Греться в твоих чувствах

Всем приветули, ребята. В перерывах между зубрежкой препаратов к очередному экзамену я поняла, что нужно сменить род деятельности. И стала что-то допинывать из черновиков (допинывая параллельно соавтора). По пожеланиям многих - не инцу. Мы же обещали, что не умрем. Работа про Рождество в августе? Почему бы и нет?! Шумно. Вокруг было слишком шумно. Словно в голове непрерывно били в набат. Словно он застрял на вечном рок-концерте в танцпартере у самой сцены. Усуи с трудом раскрыл глаза. Обостренная восприимчивость к окружающей среде максимально усилила трель домофона. Тело ломало, голова уже разрывалась, а внутри всё словно горело. Парень не то что не чувствовал собственного организма, даже подумать об этой проблеме был не в состоянии. Сколько он спал и спал ли? Настенные часы показывали пять часов, и, судя по только начавшим сгущаться сумеркам, это был день. Вчера, сегодня, завтра? Такуми предпочел потеряться в датах, потому что даже напрягать извилины было болезненно. Хотелось забыться сном и ждать, пока этот кошмар пройдет. Конечно, оно так не работает, блондин знал это, как студент медицинского ВУЗа, ну а вдруг. Именно учеба являлась причиной абсолютно разбитого состояния Усуи, если быть конкретнее, - его отношения к ней. О нет, Такуми никогда бы не позволил себе прохлаждаться и забивать на лекции или домашние задания. Как и в школе, он сохранил за собой статус лучшего учащегося, который успевал не только писать все коллоквиумы и выполнять лабораторные работы, но и принимать участие в социальной жизни университета, выступая с докладами на конференциях, и совмещать все вышеперечисленное с практикой в больнице. При такой загрузке всегда приходилось выбирать, чем жертвовать: парой-тройкой часов сна или хорошей оценкой, отдыхом или плюсиком в карму (и не только) от деканата, здоровым образом жизни или практическими навыками, которым Усуи набирался на дежурствах. Неудивительно, что парень предпочитал гранит науки собственному здоровью и личной выгоде. И все эти жертвы были аргументированы: близились Рождественские каникулы, и парень хотел отвоевать ещё несколько деньков, чтобы не ходить с одногруппниками на отработки, а проводить время с любимой Мисой-чан, с которой он так редко в течение учебного семестра виделся. Но что же он имел в итоге – измученный вконец организм сказал блондину “Ciao” и бросил его с температурой под 40°. Блондин даже не мог пошевелиться так, чтобы это не приносило физическую боль. «Морально приболел» и «нервное истощение» - определенно, это был его случай. Домофон словно устроил истерику, но Такуми было проще игнорировать его звонкую трель, чем подняться с кровати и поднять трубку. В любом случае под дверью наверняка стояли свидетели Иеговы, желающие обратить в единственную истинную веру и направить на путь праведный, или же мошенники, переустанавливающие счетчики, продающие кухонные комбайны и далее по списку. Вскоре в квартире вновь воцарилась тишина. Такуми уж было обрадовался, что незваный некто больше не побеспокоит его, и только собирался откинуться на подушки, как зазвонил телефон. Желание проигнорировать и укрыть голову подушкой было велико, но Усуи расценил эту череду событий как знак судьбы. Благо, телефон лежал рядом на тумбочке, и блондину не пришлось лишний раз напрягаться. - Ты не отвечаешь на звонки, что я должна, по-твоему, думать, Усуи Такуми?! – в трубке абсолютно неожиданно раздался гневный голос Аюдзавы. Парень с недоумением посмотрел на экран смартфона – и вправду, пять пропущенных от девушки в течение дня. Крепко же он спал, что не услышал звонков. - Здравствуй, Миса-тян, - вяло пробормотал Усуи, все же стараясь, чтобы его голос звучал более жизнерадостно. - Будь добр, открой дверь, иначе твой консьерж точно вызовет полицию. Сначала до парня даже не дошел весь смысл сказанного Мисаки. Какая дверь, какая полиция, при чем здесь Аюдзава, которая должна была давным-давно прийти с университета к себе домой? Лишь спустя несколько минут Усуи осознал – она была здесь, ради него. - Иди домой. - Я на пороге стою, дурень. - Иди домой. На другом конце стало тихо. - Такуми, я переживаю, - наконец, дрогнул голос брюнетки. - Позволь мне войти и убедиться, что все в порядке. «Ни черта не в порядке» - подумалось Усуи. Но ему ничего не оставалось, как согласиться с брюнеткой. Мисаки скорее вызовет спасателей и взломает ему дверь, чем сдастся и уйдет ни с чем. - Хорошо, поднимайся. С трудом поднявшись, парень, шатаясь, направился в прихожую. Попавшийся под ноги Лихт был проклят всеми возможными ругательствами; к третьему взвизгиванию домофона Такуми добрался до двери и нажал на кнопку. Запустив руку в волосы и взъерошив их, блондин понял, что те сально-грязные. Бросив