Близнецы

32

Марк Львович принимал только по записи, но мне посчастливилось пройти вместо человека, который не пришёл. — Добрый день, — поздоровалась я, скромно зайдя в кабинет выдержанный в бежевых и коричневых тонах. Марку Львовичу было не меньше тридцати пяти. На волосах уже появились седые волосинки, но это даже придавало ему какого-то шарма. И вообще, он казался весьма привлекательным мужчиной, чем-то похожий на Дермота Малруни* снявшийся в фильме «Крутая Джорджия» в роли доктора. — Здравствуйте, вы Ева Борисова? — спросил врач, сверяясь со списком на своём компьютере. — Нет. Я… Секретарь пустила меня вместо, видимо этой Евы Борисовой. Я, понимаете, без записи. — Промямлила я, как студент, прогулявший очень важный экзамен. — А. Ну хорошо. Присаживайтесь. — Он добродушно улыбнулся, указывая на кресло возле его рабочего стола. — Да, спасибо. — я устроилась в кресле, крепко прижав к себе сумку. — Я хотела поговорить с вами о… — Так. Погодите. — Он полез в ящик стола и выудил оттуда новенькую тетрадь. — Как вас зовут? — Диана, — я увидела, как он выписывает моё имя на обложке и поспешила сказать, — Нет-нет, подождите. Он прекратил писать и взглянул на меня. — Что-то не так? — Не… не надо заводить на меня карточку. Я пришла поговорить о своём муже. Он когда-то был вашим пациентом. — А, понятно. — Марк отложил тетрадь в сторону и принялся вертеть ручку пальцами то в одной руке, то в другой. — Дело в том, что у моего мужа.… Ну, по крайней мере, так мне сказали его родители, раздвоение личности.… И я не знаю, что мне делать. — Так, секунду. — Доктор поднялся с места и подошёл к шкафу набитому такими же тетрадями, как и та, которую он собирался завести для меня. — Как говорите фамилия вашего мужа? — Горбунов Александр. Какое-то время он перебирал карточки, одни совсем новенькие, другие уже старые и потрёпанные. — Ага, нашёл. — Он достал тетрадь, на которой и впрямь были имя и фамилия моего мужа. Несколько минут он читал записи, сделанные им же много лет назад, и каждый раз повторял «так-так». А я покорно ждала, когда он вновь заговорит. — Припоминаю его, да. На лицо ярко-выраженное диссоциативное расстройство идентичности, другими словами, раздвоение личности. Всё верно. — Он посмотрел на меня. — Но.… Это как-то можно вылечить? — с надеждой спросила я. Марк Львович вздохнул и улыбнулся уголками рта. — Нет, к сожалению, вылечить это нельзя. Это не болезнь, а психологическое расстройство, скорее всего, вызванное вследствие психологической травмы, полученной в раннем детстве. Я кивнула. — Да, его брат погиб, когда им было по пятнадцать. Но на моё удивление врач покачал головой. — Он винил себя в его смерти и родители говорят, что именно после этого всё и произошло. — Добавила я, но врач снова покачал головой. — Нет. Видите ли, для того, чтобы у человека случилось раздвоение личности, нужен сильный пережитый стресс, из-за которого будет вызван защитный рефлекс. — Я не совсем понимаю… — Проще говоря, скорее всего, с Александром случилось нечто, ещё до смерти брата, что повлекло расстройство личности. Чаще всего причиной бывает физическое, эмоциональное либо сексуальное насилие. И что самое печальное, может ничего этого даже не помнить. В любом случае, родители отказались проводить сеанс гипноза. Возможно, тогда бы я обладал большей информацией. — Но хоть какой-то способ есть связаться с Сашей, пока он находится в другой личности? Не знаю, может вызвать его именем, как в том фильме про зверя? Марк снова печально покачал головой. — Увы, такого способа нет. Но вы можете попытаться воссоздать атмосферу, в которой ему было хорошо. — А как долго это может продолжаться? — Состояние может меняться по несколько раз за день, но может длиться и месяц и два. Всё зависит от случая. Мой совет; просто подождать. И всё вернётся на круги своя. Теперь, по крайней мере, вы осведомлены об этом.… И в следующий раз для вас это уже не будет сюрпризом. Кстати, вы не знаете, у какого врача он сейчас наблюдается? Я покачала головой. — Я не знаю. — Не переживайте. В Америке был случай: у одного мужчины жило в голове шестьдесят две личности. И некоторые были больны разными заболеваниями; гонорея, сифилис и так далее. — Боже. — Я тут же вспомнила о Марине, которую приводил Вова, и вздрогнула от отвращения. — Но сам хозяин был здоров. Это подтвердили и анализы. Лимит вопросов иссяк, и я уже собралась уходить, как вспомнила про ещё одно. — А раздвоение личности может передаться по наследству? — уже стоя в дверях, спросила я. — В истории был всего один случай, когда и у отца и у сына проявилось расстройство идентичности, но нет прямых доказательств генетической предрасположенности. Ещё несколько мгновений я постояла, переваривая услышанное, а потом откланялась.

