Изумруд

      Седьмой день практики выдался очень прохладным и пасмурным. Ночью прошел сильный дождь и размыл дорожки парка. Ураганный ветер с силой наклонял кроны деревьев к земле и яростно носился среди мокрой травы полей.       Практиканты, все поголовно в желтых дождевиках, помогали рабочим грузить антикварные вещи в грузовики для отправления в лабораторию. Реставраторы толпились в боковой гостиной и гремели инструментами для восстановления фресок четырнадцатого века.       Рэйлин и Дилан стояли во внутреннем дворе Изумрудного дворца и просматривали недавно составленный каталог в ожидании своей очереди зайти в библиотеку. Старый виноградник шумел на легком промозглом ветру. Синие тучи беспокойно неслись по небу, иногда обрушивая на землю неприятную морось.       — Знаешь, я подумала, мы могли бы сходить в кино, — задумчиво заметила Рэйлин, рассматривая каменную скамью эпохи короля Филиппа Красивого.       — Неужели? — мрачно спросил Стилински, скрещивая руки на груди. — Ты наконец поняла, что не стоит начинать отношения с поцелуя и домогательства парня на кухне его брата?       Рэйлин вспыхнула и выронила из рук папку, которую держала.       — Я так не делала! И вообще, какого черта, Дилан? Ты же знаешь, как много значишь для меня.       «Ничего я не знаю», — машинально подумал Дилан, но промолчал.       Снова начался мелкий дождь. На старых балках гулили голуби, распушаясь и прижимаясь друг к другу. Неожиданно дверь из гостиной открылась, и во двор выбежала девушка, размахивая какими-то файлами. Её разноцветные резиновые сапоги шумно скрипели при каждом шаге.       — Дилан! — крикнула девушка, убирая светлую мокрую прядь со лба. — У нас тут есть для вас кое-что интересное.       Тони, одна из главных архитекторов, была одной из немногих девушек, кто поддерживал со Стилински приятельские отношения. Другие считали его спесивым и скучным, и поглядывали в его сторону с завистью. Они тщательно стирали с белых пальцев чернила, расчесывали волосы каждые пять минут, тренировали улыбки перед зеркалом на кафедре, но всё равно рядом с Диланом выглядели беспокойными тенями, которые не знали, куда себя деть. Стилински же всегда смотрел собеседнику прямо в глаза, никогда не ждал и не желал чужого внимания, умел естественно молчать. Он весь был как будто соткан из священного спокойствия, и одного случайного взгляда черных глаз порой хватало, чтобы заставить человека почувствовать себя круглым идиотом.       — Что-то не так в плане?       — Не то слово «не так», — широко усмехнулась Тони. — У нас несовпадения. Пустое пространство сразу в нескольких местах.       Глаза Рэйлин округлились.       — Потайные комнаты! — закричала она.       Дилан поморщился и взял из рук Тони план. Красным карандашом было обведено несколько мест в правом крыле и одно в центральном корпусе.       — Когда мебель выносили, никаких панелей не заметили?       — Да мы и не смотрели особо. Вы можете сами поискать во время обеденного перерыва. Не хотелось бы вызывать специалистов — они сто лет будут из столицы тащиться.       — Если не найдем комнаты сами, всё равно придется вызвать.       Тони недовольно покачала головой.       — Ладно. Расскажите только, нашли вы что-нибудь или нет.       Снова начался сильный дождь, и молодым людям пришлось зайти под крышу. Нежно скользили широкие водяные разводы по широким стеклам, скапливаясь между старым кирпичом.       В гостиной было прохладно, до сих пор стояла на местах мебель. Прекрасная роспись на стенах создавала иллюзию сада. Ковер девятнадцатого века, не требующий реставрации, был украшен цветочным орнаментом.       — Последний владелец замка ничего не говорил о тайных комнатах? — спросила Рэйлин, аккуратно складывая каталог на журнальный столик.       — Он живет где-то в Канаде и даже не был здесь ни разу, откуда ему знать?       В голосе Дилана прозвучала какая-то странная интонация, напоминающая ревность. Из библиотеки вышло несколько человек, освобождая пространство для работы.       Рэйлин вздохнула, коснулась напоследок ладони Дилана и ушла в свой угол, разбирать письма в поисках информации о детстве графини.       Стилински занимался так называемым «столичным» периодом и работал с дневниками и письмами более поздними, а затем проверял информацию, которую удалось найти подопечному.       Ни в каких других местах историкам не удалось раскопать данных ни о фамилии Безымянной Графини, ни о замке, где она родилась и жила до восстания 1299-ого года. Никто даже точно не знал, к какой дворянской семье графиня принадлежала.       Время до часа летело быстро. Перестал лить дождь, и на какое-то время даже показалось солнце, заливая жаркими лучами темно-зеленый сад. Практиканты оставили дела и организационно ушли к автобусной остановке, чтобы пообедать в городе.       Бастон осталась в библиотеке, заканчивая просматривать письма за 1300-ый год. Пока никаких упоминаний о детстве графини ей не встретилось — только обрывистые не очень ясные фразы, которые она сразу же копировала и переписывала себе в блокнот.       