взгляд в зеркало, он с трудом сфокусировал внимание на лице (все плыло перед глазами, к горлу подступала тошнота) – серое, изможденное, с темными кругами под глазами. Писаный красавец, ничего не скажешь! Вероятно, лифт приехал достаточно быстро: стоило Такуми повернуть замок входной двери, как Аюдзава, резко нажав на ручку, распахнула дверь, буквально влетая в квартиру. Её лицо выражало испуг - девушка уже успела накрутить себя, но, заметив блондина целым и невредимым, облегченно выдохнула. Но чем дольше брюнетка вглядывалась в парня, тем отчётливее понимала, что зря поспешила с выводами - она прежде никогда не видела Усуи таким. Уставший, бледный и потрепанный - его хотелось пожалеть. А Такуми в свою очередь залип, совершенно не слушая, что у него спрашивала Мисаки. Вот девушка, активно жестикулируя, снимает шапку, с которой на пол стали капать уже успевшие растаять снежинки... Из транса парня вывел легкий поцелуй; холодными руками Аюдзава обхватила его лицо, чуть привлекая к себе - разница в росте давала о себе знать. От этих прикосновений бросало в дрожь не хуже, чем от лихорадки - Такуми чувствовал мурашки вдоль позвоночника. Но ради ее нежных губ он был готов терпеть всё что угодно. В любой другой ситуации Усуи уже бы давно зажал девушку к стене, обрывая ее дыхание в бесконечных страстных поцелуях. Руки бы властно сжали женские бедра, оставляя на них следы; в то время как брюнетка подставляла бы свою шею под его губы, давая тем самым разрешение на метки засосов. Чёрт возьми, он бы взял ее прямо там, в прихожей, слишком долго сдерживающий свои чувства и желания из-за разлуки. Быстро, грубо, всем телом наваливаясь на Аюдзаву, словно желая растворения с ней. Ему даже не было бы стыдно за это. Но сейчас всё, на что хватало сил, - наслаждаться, как Мисаки целовала его. То ощущение, с каким трепетом ее губы скользили по его губам, было сексуальнее любой животной дикости. Она могла бы углубить поцелуй, перехватить инициативу, но не делала этого. В этом была, вероятно, великая сила Аюдзавы, - сводить с ума своей трепетностью. Такуми прикрыл глаза от удовольствия; уже одно это доводило его до состояния эйфории. - Я не чистил зубы, - признался блондин, когда поцелуй пришлось прервать, - утренний запах изо рта не смущает? - Абсолютно нет, - усмехнулась Мисаки, обнимая Усуи; она тоже очень соскучилась по нему. - Тем более, сейчас уже давно не утро. Несмотря на общую радость по поводу долгожданной встречи, состояние парня смущало Аюдзаву. Даже более того - заставляло всерьез беспокоиться. Такуми горел почти в прямом смысле слова. Брюнетка, которая вечно мерзла, конечно, радовалась, когда объятия Усуи могли согреть ее, но сейчас все мыслимые пределы температуры тела были преодолены. - Ты бы футболку хоть надел, - подытожила Мисаки, осматривая парня - ну да, при лихорадке ходить с голым торсом самое то! - И носки... Ей эта ситуация абсолютно не нравилась. Всё было не так и не то: и общий поникший вид всегда весёлого Такуми, и его слабость, как будто вот-вот он потеряет сознание. День как день, а вот он уже, по-видимому, успел где-то подцепить заразу. И Мисе было так больно от того, что она так поздно оказалась рядом... Блондин попытался пробормотать нечто вроде "Да ладно, пойдет", но фраза оборвалась на полуслове. В глазах потемнело, все стало терять очертания, контуры размылись. В какой-то момент, который Такуми упустил, тело потеряло центр контроля и потому последовало силам гравитации. - Усуи! - только почувствовав, как парень начинает на нее заваливаться, Аюдзава тут же начала его тормошить. К счастью, блондин не упал в обморок, только лишь ненадолго потерял концентрацию и ориентацию во внешнем мире. Слегка отшатнувшись от нее, он помотал головой, словно приходя в сознание, на всякий случай удерживая Мису за плечо. - Идиот ты инопланетный, не смей умирать на моих руках - это абсолютно неромантично! Отсутствие очередного подкола со стороны Такуми еще больше напрягло брюнетку. Значит, всё гораздо хуже, чем она могла предположить. Парень всё-таки довёл себя до изнеможения, заболел и наверняка стал заниматься самолечением. В чем девушка сомневалась. В лучшем случае, судя по всему, он уповал на силы иммунитета, которые чудесным образом должны поставить его на ноги. "Человек простой, если выздоровеет, то и так выздоровеет", - любил пошутить будущий хирург; сейчас эта шутка не казалась Мисаки смешной. - С ума сойти: ты так следишь за моим здоровьем, а за своим даже не собираешься, - перекинув руку Усуи себе на плечо и обхватив за талию, Аюдзава медленно повела парня обратно в спальню. - Тебя озноб не смущает? - Мужская сила духа, - Такуми не сопротивлялся, из последних сил пытаясь доказать свою силу и независимость, но руки и