Герой и демон

В ворота города вошла каджит. Взглянув в лицо прибывшей, один из стражников прошипел: - Только попробуй, каджит, что-нибудь украсть. Второй же стражник, не услышав слова товарища, но узнав в путнике их тана, улыбнулся: - Поглядывай по сторонам, Довакин. И кошка, торопясь к месту своего назначения, лишь печально вздохнет. Не от того, что один из стражников возможно подслеповат, а от того, что оба они были правы. Вся ее жизнь не имела какого-то смысла. Все ее жизнь – сплошное выживание ради жалкого существования. У нее никогда не было желания становиться героем, это было что-то недостижимым, из разряда сказок. Было лишь желание жить. У нее никогда не было высоких дум о чем-то прекрасном или божественном, лишь мысли о том, как пережить завтрашний день. Что съесть? Где спать? Что украсть? Как украсть? Придется ли ради этого убить кого-то? Как убить? И эта вереница коротких звериных мыслей, бесконечно повторяющихся изо дня в день, ради своего воплощения в жизнь, завела полузверя от знойных пустынь до ледяных гор. От крайности до крайности. Там, где родилась, и там, где должна была отдать жизнь. Отдать жизнь, не успев переступить белый порог. Отдать жизнь рядом с теми, кого она после погубит. Отдать жизнь тем, кому она верно будет служить. И жизнь спасет тот, кто желает лишь смерть и разрушение всему сущему. И спустя тысячи закатов, взглянув на названного заклятого врага, она узнает в нем «спасителя» своего. Какая ирония. Как же этот мир двуличен. Безумен. Или лишь одна душа? Ее знают как Довакина. Знают как тана Девяти владений. Как ту, кто остановил гражданскую войну. Того, кто никогда не откажет в помощи. Того, кто никогда не бросит в беде… Каджит выдернула стрелу из хладеющего тела. Присев на корточки, взглянула в лицо убитого ею. Совсем еще мальчишка. Юный охотник, пытающийся прокормиться за счет диких зверей, сам стал добычей «дикого зверя». Она не хотела этого. Среди черных ветвей промелькнул чей-то вооруженный силуэт – и все инстинкты в хоре с болезненными воспоминаниями взовопили. Натянулась тетева и жалобно запела… Прислушиваясь к перезвону сотен стрел, все еще пронзающих ее же сердце, зверь потянулась к пожитках паренька. Они были ему уже не нужны. Ее знают как губителя. Знают как мерзкую воровку, не побоявшуюся обокрасть многих ярлов. Подлого убийцу, не щадящего никого. Только попроси, только обмолвись – и каджит тут же бросится на помощь. Очистить разбойничий лагерь? Изничтожить мерзких чудищ? Спасти чьего-то дорогого человека? Раз плюнуть. Будучи раньше не важней муравья, теперь ей нравится чувствовать себя Драконорожденной. Героем. Избранной для великой цели. Чуть ли не сродни самим богам. И это чувство величия ослепляет, заглушает, опьяняет, меняет до неузнаваемости. И боясь раньше высунуть нос лишний раз из-за угла, теперь залезть в самые глубины земли или ринуться с обрыва на могучего дракона – что глоток скумы. Довакину нравится помогать всем. Каджиту нравится мучить всех. Для неподготовленного разума такая резкая перемена сводит с ума. Мысли и желания, такие разные, разрывают на части. Она безумна. Они безумны. Мир безумен. Крайность переходит в другую крайность и то, что раз на раз не приходится, объединяются в одно целое. И как бы небо не отличалось от земли, там, на Севере, белоснежные холмы сливаются со светло-серым небесным куполом, рассыпающим по свету ледяные частички себя, а Глотка Мира кажется выше звезд. Что жара, что мороз – кошка уже не видит разницы: и то, и другое невыносимо до смерти. Сначала губит разум, залепляя белыми крупицами снежинок или песчинок веки, мысли и воспоминания перемешиваются в яд. Столь внезапно свалившееся бремя сдавливает плечи и под натиском усталости эта бренная оболочка падает в белый ковер. Девушке и тепло, и холодно, и… никак. И хватая руками снег, пытаясь встать, чудиться песок – словно вновь в Элисвейре. Вновь выживание. Только на этот раз выжить хочет не тело, а обезумевшая душа. В ворота города входят герой и демон. И один из стражников нахмурится при виде демона, а второй стражник ласково усмехнется герою. Вот только у героя и демона на двоих одно тело, одна внешность, одна душа.