Потеряна в тебе.

      Всё то, что я потратила на тебя… интересно, осталось ли оно в тебе?       Я не ангел. Я никогда не попаду в рай… потому что просто не знаю, как. Даже воздушный остров, на котором я однажды летала, в конце концов упал вниз. Я не ангел: всё, что я делала для тебя, я делала просто потому, что мне так хотелось самой. Мне хотелось, чтобы мной восхищались, чтобы поражались мне, глядели с обожанием… Чтобы меня боготворили так, как боготворил ты. И потому продолжала отдавать и отдавать тебе. Дарить. Я без сожалений дарила себя без остатка. Мне казалось, чем больше я отдам, тем ценнее я буду для тебя. Тем больше ты будешь любить меня… Я тоже любила тебя, и может, именно поэтому так старалась. Хотя и преследовала корыстную цель: сделать так, чтобы ты привязался ко мне. Я хотела, чтобы ты был со мной.       Я простая, земная, и все мои желания всегда были такими же простыми и земными. I’ll never get to Heaven ’cause I don’t know how.       Всем, чего я хотела от жизни, был ты. У меня никогда не было чётких целей, никакого особенного смысла существования. Но ты… пожалуй, ты и стал ею. Целью. Я поставила перед собой задачу похитить твоё сердце, а затем удержать. Я добиваюсь того, чего хочу…       Вот только в этот раз цель стала болезненной зависимостью. Ты тоже украл моё сердце, да и не только его. Ты забрал от меня столько, что всего объёма и не взвесить… да и как взвешивать душу. По каждому миллиграмму крови, что ли… Всё то, что я отдала тебе, — ты хоть ещё помнишь?.. Я не помню, да и не хочу. Я не веду учётный список, чтобы в удобный момент предъявить его в конфликтной ситуации — я не ты. Ты любишь припоминать при случае обо всём, что сделал для меня, даже если без этого можно бы и обойтись… Тебе как будто постоянно не хватает чего-то, и ты продолжаешь требовать. Благодарности. Теплоты. Любви… тебе было мало моей любви? Я действительно любила тебя. Я была помешана на тебе. Всё — всё сводилось к тебе одному…       Когда с утра я завариваю на кухне чай, я до сих пор гляжу на пустую полку над умывальником и вспоминаю, что там всегда лежала мята, которую ты любил. Мне даже кажется, в том углу до сих пор пахнет мятой. Пахнет… тобой.       Потом я добавляю в чай сливки и гляжу в окно.       Когда я вижу, как по небу расплываются сливки облаков, я думаю о твоих волосах — синих… Когда они намокали в душе, они становились ещё ярче, и от этого ещё необычнее. А я забавлялась, украшая твою голову пирамидами из пены. Такой же, как эти облака… облака пены на лазоревых небесных прядях.       Потом с чашкой чая я иду в комнату. Я сажусь в кресло и случайно задеваю краями халата струны гитары, которая стоит рядом. Гитара звенит — почему-то нотой «ре».       Когда я слышу её звуки, я вспоминаю, как ты впервые играл мне на ней свою «Revolving doors». Она в ре-миноре. До сих пор для меня ре-минор — это ты… твоя тональность. Такая же прозрачная, прохладная, туманная.       Я вижу тебя повсюду. Ты преследуешь меня. Всё было в тебе… всё было для тебя. Мне кажется, я была потеряна до тебя — без цели. Потом же я сделалась потеряна в тебе…       Все вещи говорят со мной твоим голосом.       Всем, что мне было нужно, был ты. Но больше тебя нет рядом. All I ever wanted was you.       Хотелось бы мне видеть все те махинации, что происходят в твоей голове… Хотелось бы мне знать, о чём ты думаешь, когда куришь и смотришь в окно. Я помню, что раньше этот твой взгляд почему-то даже завораживал меня. Я подходила к тебе тихо, чтобы ты не заметил моего присутствия и продолжал так смотреть. А я наблюдала за тобой и любовалась. Твой профиль на фоне окна, — обычно закапанного дождём или запотевшего от туманной дымки, — твой профиль казался мне чем-то мистическим. Ты сам как один сплошной туман… Одному богу известно, что у тебя в голове. So smoke 'em if you got 'em 'Cause it’s going down.       Скажи мне, что ты всё ещё любишь меня больше, чем ненавидишь. Ну пожалуйста…       Когда ты говорил это «я люблю», моё сердце замирало, а затем подпрыгивало так, что перекрывало поток воздуха в лёгкие. От твоего голоса у меня до сих пор захватывает дух. Я продолжаю переслушивать наши старые альбомы и иногда пытаюсь представить, что ты всё ещё говоришь это мне. I love you… but what are we going to do? Это единственная песня на «Demon days», текст для которой полностью написал ты. Иногда я думаю о том, что ты тогда напророчил… вот только не себе, а мне.       Что логично: это был мой альбом.       