ноги с трудом слушались его. Мисаки только закатила глаза: до чего же мужчины порой бывали глупыми и упрямыми. Слава Ками, хоть сейчас Усуи был не в том состоянии, чтобы спорить с ней, - а то бы непременно отмел все ее доводы, что и как надо делать; даже если бы в итоге она оказалась права. Насилу полуживого брюнетка смогла вернуть парня в кровать. Поудобнее устроив его на подушке и укрыв одеялом, Миса стала прокручивать в голове варианты, с чего начать курс лечения. Прикроватная тумбочка была пустой: Такуми еще не принимал никаких таблеток по снижению температуры. Мог ли он только сегодня проснуться в таком состоянии - девушка допускала и такой вариант. - У тебя же есть жаропонижающее? - непонятный кивок Усуи девушка не смогла распознать, как утвердительный, и глубоко вздохнула. - Будем надеяться, что да. Пройдя на кухню, Аюдзава открыла шкафчик, где хранилась домашняя аптечка Такуми. Однажды ей пришлось обрабатывать парню царапины на руках - Лихтик очень своеобразно выражал любовь к своему хозяину. Так что найти многочисленные коробочки с таблетками на все случаи жизни не составило труда. К счастью, в глаза девушке сразу бросилась упаковка известного ей препарата - сама часто принимала, когда простужалась. В ином случае неизвестно сколько бы Мисаки провела времени, изучая инструкции к всевозможным таблеткам, что хранились у Усуи. Неплохая коллекция, особенно для человека, чьему здоровью стоит только позавидовать. Налив стакан воды и не забыв сами таблетки, брюнетка поспешила вернуться обратно в спальню. За время ее отсутствия мало что изменилось - Такуми тюленем лежал на кровати, потеряв всякий интерес к жизни. Он безучастно выпил протянутую таблетку, даже не уточняя, что именно ему предлагают, и обратно повалился на подушку. Аюдзаве было его искренне жалко - оставалось надеяться, что температура немного сойдет и ему будет лучше. Пока блондин не уснул, что было вполне возможно, нужно было его одеть, хотя бы в футболку. Выбрав первую попавшуюся из гардероба, девушка еще раз потревожила парня, практически сама просовывая в рукава обессилевшие и безвольно повисшие руки. - Я как беспомощный ребенок... это неправильно, - заявил блондин, отворачивая голову от Мисаки. Брюнетка лишь усмехнулась, поправляя одеяло - ну, с его состоянием сейчас самое время думать о том, что правильно, а что нет. - Это я должен о тебе заботиться. - Дурак, - улыбнулась Аюдзава. - О себе в первую очередь надо беспокоится. Сам посадил свое здоровье, а еще меня в чем-то упрекаешь. Он хотел провалиться в сон, чтобы перестать ощущать эту противную болезненность в теле. Забыться хотя бы дремотой, чтобы не чувствовать эту непозволительную слабость своего организма. И одновременно с этим Усуи старался как можно дольше не засыпать; как можно дольше видеть её. Наслаждаться ее образом, голосом, ароматом. Даже если это была иллюзия, он не хотел ее отпускать. Не сейчас. - Мисаки… - прохрипел блондин, чувствуя, как мысли теряется в тумане, как его утягивает в сон. - Тебе надо отдохнуть, поспать, - голос девушки звучал отдаленно от сознания Такуми. И последнее, что запомнил Усуи - влажный поцелуй, запечатленный на лбу.

***

На улице уже было темно, когда Такуми открыл глаза. Было тяжело ориентироваться во времени, он не мог сказать точно, проспал он час, два или вообще целый день. И лишь мигающие цифры на электронных часах помогли парню немного разобраться в реальности. Что ж, чувствовал он себя намного лучше: голова уже не так гудела, а тело наполнилось некой жизненной силой. Да и температура явно немного спала, так как вся футболка была насквозь мокрой от пота. Теперь Усуи мог легко отличить сон от реальности. Единственное, чего он не мог понять: Мисаки? Она действительно пришла? Или это была злая шутка его мозга, чтобы позабавить так скучавшего по дорогой Мисе-тян парня? - Как ты себя чувствуешь? - женский голос ввел блондина в ступор прямо в середине процесса. Такуми решил снять с себя мокрый предмет гардероба, и Мисаки заглянула в комнату немного не вовремя. Хотя, он никогда не стеснялся своего тела и даже был рад лишний раз посмущать свою девушку. Однако Аюдзава, стоя в дверном проеме с полотенцем на плече и с небольшим тазиком в руках, выглядела больше обеспокоенной, чем смущенной. - Подожди, я помогу тебе. - Ты реально здесь, ты действительно пришла, это не сон, - проговаривал Усуи, всматриваясь в то, как брюнетка быстро преодолела расстояние между дверью и кровать и, освободив руки, помогла парню расправиться с футболкой. Девушка развернулась, видимо, хотела взять чистую и сухую футболку, однако Такуми остановил ее, обнимая и прижимая к себе. - Не надо, мне жарко. - Ты все еще горячий, - обеспокоенно проговорила Миса. Дотянувшись рукой до торшера, она