Дилан тоже не ушел. Стоял у своего рабочего места и аккуратно складывал манускрипты. Он сегодня выглядел усталым, но очень сосредоточенным, как будто что-то обдумывал. Стремительно развивающиеся отношения с Рэйлин беспокоили его. Стилински сам до конца не понимал, отчего согласился на это безумие, ставившее под удар всю его дальнейшую карьеру и продуманный план по раскрытию тайны Изумрудного дворца. Всё же, Дилан знал о происходящем гораздо больше, чем Бастон, и последней это было понятно.       — Идём? — спросила Рэйлин, осторожно обнимая Стилински со спины.       Тот задумчиво закрыл свой ноутбук, не отстраняясь от объятий, и слегка повернулся. Бастон сразу же поцеловала его, зарываясь пальцами одной руки в мягкие волосы.       Дилан закрыл глаза, позволяя себе на несколько минут забыть о том загадочном кошмаре, который окружал его.       — Все ушли? — спросил он наконец, машинально поглаживая пальцами хрупкие руки, сжатые замком на его животе.       Рэйлин огляделась.       — Да, кажется.       Солнце снова скрылось за серо-белыми облаками. Широкие лужи на гравии отражали пасмурное небо. Нужно было достать план и отправиться на поиски потайных панелей, но ни Рэйлин, ни Дилан не двигались.       Медленно бродили по дорожке голуби.       Долгая история замка как будто оживала: казалось, вот-вот появится в дверях пфальцграф в сопровождении верного оружейника, а над пяльцами склонится Безымянная Графиня, раздражаясь от излишнего шума. Кормилица приведет детей, а звездочет озвучит свои мрачные катрены. И успокоятся наконец измученные стены Изумрудного дворца, найдет упокоение душа, разъедаемая черной тайной.       Исчезнут безутешные тени, сойдет печать горя с каменного фасада. Как тяжело домам, знавшим и видевшим безграничное человеческое счастье, ушедшее затем и развеянное пеплом по ветру. Одинокие, растерянные, стоят такие дома, как живые, и беззвучно рыдают, не понимая, куда исчез смех и звук легких поспешных шагов по полу спальни. Словно забыл кто-то запереть дверь, и счастье безмолвно вышло, оставляя после себя лишь болезненную загадку.       Но шорох времени затих, как затихает ропот на желтых губах смирившегося раба.       Чья-то измученная тень застыла подле угла камина, украдкой наблюдая за Рэйлин и Диланом, будто не желая их тревожить.       — Думаешь, в эти комнаты кто-нибудь заходил после пфальцграфа? — спросила Бастон, утыкаясь носом в чужую макушку. — Всё-таки пфальцграф выстроил замок для себя и умер, так и не оставив никаких упоминаний о потайных ходах. Наследники его тоже здесь никогда не жили. Первый архитектор Изумрудного дворца умер от чумы в 1306-ом.       Стилински молча отстранился и развернул план.       — Начнем с левого крыла, — решил Дилан, стараясь не обращать внимания на провокационные прикосновения девушки, — вот отсюда.       Он указал пальцем на малую библиотеку, за стеной которой вполне мог располагаться коридор.       — Стоило бы захватить противогаз или маску — если в эти комнаты действительно никто не входил, кто знает, чем мы там надышимся.       — У реставраторов вроде были медицинские маски, сгодится?       Стилински с сомнением покачал головой, но всё-таки согласился. Рэйлин сбегала в центральный холл, где большинство реставраторов трудились над восстановлением росписи потолка, и вытащила из большой рабочей сумки пару масок. Дилан нашел у себя в рюкзаке фонарик.       Чтобы попасть в левое крыло замка, нужно было идти через парк. Земля здесь стала совсем мокрой от прошедшего дождя, некоторые углубления полностью затопило. Пожилой садовник старательно и с любовью поправлял разросшийся кустарник.       Малая библиотека представляла собой узкую угловую комнату, порядком потрепанную временем. Все прежние обитателя замка, если и приезжали сюда, жили в правом крыле, а левое почти всегда было заперто и не отапливалось. Почти все книги из малой библиотеки распродали, остались только наименее ценные образцы. Последний из прямых потомков пфальцграфа О’Браена использовал эту комнату в качестве хранилища каких-то ненужных финансовых отчетов.       — Жаль комнату, — серьезно сказала Рэйлин, осматривая помещение. В декоре прослеживалось много античных мотивов: колонны были сделаны в виде греческих богинь, потолок украшался мифом о взятии Трои.       Дилан стал простукивать панели, позади которых, согласно плану, была потайная комната.       — Ну что, — крикнула Бастон, прогуливаясь вдоль стеллажей, — зовем рабочих, пусть ломают?       — Ты идиотка? — мрачно спросил Дилан, скрещивая руки на груди. — У научного руководителя искусствоведов диссертация на тему секретных механизмов Средневековья. Если ты тут что-то сломаешь, он тебя убьет.       Бастон вдруг резко остановилась. Деревянный пол скрипнул под её ногами. Какое-то время девушка молчала, потом вдруг повернула Дилана к себе за плечо и спросила:       — Тогда почему мы не позвали его с собой?       