Последний оплот человечества

Пегги Грин появилась в забегаловке спустя четыре с половиной дня, немногим после полудня, хотя обычно народ подтягивался ближе к вечеру или ночи. Ее мало кто запомнил в первый раз, ее не знал в лицо никто из здешней публики, а потому встретили ее так, словно она здесь впервые. Едва она вошла, как двое человек привстали навстречу. Шутка ли: женщина, здесь (Диану за женщину, как известно, не считали, потому что для всех она была культисткой, а кто их разберет, что у тех культистов под их балахонами прячется), да еще и в таком состоянии. Пегги выглядела так, будто совершила кругосветное путешествие в одиночку: одежда висела грязными лохмотьями, ссадины и раны покрывали тело, а лицо выражало крайнюю степень истощения. Естественно, Пегги провели внутрь и усадили за стол — не случайно это был стол в центре зала, за которым обычно сидел старый профессор, ныне отсутствовавший. Все надеялись, что, немного отойдя, она расскажет свою историю. Весь ее вид говорил о том, что это будет что-то грандиозное. Спустя некоторое время и две пинты пива, которые Пегги пила маленькими глотками, как настоящая леди, она, наконец, стала понемногу успокаиваться, а взгляд ее прояснился, и люди стали подсаживаться поближе. Никто не задавал прямых вопросов, все просто ждали. И вот уже она заговорила сама. — Мы закрыли врата, — за ее спиной что-то громыхнуло, но она даже не повернулась, — я, Диана и Даррел, мы сделали это. Она огляделась, словно силясь уловить хоть какую-то реакцию, но люди лишь переглядывались. По имени знали лишь Даррела, да и то не все. — Мы были по ту сторону врат. Все случилось, как Диана и говорила: мы попали в иной мир, и только чудо помогло нам вернуться обратно. Нам — мне и Диане. Даррел остался там, вместе с той странной девочкой, что встретилась нам по пути, — я думаю, они заперты там навсегда. Вряд ли у них получится найти путь обратно. — Это известие вызвало волну шепотков, которые, впрочем, смолкли сразу, как только Пегги продолжила говорить. – Диане этот путь тоже не дался легко. Она теперь слегка... слегка не в себе и постоянно повторяет какие-то слова на незнакомом мне языке, говорит, что это язык Древних. Смешно... из нас троих я была самой неподготовленной, и только мне удалось вернуться живой и в здравом рассудке. Хотя после того, что я расскажу, вы можете посчитать это преувеличением. Она потянулась к сумке, висевшей на бедре, — внимательные посетители могли бы узнать в ней сумку, принадлежавшую некогда Даррелу Симонсу, но таких посетителей в этот день в Гиббсе не было. На стол со стуком лег солидных размеров камень в массивной оправе. Для тех, кто в этом разбирался, не составило бы труда опознать в нем настоящий рубин — но и таких людей нынче в забегаловке не намечалось. Чем меньше жителей оставалось в Аркхэме, тем более простой была публика в Гиббсе. — Это рубин Р'лиэха, найденный нами в самом сердце иного мира. Он принес нам немало проблем, но пользу его переоценить невозможно. Но это не столь важно сейчас. Главное, что это — настоящее доказательство того, что мы побывали по ту сторону врат. Доказательство того, что иные миры существуют. Рубин быстро пошел по рукам, каждому не терпелось разглядеть его поближе, потрогать, попробовать на зуб, хотя бы просто прикоснуться. Будучи закованным в оправу из тяжелого металла, изображавшую пасть жуткого монстра со множеством мелких зубов (тончайшая работа!), он притягивал взгляд. Те, кто вглядывались в самое сердце камня достаточно долго, начинали цепенеть, словно впадая в транс, и тогда сидевшим рядом приходилось их тормошить. Подобным образом развлекался раньше колдун Декстер, помещая перед лицом человека маятник на длинной цепочке и монотонно отсчитывая секунды, но потом кто-то, очнувшись, с перепугу чуть не выбил ему