33

Весь вечер я провела в попытках дозвониться до Вовы по тому номеру который он мне оставил. Я отправила несколько эсэмэс с просьбами перезвонить. Как только я узнала о беременности, самочувствие немного улучшилось. К гинекологу я попала лишь через два дня. Там-то мне и сказали что срок у меня небольшой, около месяца. Прошла ещё одна бесконечная неделя, а всё никак не могу привыкнуть к мысли, что Вова и Саша это один и тот же человек. Моё сознание никак не желает это воспринимать. Я так и продолжаю думать о них, как о двух разных людях, о двух близнецах. Несколько дней я провела в гостинице, никак не могла решиться и вернуться домой. За четыре дня потратила семь тысяч рублей. Если так пойдёт и дальше, то уже через месяц у меня не останется ни копейки. Сегодня уже первое июля. День рождения Юлиной мамы. И это у меня совершенно вылетело из головы. Но, славу Богу, Юля позвонила мне сама. Мне было так стыдно, что я несколько раз за весь диалог извинялась. — Да не переживай, всё нормально. — В который раз спокойно ответила Юля. — Ты лучше расскажи, как у тебя дела? Саша приехал? И вот тут меня понесло. Я выплеснула всю информацию на одном дыхании. Всё это время Юля молчала, и в какой-то момент мне показалось, что я вообще разговариваю сама с собой. — Юль? Ты ещё там? — Да… — немного погодя ответила она. По голосу слышалось, как она удивлена. — Теперь понятно, почему ты забыла о дне рождении моей мамы. Это точная информация о раздвоение личности? Я имею в виду, родители не могли пошутить над тобой? — Нет, это вряд ли, ты бы видела их лица. Я никогда не видела их такими несчастными. — Слушай, а насчёт беременности? Ты уже ходила к врачу? — Юлин голос слегка повеселел и приободрился. — Да. — Ну, это же замечательно! — Я даже не знаю… — А чего ты не знаешь? Ты же так хотела ребёнка. — Да, хотела, но… — Никаких но. Тебе нужно рожать и точка. — Уверенно вымолвила подруга и её слова подействовали на меня, как эликсир спокойствия и облегчения. — И с Сашей, я уверенна, тоже всё наладится. — Надеюсь. Мы разговаривали ещё несколько минут. После того, как я отключила сотовый, на меня напала сонливость и я не сопротивляясь этому порыву, улеглась на гостиничную койку. Вообще, в последнее время я всё время хочу спать. По-видимому, так на меня действует беременность. Когда я уснула, за окном было ещё светло, а когда проснулась от звука телефонного звонка, начало смеркаться. Я не сразу узнала голос Никиты, который сообщил, что завтра вновь собирается поисковый отряд. На этот раз будут искать Катю и Свету Беляевых дочерей Марии. Я пообещала, что постараюсь приехать. После разговора, я снова закрыла глаза, надеясь, что сон не улетучился насовсем. В гостиничном коридоре какая-то женщина громко разговаривала по телефону. Меня это слегка начало раздражать. И почему это женщина не может поговорить в своём номере? Хотя, наверное, это меня не должно касаться. Наверняка, есть очень уважительная причина, по которой она вышла в коридор и теперь через каждые две-три секунды громко ржала. Я села, раздражение сменилось чувством одиночества и покинутости. В придачу ко всему, я, похоже, ещё и простудилась. В носу свербело, а в горле начинало першить. Я дотронулась до нижней части живота ладонью… и начала плакать. Как же так произошло? Почему не заметила? почему?.. «А вот так, дорогуша» — подсознание ответило ледяным голосом — «Жизнь что-то даёт, но что-то обязательно забирает взамен. Власть в обмен на здоровье, большие деньги в обмен на верных друзей. И этот список можно перечислять бесконечно». — Ребёнок в обмен на Сашу? — не своим голосом спросила я пустую комнату. Ледяной голос молчал. Так вот оно что. Одно счастье в обмен на другое. Как же это жестоко. «Не жестоко, а справедливо» — ответило подсознание — «Порой мы и сами не знаем, чего хотим, но многое от нас не зависит. Ты и сама это прекрасно понимаешь. Ты можешь родить, а можешь не рожать. Можешь бегать по врачам, чтобы излечить мужа, но…». Я отыскала в сумке наушники и подключила их к сотовому телефону, заткнув уши музыкой, чтобы не слышать этот страшный ледяной голос, вещающий на волне правды. И снова заснула.