нащупала выключатель. Мягкий свет осветил комнату, от чего ориентироваться стало легче. - Я всегда горячий, когда вижу Мису-тян, - промурлыкал парень, утыкаясь носом в живот девушки. Аюдзава усмехнулась и, коротко поцеловав парня в макушку, попыталась аккуратно выбраться из его объятий. - Ложись. Я, конечно, не медик, но буду пытаться сделать все, что в моих силах. Намочив небольшое полотенце, Мисаки отжала излишек воды и, поудобнее перехватив ткань, коснулась лба блондина. Усуи, откинувшийся на подушку, резко выдохнул от контраста раскаленной кожи и прохладной воды. Девушка осторожно протерла лицо блондина, закрывшего глаза от наслаждения, которое дарила избавляющая от жара влага. Полотенце прошлось вдоль правой руки Такуми; Аюдзава завороженно наблюдала как напряглись мускулы от прикосновения. Она поочередно и тщательно обтерла каждую, от плеча до запястий, стараясь касаться как можно нежнее. Миса даже протерла ладони, особо в этом не нуждавшиеся, ненадолго задержавшись на них. Ей так хотелось прикоснуться к его пальцам, почувствовать их хватку, переплести их со своими. На прогулке ли, просто дома, когда Усуи перехватывал ее ладошку, не выпуская до последнего, Мисаки чувствовала себя так спокойно и защищенно. И сейчас парень слегка сжал пальцы брюнетки, словно успокаивая ее и обнадеживая, что все с ним будет хорошо. В голове невольно всплыли воспоминания: как она обхватывает эти крепкие плечи, царапает ноготками до крови; как мужские руки обхватывают ее за бедра, прижимая к стене и оставляя синяки. Аюдзава помотала головой, не избежав вопроса в глазах блондина. Сейчас эти воспоминания, учащающие пульс, дыхание, завязывающие все внутренности в крепкий узел были ни к чему. При виде мужской груди и пресса во рту девушки пересохло. Миса до сих пор смущалась обнаженного торса Такуми - он ассоциировался с их занятиями любовью, в иное время она толком и не видела его так долго без одежды. А сейчас девушка прикасалась к Усуи, чувствовала, как напрягаются мышцы под влажным полотенцем, как мурашки скользят вниз от грудной клетки сквозь солнечное сплетение к низу живота. Это было чудно - просто касаться его, не натыкаясь на горячие, опухшие губы, не оказываясь прижатой к кровати этим самым прессом, не теряя этот хрупкий момент касания под гнетом инициативности, доминирования и желания. Было чудно и даже неловко. Лоб покрылся испариной, а щеки медленно краснели. Аюдзава хотела списать все на свое сосредоточение, но сама прекрасно понимала, что причина вовсе не в этом. В отчаянии Миса прикусила нижнюю губу, надеясь, что сам источник ее несчастий из-за плохого самочувствия не заметит этого. В комнате стало слишком жарко, даже для нее... Неловкое молчание нарушило громкое урчание живота парня. В глубине души Усуи надеялся, что это было тихо и никто не обратит внимания, или чтобы Миса подумала на кота. Но нет. По взгляду девушки было понятно: такой звук даже глухой в космосе услышит. - Ты когда в последний раз ел? - ожидаемо спросила Миса, скидывая полотенце в тазик. Хоть Аюдзава и старалась сохранять спокойствие на лице, это было тяжело. Ведь дальше все пути ведут на кухню... - Ну когда-то я точно ел, - протянул Усуи после долгого ступора. На самом деле он пытался вспомнить более точное время, однако больная голова не позволяла блондину проводить настолько сложные расчеты в голове. Видимо, это действительно было довольно давно. И сердце Такуми забилось чаще. Интересно, какой кулинарный шедевр Миса решит сообразить на этот раз? Или она вновь повторит свой фирменный рецепт кашки? - Понятно. Значит, будешь сейчас, - вздохнула девушка, поднимаясь с пола и, отставив в сторону таз с тряпкой (вдруг придется ещё раз блондину проводить данную процедуру), с опаской направилась на кухню. Ничего не поделаешь, ей в очередной раз не миновать встречи с холодильником Усуи. Хоть время от времени в это было тяжело поверить, но Такуми был очень расчётливым. Это проявлялось во многих вещах, в частности - в ведении хозяйства. Он грамотно распределял время и обязанности на выходных, чтобы в будний день побольше заниматься учебой. И сейчас, стоило Мисаки заглянуть в ходильник, как на глаза ей сразу попались несколько контейнеров с супом - парень позаботился об этом заранее. Ну а что, минутное дело: поставил в микроволновку - и готово. Конечно, не настолько вкусно, как свежесваренный, но гораздо лучше, чем ничего. Да и такой хозяйке как Мисаки это в данный момент все гораздо упрощало... Достав случайный контейнер - судя по всему, это был обычный куриный суп - девушка вздохнула: казусов с готовкой, как в прошлый раз, произойти не должно (ну только если микроволновка не решит неожиданно взорваться). Установив нужное время, брюнетка поставила на