все зубы, и он перестал это делать. Когда камень, наконец, вернулся к своей владелице, она убрала его в сумку и лишь после этого начала свой рассказ. — Мы собрались выступать рано утром в понедельник, задолго до рассвета. Почему-то Даррел полагал, что именно это время будет безопасней, чем любое другое. Он говорил, в эти часы все ночные твари уже спят, а люди еще не вышли на дневную охоту. Возможно, он был прав, потому что мы добрались до острова без приключений. Мы знали, что путешествие может занять не один день, а потому каждый из нас взял с собой все необходимое: еду, аптечку, оружие. Неплохо было бы заранее озаботиться вещами для ночлега, но мы боялись слишком сильно нагружаться, это могло стоить нам жизни. Все вокруг было затянуто густым туманом. Чем ближе к острову мы подходили, тем меньше видели впереди себя. Это выглядело так, словно мы плывем в молоке. Даррел велел нам держать его за руки, чтобы не потеряться. Наверное, он боялся, что, если он не будет идти посередине, мы можем убежать, оставив его одного плутать в тумане. Мы шли очень медленно, боясь провалиться под воду, зайти в болото или, того хуже, столкнуться с каким-нибудь монстром. Наверное, именно поэтому мы не сразу заметили, как врата зовут нас. По крайней мере, я не заметила. Мне казалось, мы просто стали чуть быстрее идти. Потом еще быстрее, и еще, пока не перешли на бег. Это было сложно, не размыкая рук, бежать и не запинаться, не видя дороги, и в какой-то момент я словно очнулась, когда осознала, что именно мы творим. Я попыталась остановиться или отпустить руку, но поняла, что не могу. Меня тянуло вперед изо всех сил, а я была словно кукла-марионетка на веревочке, совершенно безвольная. Я не видела Диану, мне было видно только лицо Даррела, и он выглядел очень испуганным. А потом все закончилось. Я не успела даже понять, что мы прошли врата, просто нас разом охватил яркий свет, я крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, мы были уже не здесь. Сначала мне показалось, что место, куда мы попали, не сильно отличается от нашего мира: мы стояли на берегу, и это был обычный песчаный берег, на который накатывали волны, и они тоже были самыми обычными, как будто мы просто решили прогуляться по пляжу. Это ощущение длилось недолго: Диана вдруг вскрикнула и схватила меня за руку. "Смотри, смотри!" - там, куда она указывала, вода начала темнеть. То, что сперва показалось мне просто бликом на волнах, на самом деле оказалось огромным существом вроде гигантского кальмара или осьминога, только я никогда не слышала, чтобы они подплывали столь близко к берегу и вели себя так странно. Существо начало тянуть к нам свои длинные щупальца с огромными присосками, и нам пришлось отступить дальше на берег, чтобы оно не сумело до нас дотянуться. Внезапно Даррел рванул вперед. У него был с собой нож — я не знала этого, но не была удивлена, — и стал бить этим ножом по щупальцам, будто сражался с ними. Я не сразу поняла, в чем дело, но потом бросилась ему на подмогу: одно из щупалец дотянулось до его сумки и вот-вот могло утянуть ее за собой в воду, а в наших условиях потеря клади могла стоить жизни. У меня не было ножа, но был револьвер, и я выстрелила в щупальце два раза. Позже Даррел осудил меня за это, но, по-моему, это был правильный ход. Чудовище начало отступать обратно в море, оставив нашу сумку в покое. Когда мы, покончив с ним, вспомнили про Диану, то нашли ее на большом каменном уступе. "Смотрите, - сказала она, - там город!" Здесь стоял такой же плотный туман, как на острове, но ближе к горизонту он уже начинал рассеиваться, и сквозь него проступали очертания домов. Мы посовещались и единодушно решили выдвигаться в ту сторону. Идти пришлось сквозь плотные заросли деревьев, почти на ощупь. Время от времени мы искали холмы и