Стилински плотно сжал губы и нахмурился, скидывая ладонь Рэйлин со своего плеча.       — Никому нельзя доверять.       Бастон продолжала пристально смотреть на собеседника.       — Кто убил твоего отца, Дилан?       Вопрос мог показаться странным и нелогичным, но Стилински, казалось, совсем не удивился.       — Я тринадцать лет пытаюсь это понять, дурочка.       — Лжешь, — неожиданно спокойно возразила Рэйлин. — Ты, по крайней мере, догадываешься. Пришло время поговорить по душам, ты так не считаешь?       — Не считаю.       Какое-то время в комнате было тихо, только слегка дребезжали от ветра старые стекла. Дилан продолжил простукивать панели, едва слышно выдохнул и произнес едва слышно:       — Если такая догадливая, сама всё поймешь. А теперь помолчи и помоги мне найти механизм.       На сердце вмиг стало тяжело. Рэйлин не удержалась и обняла Стилински за плечи, утыкаясь носом в спину парня. Мраморная Афродита с тоской наблюдала за молодыми людьми белыми глазами без зрачков.       «Как, однако, всё было проще во времена твоего величия, — с некоторой печалью подумала Бастон, разглядывая статую, — а мы от того прекрасного времени унаследовали только уродливое неискоренимое рабство».       Статуя молчала.       — Пфальцграф был большим любителем Античности, особенно греческого периода. Полагаю, механизм может быть как-то связан с мифом о Трое, — пробормотала Рэйлин, отстраняясь.       Стилински осмотрелся.       — Наверное, должно быть что-то с логотипом коня…       Около пятнадцати минут ушло на поиски символа Троянского коня, который мог быть рычагом для открытия потайной двери. Изображение конской головы было на нескольких древних каменных плитах, но никаких переключателей там не обнаружилось.       Рэйлин устало потянулась и стала рассматривать потолок. Посередине Ахиллес, которого Афина тянула за волосы, ссорился с Агамемноном. Рядом с греческими воинами, печально склонившись, стояла Андромаха с сыном.       Весь потолок иллюстрировал события мифа совсем не в хронологическом порядке, что, в общем-то, служило лишним подтверждением того, что в Средневековье не существовало понятия линейного времени. Средневековый человек не понимал, что в прошлом одно событие обязательно происходило раньше другого.       — Нужно восстановить хронологию, — задумчиво сказал Дилан, рассматривая статую Артемиды. — Иллион пал, потому что Одиссей предложил сделать коня, в котором прятались бы сильнейшие воины.       — «Бойтесь данайцев, дары приносящих»*, — поддакнула Рэйлин, подавляя зевок.       Стилински достал телефон, собираясь открыть текст мифа или «Иллиаду», но мобильного Интернета здесь не было, даже связь не ловилась.       — А кто надоумил Одиссея? — спросила Рэйлин, тоже пытаясь загрузить гугл на телефоне. — Если не ошибаюсь, там был задействован кое-кто из его постоянной «группы поддержки». Проверь-ка статую Афины Паллады.       Дилан подошел и внимательно осмотрел колонну. Ощупал коринфский шлем с высоким гребнем, провел пальцами по копью и щиту, украшенному головой Горгоны Медузы. Неожиданно что-то очень громко щелкнуло, и одна из панелей с ужасным грохотом отошла в сторону, открывая вход в темный коридор, занавешенный портьерой из паутины.       — Лучший день в моей жизни, — скептически произнесла Рэйлин, взъерошивая волосы на затылке.       Дилан достал из рюкзака маски и протянул одну из них Бастон, неохотно заметив:       — Неплохо, Роберт Лэнгдон.**       Фонарик включился не сразу, но зато светил ярко и без сбоев. Из тайного коридора веяло чем-то терпким, затхлым. Отстранив занавески из паутины, Стилински молча пошел вперед, освещая себе путь. Стены пахли гнилью, холодная темнота раскрывала навстречу свои бескрайние объятия.       Рэйлин вдруг вскрикнула и начал метаться из стороны в сторону, утверждая, что кто-то трогает её за шею. Дилану пришлось болезненно пихнуть её в целях успокоения. Бастон послушно затихла, всё ещё настаивая, что ей не почудилось.       Коридор кончался аркой в пустынную комнату. Осмотревшись, Стилински просветил фонариком каждый угол и убедился, что, кроме странного саркофага в центре, в комнате больше ничего не было.       — Помоги-ка, — скомандовал Дилан, зажимая фонарик между подбородком и шеей.       Рэйлин с сомнением отнеслась к этой идее.       — Может, не надо, Дилан? Вдруг там мумия?       Черные глаза в панике расширились.       — Мумия? — сухо переспросил Стилински. — Перестань нести бред и поднимай чертову крышку.       Бастон сдалась и без особенного энтузиазма помогла сдвинуть верхнюю часть саркофага в сторону. Судя по короткому осмотру под светом одного только карманного фонаря, саркофаг был нездешний: в орнаменте прослеживались явные восточные мотивы эпохи гораздо более ранней, чем четырнадцатый век, когда перестроили Изумрудный дворец.       — Здесь пусто, — недоуменно воскликнула Рэйлин, выхватывая у Дилана фонарик и осматривая дно саркофага.       Стилински в раздражении выдохнул, забирая фонарь назад.       — Сам вижу. Возможно, здесь было то самое сокровище тамплиеров, реликвии, привезенные из Крестовых Походов. Судя по саркофагу — очень на это похоже.       — И где они теперь? — с сомнением спросила Рэйлин, помогая закрыть саркофаг назад.       — Не исключено, что Безымянная Графиня украла их, когда уезжала.       Бастон была вынуждена согласиться. Воздух в комнате становился очень тяжелым. Пыль летала вокруг.       Фонарик начал мигать. Дилан постучал по нему несколько раз и сказал, что нужно уходить. Рэйлин забрала фонарик и прошествовала вперед. Стилински только фыркнул, но возражать не стал — Бастон восхищала своим желанием преодолевать собственные страхи.       У самой арки, на выходе из комнаты, Дилан остановился, чудом заметив между камнями какой-то небольшой листок. Сказав Рэйлин подождать, Стилински осторожно развернул небольшую твердую бумагу, сложенную в два раза.       — Посвети.       Рэйлин навела фонарик на лист.       — Э-это… визитка… твоего отца? — с недоумением спросила Бастон, упираясь лбом в плечо Дилана.       На листе действительно были выведены полное имя и фамилия отца Дилана, с указанием адреса и телефона. Пальцы Стилински крепко сжались, заставляя старую бумагу чуть скрипеть.       Какое-то время никто не двигался. Потом фонарик снова начал мигать, и пришлось всё-таки озаботиться поисками выхода. Ещё не хватало, чтобы дверь захлопнулась. За всё время обратного пути Дилан не произнес ни слова.       Уже в малой библиотеке, когда Рэйлин с облегчением сдернула маску и закрыла потайную дверь, Стилински всё-таки мрачно заметил, что дело становится всё запутаннее.       — Ты же не думаешь, что твой отец украл реликвии?       — Нет, — сухо произнес Дилан, складывая маску пополам. — Отец не мог.       «А кто — мог?» — хотела было спросить Бастон, но промолчала. Вообще-то, она считала, что теперь, когда они с Диланом спали в одной постели (пусть и не заходя слишком далеко) и вместе ввязались в опасное предприятие, она имел право знать то же, что знал Стилински.       Неожиданно пиликнул телефон, и Рэйлин с некоторым удивлением посмотрела на дисплей.       — Кто-то звонил мне аж семь раз. Здесь связь плохо ловит.       Дилан не ответил, погруженный видимо, в какие-то свои невеселые мысли.       — Никому о нас не рассказывай, — вдруг сказал он.       Эти слова стали последней каплей, переполнившей чашу терпения Бастон. По правде говоря, она терпеть не могла разного рода недомолвки и туманно-пафосные изречения, которые люди использовали для изощренного самоутверждения. Дилан часто выглядел так, словно знал что-то такое, что собеседнику знать не дано, и от этого становился как будто повыше и получше. Возможно, у Стилински в данном случае и был какой-то другой повод молчать, но Рэйлин такой вариант не рассматривала.       — Расскажи мне правду, Дилан, — потребовала она.       Стилински осторожно оперся руками о комод и поднял голову к потолку, закрывая глаза.       — Какую правду?       — Ты сказал, что отец только тебе одному говорил, что почти добрался до правды. Это странно, не так ли? Он не сказал Дейну, вашему гению, — он посвятил только тебя. С чего бы это?       Дилан вздрогнул и посмотрел на девушку резко и как-то даже зло. Рэйлин знала этот взгляд — Дилан смотрел так, только когда боялся. Когда думал, что знает, как на его слова отреагируют, и боялся этой реакции.       Сердце снова защемило.       — Знаешь, — вдруг сказала Рэйлин, устыдившись своим подозрениям. — Ты можешь не рассказывать. Но это не потому, что я не хочу это слышать.       — Отец не доверял Дейну. Они часто… ссорились, — выдавил из себя Стилински.       Во всей его ладной фигуре читалось сильное напряжение. Дилан выглядел, как загнанный в угол волк, который может только скалиться, осознавая, что вот сейчас ему причинят боль, справиться с которой будет сложно.       — Ссорились? — медленно спросила Бастон, с некоторым раздражением понимая, что не ошиблась. — Из-за Изумрудного дворца?       Наступила тишина. Где-то внизу послышался шум: кто-то из рабочих, наверное, грузил мебель для отправки в лабораторию. Рэйлин не понимала, зачем задает эти вопросы, раз она и так знала на них ответ. Возможно, потому, что хотела от Дилана полного доверия, раз уж они ввязались в туманное дело и вместе лазили по потайным ходам.       Последняя мысль вызвала было у неё улыбку, но Бастон подавила её, смотря на Дилана в ожидании ответа.       — Отец считал, что Дейн проявлял по отношению к моим знаниям истории замка слишком много внимания. А Дейну не нравились его замечания, пусть он этого никогда и не говорил. В итоге, отца убили, и стало понятно, кто из них был прав. Что-нибудь ещё, что ты хочешь знать?       Рэйлин нахмурилась.       — Больше ничего.       