разогрев. Как только микроволновая печь издала громкое 'Дзынь', девушка аккуратно достала тарелку и оценив, что бортики были терпимо горячими, захватила со стола ложку и направилась обратно в спальню. - Мисаки, иди домой, - вяло протянул Такуми, нежно касаясь руки Аюдзавы, когда она вернулась в комнату с тарелкой супа. Он из последних сил пытался сделать как лучше, ведь парень в глубине души понимал, что его состояние – это результат изнуряющей учебы, но ведь нельзя было исключать вирусную этиологию. - Позволь мне позаботиться о тебе, - брюнетка присела на кровати рядом с Усуи, помешивая уже остывший суп. По этим незамысловатым действиям можно было понять, что она подразумевала. - Кормить с ложечки, как маленького? Миса-тян, для тебя это чересчур много заботы. В ответ на колкость - он что, упрекает ее в том, что она недостаточно заботливая? - Аюдзава запихнула ложку с супом в раскрытый рот блондина. Тому ничего не оставалось, как проглотить. "За Аюдзаву, за Лихтика" - постепенно Такуми стал проявлять больше энтузиазма к еде, на последних ложках вовсе отобрав у девушки миску и доев все самостоятельно. Хороший аппетит был положительным признаком, что не могло не радовать. Миса не спускала взгляда с блондина, стараясь не упустить ни одного движения; как будто малейший недочет с ее стороны мог привести к ухудшению его состояния. Такуми выглядел так по-домашнему, так... обособленно от всей этой суеты, вечной гонки и непрестанных приключений, даже в повседневности. Ему был необходим этот сбой в организме, чтобы позволить себе отдохнуть; чтобы стать на какое-то время слабым и позволить позаботиться о себе. Вспомнилось, как Усуи пришлось кормить ее тогда, на школьном фестивале, когда каким-то боком они оказались на конкурсе для влюбленных. Глупо, конечно, получалось, - милыми их в тот момент никак нельзя было назвать. Но это, несмотря на всю комичность и нелепость ситуации, было одним из самых важных и нежных моментов истории их отношений. - Что, Аюдзава, - усмехнулся Такуми, заметив это мечтательно-расслабленное выражение лица девушки, - уже представила, как кормишь маленького сынишку? Застигнутая врасплох, Миса не нашлась с незамедлительным ответом. Румянец покрыл щеки и кончики ушей - на что этот извращенец опять намекает? Но на мгновение перед ее глазами мелькнул детский силуэт. Она даже могла представить его: серьезный и молчаливый, внешностью - полная копия Усуи... Но это всего лишь ее воображение. Каким же на самом деле может быть их ребенок? - Вспомнила школьный фестиваль и тот дурацкий конкурс парочек, - честно призналась брюнетка, стараясь избегать пристального и насмешливого взгляда зеленых глаз. Теперь настала очередь Такуми краснеть. В груди защемило, сердце стало биться чаще. Сколько бы им ни пришлось пережить вместе, сколько не было значимых моментов в их любовной истории - для блондина тот самый вечер тоже был самым знаковым. Когда она была такой нежной, милой и красивой в костюме Джультетты. Такой женственной и смущенной. Непохожей ни на одну девушку, ранее признававшуюся ему в любви. Когда в карих глазах заблестели слезы, стоило ей только откровенно выпалить, что она всегда хочет идти с ним рука об руку. И они оба перестали сдерживать те чувства, что до сих пор оставались их путеводной звездой. - Я пойду... это, маме позвоню , предупрежу, что останусь у тебя, - попыталась сгладить повисшую неловкую паузу Миса. Усуи согласно кивнул, и девушка, все еще чувствуя, как горят ее щеки, юркнула за дверь, чтобы найти телефон в сумочке, которую она бросила где-то в прихожей. - Мам, привет, - негромко проговорила Миса, как только на другом конце трубки прекратились гудки и послышалось родное "алло". Она говорила тихо и быстро, чтобы не потревожить парня. Главное - предупредить родных, что с ней все хорошо, и действительно весомые причины заставили ее остаться у парня на ночь. - Тут совсем плохи дела, я останусь на ночь у Такуми. - Да-да, конечно, оставайся, - беззаботно проговорила Минако, абсолютно не возражая. Казалось, атмосфера разговора была вполне повседневной, однако что-то в голосе матери ей не нравилось. Такое чувство, что мама что-то знала, о чем Мисаки не подозревала. И пока девушка терялась в догадках, женщина добавила: "Не виделись столько времени!" - Мам, ему реально плохо, - неожиданно до бывшего президента дошло, к чему клонила мать. Нет, конечно, Миса глубоко в глубине души подозревала, что по крайней мере мама давно догадалась об уровне отношений ее старшей дочери и парня, но сейчас же действительно не тот случай. - Температура, ломка в теле, о чем ты думаешь? - Да-да, конечно, всем мужикам без этого плохо, а как ломит-то их, ух, по личному опыту знаю, - Аюдзава-старшая теперь не скрывая конкретно стебалась