возвышенности, хоть какие-то выступы, чтобы с них разглядеть верное направление. Даррел настоял, чтобы мы вновь держались за руки, и даже привязал нас друг к другу веревками. Я вынуждена признать, что только эта мера не позволила нам потерять друг друга еще в самом начале путешествия. Наш путь можно назвать достаточно спокойным... более или менее. Лишь один раз нам пришлось остановиться. Даррел заметил, что тени на земле стали какими-то неестественными. Поначалу я думала, что ему мерещится, но потом и сама заметила: они шевелились, даже когда лес вокруг был неподвижен. Возможно, это можно было бы принять за причудливую игру света, который практически не пробивался сквозь туман, но потом случилось то, что заставило меня поверить в самые безумные предположения. Тень у меня под ногами вдруг стремительно вытянулась и поползла прямо по мне. Клянусь богом, я чувствовала ее! Это длилось несколько мгновений, от страха и неожиданности меня парализовало, я не могла найти в себе силы двинуться с места и сбросить эту мерзкую гадость, которая начала заползать мне в рот и уши. Это было такое странное ощущение, будто я глотаю густой, мерзко пахнущий кисель, от одного воспоминания об этом мне становится дурно. Не знаю, что бы со мной было, если бы Диана не начала кричать. Я не могла разобрать, что она говорит, но после ее слов Даррел резко дернул меня вперед, я очнулась и стала пытаться вырваться из удушающего облака, уже почти полностью покрывавшего меня. Когда мне это отчасти удалось, Даррел потянул меня вперед, и мы побежали. Не сговариваясь, молча мы бежали вперед столько времени, сколько понадобилось, чтобы оставить далеко позади живые тени и выйти на открытое пространство. Мы не останавливались, пока не достигли той части леса, где свет уже начал пробиваться из-за тумана. Только там мы, наконец, позволили себе передышку, тщательно осматривая окрестности, а потом вновь уточнили направление, взобравшись на возвышенность. Впереди нас ждал город, и если до этого все происходящее казалось мне странным и нереальным, то я жестоко ошибалась, ведь все самое ужасное только начиналось. Едва за деревьями показались первые дома, как я почувствовала, что Даррел вынуждает меня замедлить ход: оказалось, Диана по другую сторону от него встала как вкопанная и отказывалась идти дальше. Она смотрела на открывшийся нам древний город в каком-то суеверном ужасе. Я знала эту сторону Дианы, такой взгляд у нее появлялся иногда, когда она рассказывала мне о тех варварских обрядах, что проводили они в своем Ордене, и о тех знаниях, которыми делились с ними старейшины. Она дрожала — я чувствовала это, даже находясь от нее на расстоянии, и жалела, что веревки, которыми были связаны наши руки, не позволят мне ее успокоить. Потом она повернулась к нам, бледная, но уже как будто успокоившаяся, и сказала: "Мне кажется, я узнаю это место. Я почти уверена, что... пойдем. Нам не стоит здесь оставаться. Если я права, вскоре вы сами все увидите". И она первой повела нас вперед, как будто не произошло ничего странного. Город, открывшийся перед нами, был похож на Аркхэм, только гораздо старше и мрачнее. Я не сразу поняла, почему он так меня пугает, пока Даррел не сказал нервно: "Да здесь же никого нет!". Действительно, город оказался совсем заброшенным, но в то же время было ощущение, будто за нами наблюдают. Я думала, это чувство коснулось только меня, но потом Диана заставила нас остановиться. Она прижалась к стене и бормотала: "Не могу больше так, не могу, они наблюдают за нами, смотрят!" Я пыталась ее успокоить, а Даррел просто велел нам собраться. Он сказал, что мы во что бы то ни стало должны вернуться обратно, поэтому истерики нужно прекратить. Он даже не позволил мне идти рядом с Дианой, как я того хотела, потому что считал, что мое присутствие только