Прекрасно. Пожалуй, Рэйлин пора было уже выпускать книгу для помощи людям в трудных жизненных ситуациях. Нечто вроде «Что делать, если ты любишь докторанта, которого опасался и готов был убить собственный брат» вполне подошло бы для названия. Или для поста в твиттере «тупые запросы гугла». Бастон, бесспорно, продолжила бы анализировать собственные литературно-сетевые планы, если бы не злилась так сильно от осознания того, что Дилану так не повезло с родным братом.       — Он убил твоего отца?       Дилан вздрогнул.       — Скорее всего, он замешан. Мой брат — гений, но… работник Ватикана возрастом меньше тридцати — это даже для него сомнительно. Просто держись от него подальше, Рэйлин. Сейчас он отвлекся на этот фиктивный брак, но это ненадолго, чтобы ты понимал.       Бастон вдруг в бешенстве пнула мусорный бак и пересекла комнату, хватая Стилински за плечи и притягивая к себе.       — По-твоему, я похожа на ту, кто будет прятаться от твоего брата за чьей-то спиной?! Да пошел он! Как только я его увижу — я сама его убью, богом клянусь, - отсутствие самосохранения у девушки иногда пугало.       — Прекрати, идиотка. Сейчас не время геройствовать. Люди умирают, и я не хочу, чтобы… — Дилан закусил губу и отвернулся, раздраженный собственной оплошностью.       Снова наступила тишина, прерываемая только легкими шорохами Изумрудного дворца. Бастон видела, как напряжено тело Дилана, как сильно сжаты пальцы в кулаках.       — Со мной всё будет в порядке, — тихо сказала Рэйлин, отпуская парня. — Обещаю.       Она медленно провела ладонями по плечам и обняла Стилински за талию, крепко прижимая к себе. В нос ударил знакомый тяжелый запах одеколона. Дилан постепенно оттаивал под прикосновениям: он уже не притворялся.       Рэйлин взяла его за руку и потянул за обручальное кольцо, пытаясь снять его с безымянного пальца.       — Я люблю тебя.       Кольцо никак не снималось. Стилински машинально смотрел на свою руку и молчал, плотно сжав губы. Говорить ему больше было нечего. Рэйлин отвела его на первый этаж, где во дворе стоял чан с водой и плавающим в ней кусочком мятного мыла.       Душистая вода приятно холодила пальцы, сладко пахло мятой, летним дождем и полевыми цветами. Пасмурное небо с кудрявыми сине-серыми облаками нависало над землей. Ледяной ветер играл с тяжелыми гроздьями листвы вековых деревьев. Кольцо соскользнуло с пальца и упало под вспененную воду на дно чана. Рэйлин засучила черную толстовку до локтя, выловила кольцо и отдала его Дилану.       Тот посмотрел на пустое украшение какое-то время, а затем убрал его в карман бежевых брюк.       — Я сейчас пойду в монастырь, Камила сказала, у них кое-что по нашему делу. Вечером вернусь, давай здесь встретимся?       — Здесь? — с сомнением переспросил Дилан, склоняя голову набок.       Рэйлин несколько смутилась и неловко взъерошила волосы на затылке. Неспешно возвращались с обеда практиканты, заполоняя ведущую к замку аллею. С деревянного забора, ограждающего подстриженный кустарник, капала вода.       Дилан несколько ссутулился и молча пошел обратно в библиотеку. Бастон проводила его долгим взглядом, проворчала что-то себе под нос и пошела к автобусной остановке, чтобы добраться до монастыря.       По дороге Рэйлин пересеклась с остальными своими коллегами и уклончиво ответила, что не ходила с ними, так как просто взяла еду с собой. Прит над ней посмеялся, но ничего не сказал. Остальные просто покосились недоверчиво и сделали вид, что всё в порядке. Была пятница, до конца рабочего дня оставалось всего два часа, и никого не волновали приземленные тайны Рэйлин Бастон.       Здание монастыря располагалось теперь уже недалеко от центра и являлось одной из главных достопримечательностей провинции. Строительство началось в тринадцатом веке по указу Людовика Святого, но план постоянно менялся, а после революции монастырь оказался практически стерт с лица земли и отстроен заново только в середине двадцатого века. Архив монастыря располагался в том крыле, которое уцелело ещё с тринадцатого века, и занимал достаточно большое пространство. Невероятным везением казалось то, что сокровища монастыря уцелели и не были разграблены.       Рэйлин миновала главные ворота, прошла вдоль восточной стены из красного кирпича и оказалась у входа в архив. Пропуск её проверяли долго и с большой дотошностью. Затем один из служителей неохотно провел её по длинному коридору в просторную комнату, где уже было достаточно людей.       Бастон заметила Камилу за одним из рабочих столов с открытым макбуком и какой-то книгой.       — Как успехи с историей города? — спросила Камилу Рэйлин, усаживаясь напротив.       Хьюго перевела отстраненный взгляд с ноутбука на свою соседку и неопределенно пожала плечами. Затем вдруг едва заметно огляделась, дождалась, пока один из работников монастыря выйдет на пару минут и наклонилась вперед.       — Нашла то, что ты просила.       С этими словами Камила протянула Бастон несколько каких-то листов и снова погрузилась в работу. Рэйлин быстро спрятала листы в рюкзак и показала с подозрением нахмурившемуся охраннику большой палец.       Хьюго устало потерла ладонью лоб и посмотрела на соседку.       — Слушай, — сказала она тихо. — Они здесь все нам очень не рады — контролируют каждый шаг. Выдача любых документов только по письменному разрешению настоятеля. Оправдываются тем, что однажды один из научных руководителей украл у них копию какого-то кольца. Видишь ту дверь?       Камила слегка кивнула куда-то за спину Рэйлин.       Бастон повернулась и заметила в углу довольно неприметную дверь, рядом с которой сидело аж два работника монастыря.       — Там вторая комната архива. И ни у кого из нас туда нет доступа.       — Что они там прячут? — с изумлением пробормотала Рэйлин, подпирая кулаком щеку.       — Понятия не имею, но думаю, они замешаны в какой-то скандальной истории, которой лучше бы не выплывать на поверхность. Сама знаешь, с духовенством шутки плохи.       Рэйлин презрительно выпятила губу и скрестила руки на груди — как будто её могут напугать какие-то монахи. Поблагодарив Камилу за помощь, она сняла копии ещё с нескольких документов и вышла из монастыря, глубоко вдыхая свежий воздух.       В лучах вечернего солнца здание монастыря напоминало большой кровавый корабль.       Снова зазвонил телефон, на дисплее высветился всё тот же незнакомый номер.       — Да? — неуверенно произнесла Рэйлин, подбегая к уходящему автобусу.       — Рэйлин? — так же неуверенно спросил её женский голос. — Это Мэлисса.       Бастон резко затормозила и позволила автобусу уехать. На остановке было пустынно. Только какие-то дети играли за низким ограждением в футбол.       Изредка по залитой солнечным светом дороге проносились велосипедисты.       — Чем я могу помочь? — спросила Бастон, присаживаясь на железную скамейку остановки.       Какое-то время на том конце линии было тихо.       — Я уезжаю из города, — произнесла наконец Лиса. — Здесь небезопасно: они уже знают, что отец передал все свои наработки мне.       Рэйлин резко поднялась.       — Кто «они»?       — Папку найдешь в центральном парке, за кустом, который рядом с прудом и ивой. Знаешь такой?       — Да, но…       — Пока, Рэйлин. Не доверяй никому.       Раздалось несколько быстрых гудков. С громким криком дети выбежали из-за ограды парка и окружили укатившийся мячик. Бастон с недоумением смотрела на экран смартфона, чувствуя себя, по меньшей мере, Джеймсом Бондом.       Оглядевшись по сторонам, она пошла было к центральному парку, но потом остановилась и задумалась о том, не следят ли за ней? Решив, что идти одной глупо, Рэйлин отложила это дело до утра, когда она сможет не вызывая лишних подозрений погулять с другими практикантами в парке и незаметно забрать папку из-за куста. В субботу в парке наверняка будет много людей, и провернуть такую аферу станет гораздо проще.       Вздохнув, Бастон посмотрела на часы и обнаружила, что её рабочий день почти подошел к концу. Дождавшись автобуса, Рэйлин поудобнее устроилась в самом хвосте и достала фотографии, которые ей вручила Камила.       Здесь лежали фотографии кольца, которое отец Рэйлин зашил в её плюшевого мишку, и информация о нем. Также Рэйлин приложил фотографию портрета настоятеля монастыря, который был современником пфальцграфа и Безымянной графини.       — Кольцо Монри, значит, — мрачно заметила Рэйлин, разглядывая портрет. — Значит, он как-то замешан в исчезновении графини, но как?.. Неужели он помог ей скрыться в обмен на реликвии? Нет, не сходится — зачем тогда убивать отца Дилана и отца Лисы?..       Перестав что-либо понимать, Бастон решила позвонить Дилану, но тот не брал трубку, что, вообще-то, было довольно странно. Полная нехороших предчувствий, Рэйлин продолжала и продолжала звонить, не сдаваясь.       После пятнадцати минут беспрерывных вызовов на смартфоне сел аккумулятор. Бастон выругалась и, подхватив свои вещи, вышла из автобуса.       В Изумрудном дворце уже было пустынно. Практиканты разбрелись заранее, спеша закончить первую рабочую неделю. Охранник поворчал немного, но Рэйлин впустил, поверив, что та забыла в библиотеке какие-то вещи.       Рабочие, которые устанавливали камеры, тоже уже ушли, снабдив средством слежения пока только центральный блок, где велись основные работы.       Бастон вдруг поняла, что они с Диланом забыли проверить ещё два потайных коридора. Вспомнив, где ещё располагалось пустое пространство, Рэйлин направилась в правое крыло, собираясь проверить все самостоятельно. Ленивые лучи закатного солнца освещали старинные залы, струились в длинных портьерах и ложились кругами на каменный пол. Святые с витражей скорбно склоняли головы. Чья-то тень медленно плыла по стенам картинной галереи. В боковом коридоре Бастон неожиданно наткнулась на нескольких знакомых практикантов, которые сидели в кружке на полу.       — Вы что здесь делаете? — удивилась она, подходя ближе. — Это что… это доска Уиджи?!