над старшей дочерью, все больше вгоняя Мисаки в краску. Всё как в типичных подростковых комедиях. - Мама!!! - только и смогла выпалить возмущенная девушка, не замечая, что уже давно перешла почти на крик. Прикусив губу, Миса не нашлась что ответить. Она понимала, что любимые аргументы будут направлены против нее. Да и смысл спорить. Она остаётся у Такуми на ночь, а что будет проходить в темноте, это уже их ума дела, а не родителей. - Хорошо, доча, я поняла, завтра утром тебя тоже не ждать, - выпалила женщина и сбросила звонок, не дав старшей дочери и слова вставить. Так и осталась Миса стоять посреди гостиной в телефоном в руках, медленно сгорая от стыда. Вернулась брюнетка обратно в спальню всё в тех же чувствах, краснея, как вареный рак, что не могло укрыться от внимательного взора Усуи. Парень усмехнулся, на что Аюдзава подозрительно покосилась. Что опять на уме у этого пришельца? - Что, опять мама шутит про то, какой я бог в постели? - почти в открытую смеялся Такуми. Ему действительно было забавно наблюдать за смущающейся девушкой, над которой любила подтрунить Минако-сан. Мисаки только сильнее покраснела, не в силах придумать остроумный ответ. Он что, читал ее мысли или обладал феноменальным слухом и все слышал? Или они с мамой сговорились за ее спиной? Как подло с их стороны. - Я не огорчу твою маму. Можешь передать, что ее дочь будет удовлетворена. Ну вот, снова он лишал ее дара речи. Этот человек, кажется, никогда не мог быть хоть немного серьезным. Аюдзава предпочла глубокомысленно промолчать, дабы не давать еще больше поводов для подколов. Взгляд девушки упал на циферблат настольных часов. - Думаю, пора ложиться спать, - заметила Аюдзава и, хитро улыбнувшись, подошла к шкафу, где ранее доставала Такуми сменную одежду. - Какую бы футболку забрать у тебя на этот раз? Обстоятельства и зашкаливающая пошлость парня намекали на то, что переодеваться лучше бы в ванной подальше от прищура изумрудных глаз; но Мисаки была той еще садисткой в области мести. А что может быть ужасней для Усуи, чем "возбудим и не дадим"? Такуми внимательно следил за каждым движением брюнетки. Вот она тянется к полке, чтобы достать футболку - джинсы слишком соблазнительно обтягивают ягодицы; вот копошится, вероятно, расстегивая блузку. Вешает на крючок, позволяя посмотреть на ее оголенную спину и тонкую полосу бюстгальтера. Он даже не задумывался о том, что Аюдзава могла тоже его видеть, благо на дверцах шкафа были зеркала. Как он нервно сглатывает, очевидно пялясь на ее зад, как задерживает взгляд на лопатках. Обводит каждый изгиб, каждую линию - Миса словно ощущала прикосновения к своему телу. Тихонько усмехнувшись, брюнетка медленно спустила джинсы и аккуратно перешагивая, чтобы освободиться от жесткой темно-синей ткани. Ей было забавно наблюдать реакцию Усуи. Как напрягаются мускулы на его руках, как дыхание сбивается при виде невинно-белоснежных кружев. Как он не в силах сдерживаться и отчаянно давит в себе огонь желания, разгорающийся в его глазах. Как ни в чем не бывало Аюдзава надела футболку - это должно было немного успокоить буйную фантазию блондина. Девушка все еще стояла спиной, и поэтому надпись "Усуи" с именной выпускной школьной футболки предстала перед ее законным обладателем. Наивно было полагать, что это остудит жар парня. По лицу это сложно было бы понять, но для Такуми эта футболка на Мисаки смотрелась более сексуально даже чем черное кружевное белье. Она была его женщиной, он обладал ею от макушки до кончиков мизинцев, и его имя на спине только сильнее подчеркивало ее принадлежность Усуи. Собственнические чувства радостно подбрасывали дров в костер страсти. Руки непроизвольно сжались в кулаки, лоб покрыла испарина. Блондин почти заскрежетал зубами; Аюдзава точно сведет его с ума. Он надеялся, что на этом его экзекуция будет окончена, а зря. Ловкими движениями руки - фокус, неподдававшийся мужской логике, но так легко проделываемый всеми женщинами на планете, - Мисаки расстегнула лиф и даже сняла его, при этом уже будучи одетой в футболку. Такуми наконец бросил взгляд в зеркало, перед которым стояла девушка. Прошелся по стройным длинным ногам, зацепился за край футболки, доходившей до середины бедра, очертил талию и замер на середине. Вишенкой на торте мужских мучений были просвечивающие сквозь ткань контуры сосков. Их взгляды пересеклись. Весь мир замер вместе с парой, что была не в силах отвести глаз друг от друга. Непонятно, как Вселенная не взорвалась от такого накала чувств и эмоций. Но вот уже момент был испорчен. Аккуратно положив свои вещи на стул (хотя обычно в этой комнате ее одежда валяется по разным углам благодаря Усуи), брюнетка залезла на кровать, начиная перелазить через парня на другую половину