все ухудшит. Мы шли вперед очень медленно, пугаясь каждой тени, Диана постоянно тормозила нас. Уже тогда я подумала, что с ней что-то неладно. Но гораздо хуже стало потом. Город начал наполняться зловонием. Мы решили, что выбрали неудачный маршрут, но, повернув обратно, встретили тот же отвратительный запах. Идти становилось невыносимо, мы то и дело останавливались, потому что кого-нибудь из нас рвало от этого запаха, который проникал прямо в самое нутро. Даже Даррелу становилось дурно от него. У меня начали слезиться глаза, и я не видела, куда мы идем. Один раз я не удержалась и соскользнула в глубокую яму на самой обочине, она выглядела так, будто кто-то нарочно вырыл ее и оставил так в ожидании незадачливых путников. Пока меня вытаскивали оттуда, я вся вымазалась в грязи. Если бы не черный мох, росший на стенах ямы, я вряд ли так легко отделалась бы, но меня не покидает мысль, что, задержись я там подольше, этот мох уже не казался бы мне чем-то хорошим. Это было ужасно: вонь, грязь, все в какой-то слизи и копоти, даже странно, как нам удавалось так долго не замечать этого. Следовало прийти в себя и бежать из этого города, но тут мы увидели ее. Я слышала о ней раньше от других людей и, хотя никогда не видела, сразу узнала: девочка-нищенка в лохмотьях, она стояла на другом конце улицы и смотрела на нас. Даррел тут же дернулся в ее сторону, и нам пришлось последовать за ним. Он был словно околдованный, ничего не соображал, только шел за ней, как привязанный. А она дождалась, когда мы подойдем поближе, и скрылась в переулке. Мы плутали за ней по всему городу, переходя с улицы на улицу, и лишь когда по счастливой случайности смогли подобраться поближе, я поняла, что именно смущало меня с самого начала: ее ноги не касались земли, а платье и волосы словно застыли без движения. Она была не здесь, не в этом мире, как призрак. «Да она же просто отражение!» - так назвала ее Диана, и я поняла, что она тоже это видит. Мы вдвоем стали пытаться остановить Даррела, но куда там. Он тащил нас с нечеловеческой силой, и на ходу мы даже не могли распутать веревки, чтобы освободиться. Наконец мы перестали плутать и пришли к подножию какого-то исполинского здания. Сейчас я думаю, что это очень странно: мы должны были заметить это здание гораздо раньше, еще когда подходили к городу, таких гигантских размеров оно было. Это была цитадель из какого-то темного зеленого камня, того самого, из которого было построено все в этом городе, только еще более старого и покрытого трещинами. Возможно, в этой цитадели мог уместиться весь город целиком, но, скорее всего, я просто преувеличиваю, потому что все произошедшее позже сильно напугало и впечатлило меня. Мы подошли к огромным кованым воротам, их размеры не позволяли даже думать о том, чтобы открыть их самостоятельно, но это и не требовалось: девочка двинулась вдоль здания, и вскоре, следуя за ней, мы обнаружили рядом с воротами другую дверь, обычного человеческого размера, совсем неприметную. Ее замок был выломан очень давно, потому что место, где он находился, уже поросло черным мхом, но петли еще работали. Таким образом мы смогли попасть внутрь, но лучше было нам этого не делать. Мы оказались в большом, но отнюдь не гигантском зале, предназначенным для каких-то мистических служений или ритуалов. Это была лишь малая часть цитадели, и мне остается только гадать, какие помещения скрывались за ее исполинскими размерами. Диана, возможно, могла бы рассказать об этом больше, но именно это место отняло ее разум. Первым, что бросилось нам в глаза, был алтарь, стоявший посреди зала. Древний алтарь, какие можно встретить в местах, где безумные фанатики некогда поклонялись своим безумным богам. Основание алтаря украшал камень в диковинной оправе, тот самый, который недавно вы все имели