34

У меня не получилось помогать в поисках. И я чуть не проворонила приезд мастера из фирмы пластиковых окон. Хорошо, что он позвонил утром, чтобы уточнить время. Впопыхах я вернулась домой. Буквально за несколько минут до приезда мастера. Большая грузовая машина доставила новое окно, на установку которого ушло больше четырёх часов. Я заплатила обещанные пятнадцать тысяч рублей и с горечью пересчитала оставшиеся деньги. После полудня волонтёры поискового отряда начали возвращаться обратно. Среди них был и Никита и Глеб. И по уставшим изнурённым лицам было понятно, что поиски потерпели фиаско. Одному молодому парню потребовалась медицинская помощь. Одна штанина на левой ноге окрасилась в красный цвет на уровне голени. Другой парень помогал ему идти. Я уж подумала, что несчастный угодил в капкан, но позже Никита пояснил, что парень всего на всего поранился об острый торчащий сук. Глеб сам подошёл ко мне, пока я разговаривала со следователем. Я пригласила их в дом. Но Никита отказался. Глеб выпил три стакана воды подряд, но пояснил, что не может остаться. Мол, дела в городе. К четырём часам приехала некая дама, представившаяся моей новой гувернанткой. Она была миниатюрной хорошо одетой женщиной лет сорока. Её звали Лариса. Для меня это было совершенно неожиданно и странно, что без моего ведома агентство прислали новую гувернантку. Лариса тут же принялась хозяйничать. Первым делом достала из почтового ящика все письма. Мне пришлось буквально вырвать у неё из рук все конверты. И проявить всё своё великодушие, чтобы спокойно ей пояснить, что пока я в её услугах не нуждаюсь. Она с какой-то обиженный холодностью бросила, чтобы я позвонила в агентство и отказалась от услуг. Что я собственно и сделала, сразу после её ухода. Настроение добила квитанция за оплату жилья. Нужно заплатить тридцать восемь тысяч четыреста сорок три рубля. Уже ближе к вечеру позвонил Сергей, что совсем не предвещало ничего хорошего. Он словно забыл, что собирался передать колонку на время какому-то Антону. Ещё он сказал, что если я не хочу быть уволенной, то должна прямо сейчас ехать и брать интервью у престарелой актрисы театра. Я пообещала, что всё сделаю. Но не была удосужена даже сухого «спасибо».