кровати. Стоило Аюдзаве перекинуть через блондина одну ногу, как теплая рука парня коснулась бедра Мисаки, и девушка, улыбнувшись, накрыла его ладонь своей. - Сомневаюсь, что у тебя есть силы, - брюнетка, поцеловав блондина в лоб, убрала его руку со своего бедра и быстро перекинула вторую ногу через парня, тем самым оказываясь справа от него. В ответ Такуми усмехнулся - она еще не знает, что сил у него на многое хватит. Но не сейчас... Накрывшись одеялом, тем самым скрыв от глаз Усуи свои ноги, брюнетка усмехнулась - вот ведь пришелец-извращенец, думает об одном не только в здравии, но и в болезни. Конечно, она слышала о таком интересном методе лечения, который больше относился к народной медицине, и, судя по слухам, давал положительный результат, но она, не имея медицинского образования, не могла судить о рациональности данного способа. В приглушенном свете торшера Такуми выглядел еще более загадочно, чем обычно. Тень от челки закрывала часть лица, на котором ярко выделялись по-кошачьи зеленые глаза. Тонкие темные линии подчеркивали отдельные изгибы мужского тела: ключицы, кадык, мускулы на неприкрытых одеялом руках. Полуобнаженный торс, освещенный лишь частично, давал простор для фантазии. Интимность атмосферы была максимально подчеркнута. - Думаешь о том, что даже в болезненном состоянии я самый красивый и самый любимый? - заметил блондин, пристально рассматривая изменение эмоций на лице Мисаки. Вот ее полная сосредоточенность сменилась некой растерянностью, а факт того, что ее застукали за рассматриванием, заставил ее щеки покраснеть, и брюнетка отвернулась, скрыв лицо волосами. - Я тоже тебя люблю. Однако ожидаемого эффекта не последовало - Аюдзава в ответ лишь хмыкнула. Тогда Усуи решил действовать иначе. Высунув руку из-под одеяла, парень прошелся пальцами по руке Мисаки - от запястья до плеча - тем самым вызвав табун мурашек по телу девушки. - Иди сюда, - Такуми нежно обхватил руку девушки и слегка потянул на себя. Реакция не заставила себя ждать, и Мисаки, развернувшись, засмеялась и подалась вперед, падая на парня. Блондин моментально заключил Аюдзаву в свои объятия, показывая, что не намерен ее отпускать минимум до утра. Он ей несколько раз за вечер предлагал уйти, но она не сделала этого. Усуи ослабил хватку лишь на мгновение, чтобы выключить торшер и погрузить комнату в абсолютную темноту. - Спокойной ночи, - прошептала Миса, удобнее устраиваясь возле парня. Такуми ничего не ответил, молча поцеловав свою любимую горничную в макушку. Это было нежнее и роднее любых слов. Все действия со стороны Усуи дарили чувства защищенности, даже если ее защитник и приболел немного. Из-за волнений и беспокойства сон долго не шел к Мисаки. Она терпеливо лежала с закрытыми глазами, одновременно надеясь, что провалится в сон и что не смутит пристальным взглядом Усуи. Хотя, блондин был так вымотан и подавлен, что ему было бы все равно, смотрит ли брюнетка на то, как он спит, или нет. Прислушавшись к ровному дыханию парня, Аюдзава открыла глаза. Такуми, уткнувшись носом ей в шею, безмятежно спал. Осторожно пошевелившись и коснувшись его виска губами, девушка пришла к выводу, что температура на ночь точно спала. Что ж, определенный прогресс был достигнут, и она была рада, что блондину стало лучше. В этот момент он напоминал ей беспомощного ребенка, неспособного позаботиться о себе и нуждающегося в ласке и любви. Миса вдруг вспомнила рассказы Усуи о детстве: бастард, оставшийся без родителей и не представлявший интереса для своих родственников. Брошенный на произвол судьбы, на попечение нянь и гувернанток. С таким-то обращением он привык обходиться малым и заботиться о себе самостоятельно, ведь от других ожидать хоть капли милосердия или сострадания было бессмысленно. Беззащитный, никому не нужный маленький мальчик – этот образ растрогал брюнетку почти до слез. Аюдзава теснее прижалась к Такуми, обнимая его за спину, словно пытаясь отгородить от всех тех злых людей, что когда-либо обидели его: действием, словом или же молчанием. Он всегда был сильнее, а потому был ее вечным защитником. Но иногда сам нуждался в защите, и Мисаки была единственной способной на это. Девушка знала, что не может вернуть прошлого. Но Миса могла повлиять на настоящее. Она могла научить Усуи мысли о том, что он больше не один. Что он больше никогда не будет одинок. Неожиданно парень беспокойно заворочался во сне, что-то бубня себе под нос. Спустя несколько мгновений девушка смогла разобрать свое имя. Он звал ее во сне, она нужна ему. - Всё хорошо, - успокаивающим шепотом убаюкивала Мисаки, медленно водя ладонью по спине блондина, и Усуи успокоился, уткнувшись носом в грудь брюнетки. - Я здесь, я рядом. Я всегда буду рядом, чтобы позаботиться о тебе.