возможность держать в руках. Он был частью этого древнего монумента, и, возможно, нам не стоило его трогать, но что уже теперь… поначалу я даже не обратила на него внимание, потому что гораздо важнее казалось другое: на алтаре лежал человек… то, что еще недавно было человеком. Раздувшийся, уже начавший разлагаться труп, настолько отвратительный, что невозможно было сказать точно, был он когда-то человеком или кем-то еще. От этого зрелища меня наверняка снова вывернуло бы, но мой желудок уже несколько часов был абсолютно пуст. А прямо над трупом, едва не касаясь его ногами, в воздухе висела та самая девочка-нищенка, на этот раз абсолютно реальная, но без сознания. Даррелл бросился к ней, пытаясь дотянуться, а мы с Дианой воспользовались этим, чтобы наконец ослабить веревки и освободиться. Под ногами девочки, на алтаре, лежал медальон со знаком Древних. Я видела, как Диана забрала его, пользуясь тем, что Даррел не замечает ничего вокруг себя. Мы с Дианой тем временем приняли решение выбираться оттуда. Это место не выглядело безопасно. Мы бы ушли сразу, но Диана решила, что нам во что бы то ни стало следует завладеть рубином, украшавшим алтарь. Не знаю, чем он так ее покорил, но она не хотела уходить без него. Сейчас я вспоминаю, как она смотрела на него, когда мы только вошли. Я думала тогда, что она смотрит на разлагающийся труп или на девочку, парящую в воздухе, но теперь я понимаю, что она видела только этот чертов камень. Диана не похожа на нас с вами, она иногда чувствует то, чего не замечают другие, и потому некоторые ее действия могут казаться странными. Но я точно знаю, что этот камень — не просто драгоценность, она не стала бы рисковать жизнью просто так. В тот момент, когда Диана пыталась найти способ извлечь камень вместе с оправой из подножия алтаря, я вдруг услышала слабый звук, которого просто не могло быть в этом всеми покинутом месте: он был похож на хор голосов, которые пели странную песню на незнакомом мне языке. Чем сильнее я прислушивалась, тем больше убеждалась в том, что мне не слышится и это не игра воображения. Где-то поблизости были люди… или не люди. Об этом следовало подумать тогда, но я была слишком возбуждена этим внезапным открытием, чтобы прислушаться к разуму. Поэтому я заставила Диану оторваться от алтаря, и мы пошли на звук голосов, туда, где, как оказалось, в тенях дальней стены располагался проход еще в одну часть цитадели. То, что открылось нам, больше всего походило на гробницу или усыпальницу, посреди которой на беломраморном постаменте лежало существо, до ужаса похожее на человека. Вы спросите, почему «до ужаса»? Да потому что вместо лица у него был клубок ужасных мерзких щупалец, словно у спрута, и такими же щупальцами венчались ноги и руки его. Но хуже всего то, что существо было в гробнице не одно. То тут, то там, не переставая петь свои пугающие песни, из теней выступали такие же существа. Живые, они двигались словно люди, но не были людьми, и от этого мой желудок снова скрутило. Диана же при виде их и вовсе испустила громкий крик. Я попыталась заставить ее замолчать, но тщетно: вид этих чудовищ, а может, какие-то личные воспоминания, связанные с ними, окончательно заставили ее потерять рассудок. Она вырывалась и билась в моих руках, словно дикий зверь, а существа из гробницы уже повернулись в нашу сторону. Я видела их, я знала, что они настоящие, что это не сон — и что они тоже видят нас. Единственное, что пришло мне в голову, — это уносить ноги из этого страшного места так быстро, как только получится, но Диана была тому помехой. Я тащила ее за руку до главного зала, но там она снова стала тормозить меня, в конечном итоге вырвавшись и бросившись к алтарю. Она схватилась за рубин и стала пытаться его вытащить, а Даррел в это время уже взобрался на алтарь и