***

В городе я была в восемнадцать тридцать. Встреча в кафе должна состояться в девятнадцать ноль-ноль. За оставшиеся тридцать минут я набросала типичные вопросы, понятия не имея у кого, придётся брать интервью. Время пролетело с бешеной скоростью. Я успела перекусить одним пончиком и чашкой чая, но в животе всё равно неприятно урчало. Престарелую актрису театра звали Ивановой Раисой Николаевной. В этом году ей должно было исполниться девяносто лет. На встречу её привела внучка, которая особого внимания не проявляла к разговору, всё время, играясь в своём новомодном телефоне. За полтора часа общения я была названа раз десять «миленькой», «внученькой», «моей хорошей». И, по сути, мне не нужно было ничего спрашивать. Раиса Николаевна поведала о своей долгой и интересной жизни сама. Кстати, для своих лет она выглядела максимум на шестьдесят пять. Слушая её рассказ, я то удивлённо вскидывала брови, то ошарашенно качала головой. Но при этом ни разу не поймала себя на мысли, что мне не интересно. Когда Раисе было четырнадцать, её родителей расстреляли фашисты. Она и трое её младших братьев выжили, спрятавшись в погребе. Каким-то чудом их не нашли. Им повезло, потому что одна добрая женщина, она с любовью называла ей тётей Ниной отвезла Раю и её младших братьев в Сталинск* где они и пережили всю Вторую Мировую. Жизнь после войны была голодной и трудной. Она рассказывала о том, как с шестнадцати лет уже умела доить коров, а по ночам ночевала прямо в тракторе, потому что работала в поле до самого заката. С темнотой приходили и волки, которые караулили, заработавшись допоздна колхозников. Так вышло, что её братьев отвезли на Урал, и на очень долгое время она потеряла с ними связь, пока в тридцать шесть лет не стала актрисой театра, руководитель которого позже стал её мужем. Я слушала и поражалась, через какие трудности ей пришлось пройти, и она не сломалась, не сдалась. Родила троих детей, одного самого маленького потеряла, когда ему ещё не исполнился и года. Малыш подхватил полиомиелит. И мне стало стыдно, я ною из-за того, что больше не смогу жить, как королева, когда передо мной сидит женщина, которая во время войны питалась картофельными очистками и спала на подстилке из сена. — Я всегда разговаривала с мёртвыми, — произнесла Раиса, её худые и вытянутые кисти твёрдо держали чашку. — С мёртвыми? — удивлённо переспросила я. — Да, они всегда наставляли меня на истинный путь. С родителями в основном. — Спокойно ответила актриса, не на секунду не замешкавшись. Внучка на мгновение оторвалась от телефона, хмыкнула и вновь опустила взгляд на светящийся дисплей. Наверняка она-то слышала эти истории миллион раз, и они ей порядком надоели, — Иногда сядешь поутру за стол, возьмёшь фотографию мамы или папы, у меня их после войны совсем немного осталось и те практически стёрлись. И всё что лежит на душе, о том и спросишь. Неожиданно я ощутила холод, идущий со всех сторон, заставивший меня поежиться. Только сейчас я заметила, что в кафе стало как-то слишком темно, особенно по углам. Несколько дешевых потолочных люстр не справлялись со своей работой, для довольно большого помещения, заставленного кожаными угловыми диванами и столиками. — И что же? Они давали вам советы? — высохшими губами спросила я. — Конечно же, они не отвечали мне напрямую, но всегда, каждый раз я получала ответ разными способами. — Продолжала Раиса спокойным усыпляющим тоном. Моё внимание привлекло что-то, что находилось в дальнем покрытым мраком углу, где никого не было. — Например, я хотела замуж. И спросила где мне найти своего суженного. А на следующий день одна из моих напарниц по работе, а я тогда работала на фабрике по катанию валенок, сказала мне: «Райка, ну ты и актриса! Такое удумаешь, хоть стой хоть падай!». И я поняла вот он знак, так и вышло. Меня приняли в актёрскую труппу. И уже через месяц гуляла под ручку со своим будущим мужем. — Это очень интересно. — Потерянно вымолвила я, не в силах оторвать взгляд от тёмного угла. Сердце гулко застучало. Я что-то увидела. Там как будто кто-то стоял. Высокий и скрюченный, словно мёртвое дерево. Я чуть не закричала, когда что-то горячее дотронулось до меня. Оторвавшись от угла, я посмотрела на Раису Николаевну, она держала меня за руку своими худыми, но живыми руками. — Поэтому, если что-то тебя гложет, спроси у мёртвых. Они всегда помогут. — Поучительно закончила она. Я кивнула, не в силах произнести что-либо, и вновь перевела взор в сторону угла, и теперь это был самый обычный угол, куда просто не очень хорошо проникал свет электрических ламп. Никаких силуэтов скрюченных существ из потустороннего мира.