Скажи мне, что ты ненавидишь меня всё ещё не так сильно.       Может, я подавляла тебя. Ты молчал, — и я до сих пор не вполне понимаю скрытые механизмы твоего мышления.       Мне так хочется обнять тебя, как прежде, словно всего этого не было. Словно всё так, как было раньше… словно ты всё ещё любишь меня, мы без ума друг от друга, поём и даже дышим в унисон… А ты помнишь, как тогда, — ещё давным-давно, в какой-то иной временной линии и в другом измерении, — ты помнишь, как весело было записывать «Dare»? Ты так старался, тянул слишком высокие для себя ноты, что тогда я даже находила это трогательным. Уж не знаю, почему… мне казалось, ты хотел словно дотянуться до меня самой. Хотя бы своим голосом.       Твой голос, произносящий «I love you», до сих пор вызывает внутри меня мучительную дрожь. Твой голос… Он мог напоить меня лучше, чем самое изысканное вино. Я не люблю алкоголь, — я люблю слушать тебя… Я любила.       Я хотела подарить тебе всё, что у меня есть… ты принимал, кажется, с благодарностью, и всё же почему-то временами у меня возникали сомнения, даю ли я то, что по-настоящему тебе нужно… Или всё, что я делаю, только моё личное? Всё, что я делаю, нужно только мне, или и тебе тоже?       Я солгу, если скажу, что мне не нравилось дарить. Я любила, когда на твоём лице появляется улыбка, такая мягкая, светлая, по-детски искренняя… Мне хотелось сделать всё, чтобы ты улыбался как можно чаще. Мне хотелось, чтобы тебе было хорошо. Может, для тебя всё это в самом деле было бесполезным, как какая-нибудь безделушка или пустой сувенир? Я не знаю… теперь мне кажется, что ты даже любишь страдать. Ты слишком уж упорно делаешь это. А я всё продолжала вытаскивать и спасать тебя… может, я действительно давала тебе то, в чём у тебя не было необходимости?       Но тогда ты говорил, что тебе нужно. Что тебе нужна я и всё, что я делаю. Ты говорил, всё, что я делаю, прекрасно… ты говорил, что я прекрасна, как ангел. Слышать эту красивую лесть, конечно, очаровательно, но…       Но осталось ли всё это в тебе? Всё, что я тебе дарила. Моя душа. Все её частицы, разорванные и разбитые. Осталось ли в тебе? Если тебе не нужно, верни. Мне слишком трудно жить без сердца и половины души: у меня паралич, нервические судороги, я почти в коме.       Мне трудно жить, когда моё сердце до сих пор потеряно в тебе. Верни мне его и давай, что ли, просто выпьем за наш несостоявшийся рай. Давай выпьем за всё, что я потратила на тебя.       Осталось ли оно в тебе? Если да, то как ты можешь так легко отпускать меня?.. После всего. Ты совсем не хочешь бороться, как будто я и вправду никогда не была тебе нужна. Ты готов просто смириться со всем… я не понимаю, как ты можешь. Я не понимаю, как раньше ты мог быть настолько другим. Что же изменилось?       Только ты мог сделать так, чтобы я не могла дышать. Разными способами. Иногда своими пылкими, но неизменно нежными поцелуями. Иногда — просто мимолётно коснувшись меня, легко, мягко, как умеешь ты один.       И наконец, в последний раз тем, что ты согласился. Ты согласился с тем, что я уйду. Да, я сама хотела сделать это, просто потому, что больше так не могу. Но где-то внутри меня всё ещё жила глупая, наивная и эгоистичная надежда на то, что ты всё-таки догонишь меня, снова возьмёшь за руку и скажешь, что можно забыть об этом и начать всё сначала… Знаешь, если бы ты сделал так, я бы осталась. Не раздумывая.       Ты разрушил меня, но мне всё ещё хотелось думать, что в тебе хоть что-то осталось. Хоть что-нибудь от того, что было прежде.       Хоть что-нибудь от меня. Let’s raise a glass or two To all the things I’ve lost on you Oh-oh Tell me are they lost on you? Oh-oh Just that you could cut me loose Oh-oh After everything I’ve lost on you Is that lost on you?       Я оставила тебе много. Тебе хватит на век вперёд. Живи… тебе хватит этой энергии, — это только я раздроблена до основания и едва стою на ногах.       Я оставляю тебе всё. Не знаю, что ты будешь делать с этим… может, забудешь. Может, будешь вспоминать и хранить. А может, передашь кому-то другому. Всё может быть…       Мне бы только знать, что всё было не зря. Что моя энергия ушла не в пустоту, а для тебя. Ведь она и была для тебя… Мне казалось, что я была для тебя.       Но вышло так, что я просто потеряна в тебе, а моя любовь была растрачена на тебя.       Осталось ли там хоть что-нибудь?.. На дне твоих глаз. В туманной Андромеде твоего сердца.       Осталось ли?