***

Мягкое утреннее солнышко медленно кралось из-за облаков. Словно нежной рукой по коже, солнечный свет скользил по земле. Город просыпался, вспыхивая яркими бликами на окнах. Рассвет был прекрасен; ласково грея всех живых существ, но ничуть не обжигая. Сквозь дремоту Мисаки почувствовала, как солнечные лучики замерли на оголенной коже плеча. Они так приятно грели ее, и никуда не надо было торопиться. Можно было бы наслаждаться этим теплом, мягкостью одеяла и близостью с самым любимым человеком... Где-то под ней заворочался Такуми, и брюнетка нехотя раскрыла глаза. Оказалось, всю ночь она проспала у блондина на груди. И пусть девушке стало даже немного совестливо, что этим она вряд ли облегчила плохое самочувствие Усуи, это было так гармонично и идеально; не хотелось нарушать эту идиллию. - Извини, кажется, я разбудил тебя, - виновато прозвучало у нее над самым ухом. - Ничего страшного, - Миса с удовлетворением отметила, что тело парня уже не такое горячее, каким было вчера, когда она только пришла к нему. Приподнявшись на локте, она озабоченно оглядела Такуми. - Как ты себя чувствуешь? - Такой уход и мертвого из могилы поднимет, - улыбнулся блондин, сладко зевая. В организме ощущался прилив энергии и сил, от прежней вялости не осталось и следа. Как будто Мисаки действительно, словно фея-крестная из сказки, по мановению волшебной палочки вылечила его. - Чувствую себя лучше всех. - Тогда я спокойна, - мягко улыбнувшись, Аюдзава поцеловала парня в лоб. Температура действительно казалась ниже; для перепроверки, конечно, надо будет измерить градусником, да и вообще лекарства надо принимать согласно курсу. Но это чуть позже, потом; ничего же не случится, если они полежат в постели еще немного? Развернувшись к блондину спиной, Миса поудобнее устроилась под его теплым боком. Голова коснулась мягкой подушки - должен же Такуми хоть немного отдохнуть после ночи, на время которой брюнетка оккупировала его. Однако Усуи не собирался просто так валяться дальше в постели; не прошло и мгновения, как девушка почувствовала, как ее сжимают в объятиях. Ками, в заключении этих крепких рук Мисаки была готова провести вечность. Они были идеальными; словно специально созданные под ее тело. Мужские ладони знали каждый ее изгиб, вписывались в каждую ложбинку - как будто они всегда были частью одного целого. - Тебе надо же в вуз, - пробормотал Усуи, сильнее сжимая Аюдзаву в своих объятиях. Уткнувшись Мисе в шею, парень выдохнул. - Но я не хочу тебя отпускать. Совсем не хочу. Но я знаю, что ты предпримешь все попытки, чтобы выбраться на лекции. - У нас каникулы, дурачок, - смеясь заявила девушка, через плечо щелкая парня по носу. Видимо, учеба и болезнь совсем его сбили с толку, и Усуи потерял счет времени. Взгляд Аюздавы упал на мандарины, которые она с вечера оставила на прикроватной тумбочке. Вчера руки до них не дошли, видимо, теперь было самое время подбодрить восстановившийся организм зарядом витаминов. Потянувшись и взяв для начала одну мандаринку, брюнетка стала старательно очищать фрукт от твердой плотной кожуры. - Вообще, цитрусовые с утра вредно, - назидательно-поучающим тоном заметил блондин. Своеобразный плюс медицинского образования - сразу корректируешь свой образ питания после прочтения, как тот или иной продукт повлияет на тебя в разных ситуациях. Мисаки лишь закатила глаза - вечно он со своими нравоучениями. Она же хочет как лучше, нет бы оценить ее старания. - От одной ничего не будет, зануда. Брюнетка вывернулась в его руках, победно отрывая кожуру от дольки, и уже собиралась отделить ее от мандарина и насильно запихнуть в рот недовольного пока еще недипломированного специалиста. Но у судьбы были свои планы: неожиданно брызнул сок, попав прямо Такуми в глаза. - Ага, только вот кто-нибудь из нас точно ослепнет, - наигранно проворчал блондин, перехватывая мандаринку у Мисы, виновато потупившей глаза. Ни слова больше не говоря, Усуи мастерски продолжил очищать мандарин. Не успела Аюдзава и моргнуть, как парень уже сложил горку мандариновой корки на свою тумбочку и протянул дольки брюнетке. - Вообще-то я их тебе принесла, - заупрямилась было Мисаки, но запах любимых цитрусовых уже будоражил рецепторы обоняния, и устоять было очень тяжело. Такуми улыбнулся и притянул Мису к себе для поцелуя, но она первой ткнулась в его губы, влажные от мандаринового сока. Она целовала его нежно, почти невинно, пока блондин не перехватил инициативу, углубляя поцелуй. Ему нужно было так много передать девушке в этих поцелуях: благодарность за то, что она сделала за вчерашний день, признательность, накопившуюся за долгое время страсть. Он умело балансировал между напористыми прикосновениями, легкими покусываниями нижней губы и долгим, упоительным исследованием ее своим языком. Наслаждаясь тем, как она млела и поддавалась вперед, прижимаясь к его обнаженному торсу. Казалось, нельзя было любить крепче, но с каждым поцелуем он влюблялся в Аюдзаву все большее. Все сильнее закрепляя в своем сердце те чувства, что родились в старшей школе. Инстинктивно женские ладони скользнули вдоль спины Такуми. Тот вздрогнул, на мгновение разрывая поцелуй - руки Аюдзавы всегда были холодными, - а затем с большим пылом припал к губам. Словно пытался этим согреть все ее существо. Перерывы между поцелуями становились все короче, руки наконец почувствовали волю и зарылись в темные волосы. Он все еще был нездоров, и с утра голова раскалывалась, тело ломило и не было никаких сил. Но Усуи был просто не в состоянии прервать это, оторваться от любимой девушки. - А у нас с тобой все на двоих. Против такого аргумента у Мисаки не было возражений. Любовь - когда есть тот, кто будет чистить для тебя мандарины.