***

После интервью, я отправилась в офис, где пробыла до самой ночи. Кроме меня и сонного охранника в здании никого не было. Я прослушивала запись и печатала на компьютере, пытаясь, управиться с работой как можно скорее, сетуя на то, почему в двадцать первом веке ещё не изобрели такую программу, когда можно вставить диск с записью или флешку и она всё за тебя сама напечатает. Но, похоже, до этого миру ещё далеко. Когда я закончила, глаза уже устали. Пройдясь по тексту ещё раз, я поняла что это и не интервью вовсе, а целый рассказ. Я не знала, понравится ли такая работа Сергею, и мне, если честно уже было всё равно. Всё что мне хотелось это поесть и лечь спать. Хотя, наверное, поесть я уже просто не смогу. Понимая, что денег осталось немного, я решила ехать домой. Гостиницы это конечно хорошо, но они мне не по карману.

***

На часах уже было половина первого ночи, когда я вернулась домой. Закрывшись на все замки, я поплелась к дивану. Сил подняться на второй этаж совсем не осталось. Я села, положив, практически разряженный, сотовый на столик. Стянула с волос резинку и начала массировать голову, при этом сладко прикрыв глаза. Незаметно для себя самой я легла на бок. Сон уже начал уволакивать меня в свои покои. Последние мысли крутились в голове несвязными обрывками. Нужно на всякий случай положить возле дивана нож.… Какого цвета будут глаза у моего малыша?.. Нет, Сергей точно заставит меня переделать всю работу… Я резко распахнула глаза. Какой-то ужасный звук выдернул меня обратно. Я непонимающе поднялась, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить, что издало такой громкий и пугающий звук, который повторился практически мгновенно. Стучали в дверь. Только этого не хватало. Я встала с дивана, не решаясь подойти к двери и узнать, кто же пришёл в столь поздний час. И я могла бы притвориться, что меня нет дома, но зажжённый свет в гостиной, который я забыла выключить, меня выдавал. Я попыталась успокоить гулко бьющееся сердце и подошла к двери. Не надо! Не открывай! Там не человек, а та тварь из кафе! Она выследила тебя, выследила, где ты живёшь! Не открывай! Это может быть кто угодно. И я сомневаюсь, что какое-то мифическое существо, которое наверняка создано моим переутомлённым и перепуганным разумом, стало бы стучаться в дверь. Нет, оно наверняка бы проникло внутрь иным образом и без приглашения. Может быть это и не существо из твоего ужасного кошмара, но это может быть кто-то нехороший. Ладно, я просто гляну в глазок, а потом пойду на кухню и возьму тесак, если незваный гость меня насторожит. Я подошла к двери максимально тихо, как смогла, но кажется, удары моего сердца были настолько громкими, что их можно было услышать и с улицы. Я приподнялась на цыпочках и глянула в глазок. По телу разом прошёлся разряд электрического тока. Меня бросило в пот. За дверью стоял Вова. — Диана, — пропел он, каким-то не терпящим сладостным голосом, — Открывай, я знаю, ты стоишь за дверью. Я отошла от двери на шаг, бросив взгляд на безнадёжно разрядившийся телефон. — Ты же не хочешь, чтобы я начал выбивать эту чёртову дверь? — спросил он всё тем же сладостным голосом. И я подумала, может мне всё это снится? — Что тебе нужно? — спросила я дрожащим и высоким из-за испуга голосом. — Просто поговорить. Я так и продолжала стоять в нерешительности, не зная, что мне делать. — Тебе не кажется, что уже поздно? — попыталась я говорить как можно уверенней, но чёрт, это так сложно когда тебя всю трясёт. — М-да, немного поздновато. Но для хорошей дружеской беседы, ведь никогда не поздно. Я закрыла глаза, собираясь с мыслями. Это же ведь Саша. Возможно, мне удастся вернуть его. Пока не знаю, каким образом, но попытаться нужно. — Я.… Сейчас… — помешкав ещё доли секунд, я подошла к двери и принялась открывать замки. — Так поздно. А на чём ты приехал? Я не слышала гул мотора… Я распахнула дверь. Ночная прохлада ворвалась в помещение. Вова стоял на крыльце и улыбался. — На белом пони… — произнёс он. И я даже не успела сообразить, была ли это шутка или нет, потому что летящий кулак в голову прервал моё сознание.