теперь хватался за босые ноги девочки-бродяжки, словно пытался стащить ее вниз, а от дальней стены все отчетливее отделялись фигуры страшных монстров, похожих на людей. Это было как самый ужасный кошмар, только наяву, и тут внезапно я ощутила, как земля под моими ногами содрогнулась, потом еще раз и еще… и вдруг в открытую дверь позади нас хлынула вода, разом, волной, сметая все на своем пути. Меня сбило с ног, но мне удалось ухватиться за край алтаря и удержаться на месте, а вот Диане повезло меньше: ее буквально отбросило к стене, и я на какое-то время потеряла ее из виду. Вода все прибывала, и следовало срочно спасаться, но из нас троих только я оставалась в здравом сознании. Даррел отказывался покидать девчонку, но у меня и не было особого желания бороться за его жизнь, поэтому я сосредоточила свои силы на поисках Дианы. Вода прибывала, и идти становилось все сложнее, но мне повезло: я нашла ее живой и даже в относительно ясном сознании, насколько это вообще было возможно. Я уговаривала ее поскорее покинуть это место, но она неожиданно отказалась уходить без рубина, который теперь занимал все ее мысли. Она говорила так убежденно, словно разум вновь вернулся к ней, — если, конечно, не принимать в расчет то, что слова ее не были похожи на слова разумного человека. Мне трудно пересказать то, что она сказала мне тогда, потому что в этих словах не было смысла. Она убеждала меня, что если мы оставим камень там, то никогда не сможем вернуться обратно. И что если он попадет в руки монстров из гробницы, то лучше нам умереть прямо сейчас, чем увидеть то, что произойдет потом. Меня не пугали ее слова, но я не видела иного выхода убраться оттуда вдвоем, кроме как сперва позволить ей сделать то, что она хочет. Вода между тем прибывала и прибывала, доставая уже почти до плеч. Я уцепилась за выступ одной из колонн, что поддерживали свод цитадели, а Диана бросилась вплавь туда, где под пока еще парящей в воздухе девочкой скрывался чудовищный алтарь… Она ныряла за рубином столько раз, что я сбилась со счета, забираясь все выше и выше по уступам колонны и с ужасом представляя, что может скрываться под толщей воды там, где уже не было видно земли. Когда я начала думать о том, чтобы спасаться в одиночку, Диана вдруг вернулась ко мне, сжимая в руке камень. Не знаю, как ей это удалось, но она смогла его забрать. Мы решили попытаться выбить одно из высоких стрельчатых окон цитадели, потому что вода к тому времени поднялась так высоко, что выбираться через дверь было просто опасно. Кроме того, Диана рассказала, что во время своей охоты за рубином не раз видела под водой чьи-то руки, которые пытались схватить ее и утащить на дно. Не знаю, сколько в этих словах правды, но после всего произошедшего я была готова в это поверить. Нам в очередной раз повезло: мы беспрепятственно добрались до стены, передвигаясь вплавь от колонны до колонны и сохраняя предельную бдительность. Пока я раздумывала, чем можно разбить толстый витраж окна, Диана просто размахнулась и ударила его своим трофейным камнем. Стекло задрожало, пошло трещинами, а потом мощный поток воды хлынул в окно, утягивая нас за собой. Последним, что я успела увидеть, обернувшись, были Даррел и девочка-бродяжка: непостижимым образом они теперь уже вдвоем висели в воздухе, взявшись за руки, хотя давно должны были скрыться под водой. И знаете, что я вам скажу? Когда мы собирались в это путешествие, Даррел твердил, что ему нужна настоящая сенсация, что он идет туда за редкими снимками, которых больше нигде не достать. Но теперь я знаю, что он лгал. Он шел туда за ней, не знаю даже, чем она его так околдовала. И мне не жаль его: в конечном итоге он получил то, к чему стремился. Не знаю, возможно ли было его спасти, но у меня никогда не было такого желания, даже если кто-то и