       Мария, одна из искусствоведов, составлявших каталог, скрестила руки на груди и нахмурилась.       — Не кричи, Рэйлин. Ты её спугнешь!       — К-кого? — робея спросила Бастон, оглядываясь по сторонам.       Коридоры были пусты.       — Безымянную Графиню, конечно. Ты совсем глупая, что ли? — фыркнул Кондетто, потягиваясь.       Рэйлин с каким-то недоверием посмотрела на доску для спиритических сеансов. Роджер уныло наблюдал за мухой, бившейся о стекло, и тоже, казалось, выказывал сомнения в необходимости подобных экспериментов.       — Разве она не умерла где-нибудь в Шотландии? С какой стати ей вообще быть здесь? — с усталым раздражением поинтересовался Рождер, садясь по-турецки.       Мария обиделась.       — Все знают, что призраки привязываются к вещам. А здесь полно вещей Безымянной Графини, это же был её дом, — она резко повернулась к Рэйлин и схватила её за руку. — Давай с нами, чем больше людей, тем больше астральная энергия. Бастон сглотнула. По правде сказать, она терпеть не могла слов наподобие «астральная энергия», «призрак» или «а давайте-ка проверим, что там в подвале».       Не желая прослыть трусихой (ещё не дай бог кто-нибудь растреплет это Дилану!), Рэйлин всё же позволила усадить себя в круг и почти добровольно положила руки на треугольник.       — Безымянная Графиня, мы вызываем тебя… — пробормотала Мария Дукин, закрывая глаза.       Рэйлин несколько удивилась и тихо спросила:       — А откуда она знает, что она Безымянная Графиня? Её же так стали называть только со второй половины девятнадцатого века…       Дуклин открыла один глаз и злобно шикнула на неё, потребовав, чтобы все повторяли за ней: «Безымянная Графиня, мы вызываем тебя». Произнеся этот заговор несколько раз, все затихли.       Вокруг тоже стояла пронзительная тишина. Беспокойные сумерки сгущались, слабо стенали старинные стены покинутого дома. Пятнистая от теней дорожка парка за окном вела в никуда.       — Безымянная Графиня, если ты здесь, ответь.       Треугольник оставался недвижим. Неожиданно резко открылась дверь из гостиной и на пороге появился Стилински, мрачно скрещивая руки на груди. Сероватый свет лился из-за его спины, обнимая силуэт прозрачными пальцами.       Мария вскрикнула, подскакивая на месте. Доска с грохотом перевернулась на пол. Прит больно ударился затылком о стену и выругался.       — Чем вы здесь занимаетесь? — сухо спросил Дилан, поднимая доску. — Чтобы через минуту вас всех здесь не было.       Практиканты засуетились, подхватили свои вещи и выбежали из комнаты, испуганные бог знает чем. Только Роджер устало посмотрел на Бастон, медленно поднялся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.       Стилински положил доску на комод и скрестил руки на груди, ожидая объяснений. Рэйлин, всё ещё обиженная на пропущенные звонки, безмолвствовала.       — Полагаю, ты можешь уже сейчас завязывать с научной деятельностью и давать объявление в газету: «гадаю на любовь, навожу порчу по фотографии», — прохладно заметил Дилан, прислоняясь поясницей к дверному косяку.       Рэйлин фыркнула и показала ему язык.       — Ты сам-то где был? Я тебе звонила раз сто.       Стилински опустил взгляд в пол.       — Всего лишь двадцать семь. Я работал.       Дилан жестом предложил собеседнице следовать за ним. Бастон сглотнула и повиновалась. Они прошли картинную галерею и поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались гостевые спальни. Спальня Безымянной Графини и пфальцграфа, соединенные потайным ходом, были в конце коридора.       Стилински вдруг достал из кармана ключ и отпер одну из комнат. Слабеющий свет лился на ковер с цветочным орнаментом, небольшая кровать стояла у стены. Дверцы гардероба были раскрыты настежь. Полки пустовали, только несколько вешалок слегка покачивались от сквозняка. Небольшой журнальный столик, укрытый целлофаном, одиноко стоял в углу. Современный диван, порядком, впрочем, потрепанный, занимал около половины помещения.       — Что это за место?       Рэйлин пригляделась к гобелену, который украшал восточную стену. Прекрасная умелая работа иллюстрировала сражение рыцарей-тамплиеров против мусульман на Святой Земле.       — Не знаю, — честно ответил Стилински, запирая дверь. — Мне здесь нравится.       После того, как Бастон и Стилински связали себя узами отношений — пришлось иметь дело с последствиями. Перед молодыми людьми как-то неожиданно возник целый ряд бытовых сложностей, о которых ранее никто из них и не подозревал. Основной проблемой, конечно, оставалось то, что встречаться им было негде: в общежитии всегда ходило слишком много знакомых людей. О том, чтобы снять номер в гостинице, никто даже и не думал, считая это чем-то пошлым, неудобным и довольно развратным.       Поджидать, пока все разбредутся на ужин или завтрак, тоже быстро надоело. В конце концов, им самим нужно было есть время от времени. Назначать свидания на улице не хотел Стилински, и Рэйлин могла его понять: со стороны их разница в возрасте всё-таки бросалась в глаза.       Неожиданно Рэйлин заметила на полу два спальных мешка.       — Ты это серьезно? — несколько удивленно поинтересовалась она, подходя ближе. — Спальные мешки?       