего возле колонны парапета так, что при его росте казначея не было видно снизу. — У нас мало времени, — он махнул рукой, едва Нивелин открыла рот, чтобы спросить, что происходит. — Селин не сможет отвлекать их долго, — он выждал буквально секунду и прерывисто сглотнул. — Слушайте, и слушайте внимательно. Все, что произошло с Вами, конечно, чудовищно… Но что произойдет — будет еще хуже. Я говорил Вам, что не смог спасти Сонеко… Но я могу помочь Вам. Пожалуйста, доверьтесь мне. — Вы… — Ничего не говорите, они же смотрят, — Уолдмур кивнул вниз. Один из охранников нес на руках рыдающую Селин, второй все еще не спускал глаз с самой Нив. Она сделала вид, будто бы вздыхает и прикрыла рот рукой. — Сегодня Вас хотят допрашивать… Но они ничего не должны знать. Поверьте мне, как только гвардии узнают о природе Ваших способностей, Вас убьют. Но предварительно помучают, выставив шпионкой, террористкой и боги знают кем еще. — От его слов Нивелин вжалась в стул, чувствуя, как сердце подскочило к горлу. Уолдмур с сожалением вздохнул и покачал головой. — Простите, что пугаю Вас, но я должен, чтобы Вы окончательно перестали смотреть на вещи сквозь розовую пелену. Все гвардейские лозунги — слова, Нивелин. Просто слова. Перестаньте слушать их, и у Вас есть шанс спастись, — казначей опять сделал паузу и заглянул ей в глаза. — Но у Вас есть настоящие друзья и союзники. Вы помните Натиена? Ашкора? — Нерешительно, но Нив кивнула, а Уолдмур снова покачал головой. — Вам нужно было бежать с ними, когда они предлагали. Ведь он Вас предупреждал… «Вернешься в Эль, никогда оттуда не сбежишь». — Но еще не поздно. Я выиграю для Вас время. Вот, возьмите. Перед Нивелин на парапете оказалась крохотная темно-бардовая ягодка. Она осторожно повернула голову и вскинула брови, будто бы спрашивая: «Что это?» — Это марпур, — объяснил Уолдмур. — Он безопасен, но насыщен маной. Примите его и он симулирует ваш припадок. Нивелин сжалась, едва подумав, что снова придется пережить эту поглощающую черноту, лабиринты теней и липкого тумана, кишащих чудовищами. Она зажмурилась и замотала головой. Только не опять. Лучше гвардейцы и камера, — только не эта чернота. Охранники тем временем ушли с поляны. Селин, разыгравшую травму, понесли в медпункт, и Уолдмур проворно отпрянул от парапета. — Примите ее, Нивелин. Это поможет нам выиграть время. Послушайте меня… Я правда хочу Вам помочь, — сказал он прежде, чем скрыться за витражными дверьми, ведущими обратно в медпункт. Нивелин осторожно накрыла ягоду рукой. Слова Уолдмура напугали ее и взбудоражили, теперь она совершенно была сбита с толку и не знала, не понимала кому верить. Гвардейцам? Предателям? Она снова и снова прокручивала в голове разговор с Натиеном и Ашкором на Тампиле. Вспоминала то, что слышала в медпункте от Эвелейн. То, что слышала от Лейфтана. Охрана и Эвелейн пришли на веранду ровно когда последний луч солнца скрылся за горизонтом. — Мико ждет тебя, — сказала эльфийка, улыбнувшись. Ничего не говоря, Нивелин кивнула и встала. Охрана же пропустила ее и Эвелейн вперед и зашагала следом. «Стали бы меня держать под охраной, если бы доверяли?» — думала она, выходя из медпункта на лестницу холла. От неопределённости и страха совершить очередную непоправимую ошибку ее трясло и лихорадило.

«Если ты расскажешь всю правду о себе, и откуда у тебя тот нож, тебя отправят на Землю.» «Как только гвардии узнают о природе Ваших способностей, Вас убьют.» «Невра поклялся мне, Нивелин!» «Перестаньте слушать их, и у Вас есть шанс спастись.» «Расскажи им, расскажи.» «Слова, Нивелин. Просто слова.»

В голове все перепуталось. Страшно было делать шаг и страшно стоять на месте. Доверяет ли она Мико, которая никогда не скрывала своего презрения? Доверяет ли она Лейфтану, который все это время видел в ней продолжение Сонеко… которую помог уничтожить собственными руками? Доверяет ли она Эзарэлю? Невре? А Валькиону? Нивелин поняла, что просто малодушно хочет им доверять. И хочет довериться. И только это делает ее слабой.

«Перестаньте смотреть на вещи через розовую пелену… тогда спасетесь.»

Уолдмур все же был прав, — пора перестать верить, что гвардия доведет ее до портала на Землю… если бы они могли и хотели, если бы их лозунги о помощи и спасении не были бы пустыми словами, — сделали бы уже неоднократно. Но вместо этого ее использовали как приманку. Потом хотели превратить в приемник сигналов Оракула. А что они хотят на этот раз? Но Нив поняла, что никакого «этого раза» она больше не допустит. Нет им веры. Решившись, Нивелин поднесла к губам ягоду и проглотила, стараясь не думать о страшных тварях, ждущих ее в лабиринтах черных коридоров. «У Вас есть настоящие друзья и союзники. Нужно только выиграть время», — держала она в голове обещания Уолдмура, чувствуя, как тяжелее становится дышать, как ноги отказывают, как угасающим взглядом она видит приближающийся каменный пол холла.