Разве может быть по другому?

Барри Аллен — ангел, определённо. До тремора рук по ночам и перманентно сведённых вместе лопаток, чтобы скрыть перепачканные кровью (не) ангельские крылья да к тому же с линялыми перьями, что беспорядочно торчат в разные стороны (а Лен и не говорил, что ангел — не падший). Барри Аллен, на первый взгляд, стереотипный герой из комиксов, что всегда поступает правильно, но черта с два — он черт с криво приклееным нимбом и проступающими сквозь него дьявольскими рожками. Особенно, когда спидстер заявился к нему в логово с пьяными поцелуями и безбашенным сексом на кухонном столе. После этой, было ещё пару подобных встреч и после каждой Лен ломался. Каждый раз он отдавал часть себя этому мальчику-вечные-опоздания, не получая ничего в замен. Барри Аллен — несравненная тварь и он к сожалению понял это слишком поздно. Когда полностью сломался, когда непроницаемая маска Капитана Холода уже приклеялась/пришилась, так что не соскрести/не содрать. У него скоро трещины по телу пойдут, только вот, он не уверен что их почувствует. Барри Аллен в выгоревшеей и потемневшей насквозь душе отпечатывается парой-тройкой внезапных встреч и ломанными стекляшками сердца, оставленных ими. /// Сара Лэнс — убийца и это грёбаный неоспоримый факт. Сара — восставший из пепла Демон, но она и не позиционирует себя ангелом — в открытую называет себя монстром и на глазах псевдо команды режет глотки с особым усердием. Это в ней и привлекает — честность, пусть и такая — покарёженная да искалеченная где-то на периферии сознания, зато без сопливой реальности и розовых очков на больных глазах; без приторно-сахарной лжи, что в нашем мире толерантно называют правдой и пустых неисполнимых обещаний. Она твердит, что в ней не осталось ничего живого, только вот профессор Штейн до сих пор жив, а не валяется на сыром асфальте с пулей в районе мозга. И Леонард уверен — его за это можно благодарить лишь наполовину. Воскресшая убийца — парадоксально — оказывается гораздо живее обычного вора. У Сары где-то за гниющими ребрами все ещё бъётся сердце и не важно какое — больное/изодранное/раздробленное на мельчайшие атомы, оно ведь есть и будет пока живы родители. У Снарта его уже нет — его растоптали/вывернули наизнанку/замучали, оно больше не бьётся — лишь огромная льдина пластом валяется, а Лен не жалуется — кровь по организму разгоняет — для жизни предостаточно. Он ведь понимает, что ему не долго осталось — обязательно кто-нибудь зарежет/застрелит/взорвёт, но пока он может жить — он будет вжимать младшую Лэнс в первую попавшуюся стену и целовать-целовать-целовать до потери пульса, игнорируя тупую, ноющую боль под лопатками, что болезненно напоминает о мальчике с окровавленными крыльями. Он будет другом/парнем/собутыльником для Сары и ни разу (даже случайно) не упомянет в разговоре счастливого Барри Аллена, который кстати, совсем недавно женился. Он просто будет рядом с ней, потому что у неё сердце бьётся, потому что она жива гораздо больше чем он, потому что она — его спасение. Она может растопить его лёд и попробовать собрать расколотое на миллионы осколков сердце, может вытащить его душу из Ада и заставить хоть что-то чувствовать. Она его спасение.