осудит меня за это. Когда мы оказались на улице, стало ясно, что весь город практически целиком ушел под воду. Чтобы спастись, мы вынуждены были хвататься за уступы крыши, забираясь все выше, и я боялась думать о том, чем это может закончиться. Но удача все еще была на нашей стороне: прошло не так много времени, прежде чем я увидела вдалеке, у горизонта, движущуюся точку. Когда она приблизилась к нам настолько, что можно было ее разглядеть, стало ясно, что это лодка, а в ней — двое гребцов. Я не смогла сдержать стон отчаяния. Длинные и тощие, в каких-то грязных лохмотьях, они походили на нищих, и только жуткие лица без глаз и длинные крылья, как у ангелов, давали понять, что перед нами не люди. Я думала, что Диана снова будет кричать, но она молчала и смотрела, как они приближаются к нам. Когда они поравнялись с нашей крышей, она начала говорить с ними на языке, которого я никогда раньше не слышала ни от нее, ни от кого-то другого. Они не отвечали ей, по крайней мере, словами, но ее это не останавливало. Она открыла дорожную сумку, которую каким-то чудом смогла спасти во время потопа, и достала оттуда медальон. Я узнала его: это был тот самый медальон со знаком Древних, который некогда принадлежал девочке-бродяжке. Крылатые монстры молча забрали медальон и знаком велели забираться в лодку. Мне было очень страшно, но другого шанса спастись из этого места я не видела. Мы сидели, прижавшись к друг другу, и я не знала, чем закончится это путешествие. Повсюду на много миль простиралась вода, и я не представляла, куда и зачем мы плывем. Постепенно усталость дня стала брать свое, однообразность пейзажа и блики на воде действовали усыпляюще, и я не могла больше бороться с этим. Мы задремали обе разом и проснулись, лишь когда яркий свет ослепил нас: впереди, там, куда мы плыли, прямо над водой возвышались врата. Лодка прошла через них, и вскоре мы оказались в нашем мире: мы причалили к берегу на болотах возле Неприступного Острова, одни — наши сопровождающие таинственным образом исчезли в момент прохождения через врата. Когда мы оказались на суше, Диана внезапно решила отдать мне рубин. Тогда же она сказала, как называется этот камень, и призвала меня беречь его. Она сказала, что голоса в ее голове могут навредить всем нам, поэтому она боится хранить его у себя. Я уже говорила, что ее рассудок повредился после этого путешествия… Я уже говорила, что ее рассудок повредился после этого путешествия… вот и все, что я могу вам рассказать. А если вы хотите больше подробностей, то вам лучше найти Диану и спросить об этом у нее. Уверена, у нее найдется для вас пара слов. Рассказ Пегги Грин произвел на окружающих неизгладимое впечатление. Одно дело, когда о таких вещах говорит пройдоха-маг или болтливый пьянчужка, и совсем другое — когда об этом рассказывает леди, большой, надо думать, человек. Подробности этой истории быстро разошлись по городу, их пересказывали при каждом удобном случае еще недели две или три, что по меркам Аркхэма было очень солидным сроком. Рассказ обрастал дополнительными деталями, изменялся в угоду народным представлениям о настоящем приключении и становился все более жутким. Так, рубин в оправе стал сначала кровавым рубином, а потом и вовсе почему-то превратился в алмаз, который плачет кровавыми слезами исключительно в полнолуние. Ритуальные песнопения в усыпальнице постепенно стали жутким жертвоприношением, совершенным прямо на глазах Пегги и Дианы, а крылатые монстры в зависимости от рассказчика представлялись либо падшими ангелами, спасавшими заблудшие души, либо предвестниками смерти, обязательно с косами и в плащах наподобие тех, что носят культисты. В конечном итоге стоит признать, что какой бы страшной ни была правда, она всегда уступает тому, как ее преподнесут позже в забегаловке Гиббса.