Исповедь

– Вы не станете произносить пламенные речи о заблудшей овце и о спасении души? Пастор Бук едва заметно усмехнулся, отмечая схожесть ума подруг-компаньонок. Инара при их первой беседе спрашивала то же самое и примерно теми же словами. – А это поможет? Нэнди улыбнулась, покачав головой: – Знаете, сколько таких вот отважных и благородных рыцарей желало меня спасти? – Много, полагаю? – Крайне мало, на самом деле. Всех претендентов можно перечесть по пальцам одной руки, особенно если двух на ней будет не хватать. Это одна из причин, почему я остановилась именно тут. Здесь мужчины не строят из себя тех, кем не являются. Я могу честно выполнять свою работу и получать за это свои деньги. Мир на нашем богом забытой планете кристально понятен и прост. Нэнди замолчала, а затем заговорила снова, тихо и кротко. Пастор Бук замер, обратившись в слух. – Завтра будет тяжелый день. Мы оба понимаем, что выживут далеко не все, и потому… Скажите, вы выслушаете мою исповедь? Поняв, к чему она клонит, Дерриал прикрыл глаза. Как откажешь даме в подобной просьбе? Он посмотрел на нее выразительно, давая понять, что готов внимать. Нэнди отвела взгляд и заговорила: – Я соблазнила священнослужителя. Видел Бог, он сопротивлялся как мог, но не смог устоять. Против моего сладкозвучного голоса, против манящих изгибов, чарующих глаз… Была одна из тех темных ночей, когда одиночество ощущается особенно остро. Он, вероятно, чувствовал то же самое. Он был нежен со мной, как никто другой – возможно, в силу профессии. «Относись к людям так, как хотел бы, чтобы относились к тебе» и все такое… Дерриал молчал, не прерывая речь комментариями. Он был хорошим слушателем. – Я не горжусь своим поступком. И он займет почетное место среди трепетных воспоминаний о былом. Сможете ли вы, пастор, отпустить этот грех? Не за себя, за него прошу – я-то грешница со стажем, а он… Он был чист душой, а теперь… За весь монолог, каждое слово из которого так внимательно ловил чуткий слух Дерриала, Нэнди впервые подняла на него печальные глаза. – Сможет ли Он простить его? Сможет ли он простить себя когда-либо? Пастор тяжело вздохнул, подбирая правильные слова ободрения. – Лишь время его рассудит. Лишь время его милует. Он накрыл ладонь компаньонки своей, чуть сжимая ее, и поднялся. Застегнул последнюю пуговичку и надел на шею крестик. – Знаете, что самое забавное? – окликнула его Нэнди, откидываясь на смятые простыни, бесстыдно нагая. – Я все равно продолжаю верить. – Как и я. Без веры мы никто, – просто согласился пастор. По его лицу было сложно сказать, о чем он думает.