Стилински положил ключ на комод и недовольно пояснил:       — Это футоны.       Непонятные матрасы смотрелись здесь странно, но выбирать не приходилось. Бастон нервно хихикнула и прищурилась.       — Как мило с твоей стороны.       — Заткнись, — огрызнулся Дилан. — Пока я не передумал.       Расстелив оба футона, он стянул с себя пиджак и поставил переносную лампу на пол. Рэйлин подошла и обняла молодого человека со спины, утыкаясь носом в шею. Пальцы машинально расстегивали рубашку, путаясь в пуговицах.       Стилински смотрел куда-то на гобелен, позволяя к себе прикасаться. Когда Бастон поцеловала его, поглаживая влажными пальцами спину, Дилан ответил, расслабленно выдыхая. У них уже несколько дней не было возможности побыть наедине.       Рыцари с гобелена не подглядывали, слишком занятые святым сражением. Луна скрылась за черным куполом листвы. «Никто не узнает», — уверял себя Стилински, вздрагивая от прикосновений.       Дилан целовал её плечи, расстегивая ремень на шортах и стаскивая их вниз. Опустив Рэйлин на футон, Стилински стянул с себя футболку и наклонился, глубоко целуя искусанные губы, больно сжимая волосы на затылке девушки, но сейчас это была самая приятная боль в мире.       Бастон в ответ легко укусила его, скользнув влажными пальцами под белье, вырывая хриплый стон…       Интернет в комнате ловил на удивление неплохо, так что Рэйлин поставила ноутбук на стул и запустила какой-то детективный фильм. Музыка и слабый свет наполнили комнату. Голоса героев разрывали ночную тишину, тревожили пустоту коридоров и мрак далекой аллеи за окном.       Дилан утащил Рэйлин к себе на футон под одеяло и долго гладил её спину, хрупкие плечи, целовал щеки и губы. Несколько успокоившись, Бастон рассказала и про монастырь, и про Мэлиссу. Стилински слушал молча, задумчиво опустив голову на плечо девушки. Он сидел позади Рэйлин, расслабленно откинувшись на стену, и лениво следил за происходящим на экране.       — Мне так хорошо с тобой, невероятно, — тихо сказала Рэйлин, вжимаясь сильнее в грудь парня позади.       Тот выдавил из себе нечто вроде «хм» и, сильнее завернул себя и девушку в одеяло, закрыл глаза. Стилински иногда скользил ладонями по животу, переплетал пальцы и тяжело дышал Рэйлин на ухо.       Через час фильм стал совсем утомительным, даже интересная детективная завязка не смогла пересилить усталость. Окончательно стемнело, и Рэйлин и Дилан решили лечь спать. Выключили ноутбук и слабо горящую лампу, долго смотрели друг на друга в темноте, пока сон не сморил их.       Ночное царство полнилось неизвестными шорохами и скрипами, трелью бессонных птиц. Где-то внизу лениво бродил охранник, изредка посвечивая фонарем в какой-нибудь угол. Ничто не прерывало гармонию мрака и рождение хаоса. Дилан чувствовал, что погружается в беспокойную дремоту. Ему чудилось, что он вдруг смотрит на себя со стороны, что кто-то открывает дверь, что утро уже наступило. Бесконечный поток утомительных безвестных образов закружил им, наполняя сердце ядовитой тревогой.       Окончательно проснулся Стилински от странного ощущения, как будто сердце крепко сдавило железной перчаткой. Чуть приподнявшись, Стилински увидел Рэйлин, которая сидела рядом и смотрела на него отстраненным неживым взглядом. Темные глаза в полумраке казались совсем бездонными.       — Почему ты не спишь?       Рэйлин не отвечала. Спина её была неестественно выпрямлена. Грудь не поднималась, словно она не дышал. Нечитаемое выражение застыло на красивом лице.       — Я устала, — наконец тихо произнесла Бастон. — Я так устала, Дилан…       Стилински вздохнул и сел на футоне, накрывая теплыми ладонями прохладные руки Рэйлин. Бастон вздрогнула и сжала пальцы.       — Ложись, — с легкой усмешкой попросил Дилан, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Рэйлин.       Ветвистые тени пересекались, сливались в одни черные реки, стекающие по стенам вниз. Рыцари как будто двигались, скрещивая копья, и поднимали гербовые флаги. Слегка шелестел целлофан над старинной мебелью. Лунный желтый свет струился в портьерах.       Рэйлин опустила голову, ещё сильнее сжимая пальцы Стилински. Через несколько мгновений она притянула смуглую ладонь к своему лицу и стала целовать. Поцелуи её были холоднее льда.       Дилан растерялся.       — Ты чего это вдруг… — неловко пробормотал он.       Рэйлин сразу же остановилась и прошептала:       — Дилан.       Стилински сглотнул.       — Да, Рэйли?       Шорох летящего времени разносил полночный ветер.       — Добро пожаловать домой... — Рэйлин наклонилась ближе.       На губах её — холод иконы, смертный пот на челе — не забыть! Будет до конца жизни этот безвестный образ в душе цвести черными цветами: корни их глубоки, плоды горькие, как кладбищенские ягоды. А все слова пусть рассвет заберет и тяжелые сукна эпох покроют. Ночь. Примечания: * "Энеида" Вергилия. ** Роберг Лэнгтон - главный герой конспирологических романов Дэна Брауна. Последние строки - почти чистые реминисценции из "Реквиема" Ахматовой.