Мать моего ребенка

— Официант. Повторите! — Gьяный язык едва ли слушал хозяина. Но ему по-прежнему было мало.       Да. Сергей всегда считал себя добрым человеком. Даже слишком, о чем ему нередко говорили братья и друзья, сравнивая с героями Советских фильмов и называя «тюфяком». Сафронов бесился, в конце концов, обозначив это за достоинство. Наверно, именно поэтому он даже не представлял, что может кого-то обидеть по-настоящему…       Тем более, ее. Эту выскочку, нахалку и хамку, которой, в свою очередь, ничего не стоило просто взять и обидеть человека. Назвать алкоголиком — да, пожалуйста! Показать фак — как за здрастье. А потом еще, как ни в чем ни бывало, невинно моргать своими огромными глазищами, типа: «а что я сделала?» И ведь он терпел, отчаянно, изо всех сил стараясь не обращать внимания на ее постоянные замечания в его адрес и придирки буквально на пустом месте. Но пик маразма пришелся на испытание Танцы, когда она извивалась юлой, не сводя с него пристального взгляда и докучая дурацкими, непонятными советами! Чего удивительного, что на следующем же совете жюри он принял безотлагательное решение — выгнать ее к чертовой из проекта, тем более, что случай выдался подходящий. К тому же, к сожалению или к счастью, мужчина едва ли верил в то, что предприятие увенчается успехом: вряд ли его голос будет решающим, да и кто согласится потерять такой ценный кадр? Однако решение было принято. О чем, то бишь, о своей роли в нем, Сергей по простоте душевной при первой же встрече сообщил Духу. Может, для того, чтобы подколоть или просто показать, что он не менее достойный соперник.  — Мне можно не бояться, или вы аппетит нагуливаете?  — А, Сергей. — Она ответила ему каким-то обреченным и пугающим взглядом. — О чем вы?       По спине прошелся недобрый холодок. Все тщательно заготавливаемые реплики растаяли в горле.  — Да о черном конверте, в котором вы оказались по моей милости. Правда, не очень удачно.  — А, я знаю, — глухо отозвалась блондинка. — Я просто думала, что это игра, шоу… Не по-настоящему. А вы меня правда… Ненавидите. — Ему показалось, или ее губы задрожали? Прежде чем она резко отвернулась, чтобы он не мог видеть мокрых дорожек, наверняка, уже пробивающихся на лицо.       Которые он, тем не менее, успел увидеть.       Наверное, нужно было окликнуть ее. Догнать, успокоить, утешить. Но Сергей не смог сдвинуться с места, безмолвным истуканом переваривая произошедшее.       Которое никак не выходило у него из головы. Ее красивое, будто незнакомое лицо, искривленное гримасой страдания. Слова, смысл которых он понял слишком поздно. И осознание того, что именно он виноват во всем.       Он обидел ее…       Но как? Чем? Можно подумать, она святая? Она получила по заслугам! В конце концов, она не справилась с испытанием, и он просто выполнял свою работу! Только вот объясни это въедливому вредному грызуну под названием «совесть». Который методично, нагло, подобно Ванг жрал его изнутри, с того самого момента по сегодняшний день. Попытки поговорить с Джулией не увенчались успехом. Обидевшись насмерть, девушка ни в какую не желала идти на контакт, целиком и полностью отдав его на растерзание проклятой грызунье.       Новая порция оказалась внутри. И что он сделал? Что мешало ему взять и забить на эту наглую лицемерку? Которая, быть может, специально провоцирует его на эти муки. Но что-то, называемое интуицией, упорно подсказывало, что она не притворялась. Что ее эмоции были настоящими. Она была настоящей.       И это было прекрасно. Хоть и так грустно.       Удержав тяжелый вздох где-то в глубине прокуренных легких, Сафронов в сердцах влил новую стопку в глотку.       Черт. Ни хрена не помогает!       Безумно захотелось зашвырнуть ею куда-нибудь в стену, оставив на ней несимпатичные, янтарные следы. Да что толку?! Если б это помогло унять эту непонятную, но такую сильную боль. Или хотя бы отправить эту проклятую Ванг в ее любимую Бездну. «Ну, зачем же ты так о своей любимой? Это во-первых. А во-вторых, что это даст?» — раздалось из глубин подсознания.       Подняв голову, мужчина изумленно оглянулся по сторонам, в надежде на то, что это слышал не он один. «Ты, ты. Рыжее недоразумение».       Рюмка обреченно упала на стол, каким-то чудом оставшись целой.       Пиздец. Неужели эта чертова ведьма была права? И к нему собственной персоной пожаловал пушной алкогольный зверь?! «Ага — усмехнулось нечто. — От него бы ты, умирая от инфаркта, отбивался погнутой вилкой. И так и не отбился бы, сдавшись на милость санитарам в психбольнице».       Нет. Безусловно, в чем-то «оно» было право. Правда, ну какая белка? Там глюки явно пострашнее. В конце концов, чтобы не говорила доблестная богиня Хаоса, он ведь не так много пьет. «Ой, да ладно. Будешь рассказывать эти сказки моей непутевой мамаше, которой и дашь это гордое звание». «Кто?» — Сафронов поперхнулся новой порцией алкоголя для снятия стресса, заброшенной в горло. «А то ты не знаешь? Тетенька, которая меня родит. А если по-твоему, нахалка, хамка, стерва с длинными ножками и силиконовой грудью». «А вот и не надо! О последнем я никогда не думал», — впрочем, кого он обманывает. Ножки там, что надо. Стоп! Что он сказал?       МАМА???       У Ванг есть ребенок? Или был? Или будет?       От кого? Впрочем, какая разница? «Господи, ну повезет мне с генами!»       Нет. Это уже совсем. Что он несет? Какой к черту папа?! У него уже есть дети. Двое. «А будет трое». — Интересно, оно может хоть на минуту замолчать? «Что происходит. Кто ты?» — чувствуя, как холодеют кончики пальцев, возможно, вслух спросил Сафронов. «Ну ты можешь, хоть иногда включать свою рыжую головушку? Если я называю тебя папой, значит, я твой ребенок. Будущий, но это неважно. Почти». «Лучше б прошлый». — Сергею показалось, что он сходит с ума. Как можно было объяснить этот бред иначе? То, что он попал в другую реальность? Или в Бездну? «Ладно. А ты откуда? А где вообще?» «А ты догадайся». «А. Ну да». — Господи, какое же безумие. «Безумие, что самому Духу Хаоса придется рожать ребенка от простого смертного. Еще такого смертного».       Ужас происходящего, дошедший через пару минут, удивительно, как не лишил его разума. «Стоп. Ты должен родиться от Ванг?!» — Можно подумать, если б потенциальной матерью был кто-то другой, было бы легче. Хотя, да. Наверное. «А ты точно должен родиться?» — несмело спросил он. «Ну что ты за человек. Убить собственного ребенка, — сокрушался он. Или она там. — Как так можно?» «Какое к черту убийство! Тебя — нет. И с Ванг у меня нет никаких отношений. И не будет!» «Ну, я же говорю с тобой — значит, я есть. И все будет. Не зарекайся. Я, конечно, не одобряю ее выбор, но у меня его нет. Серьезно. Я должен родиться. У тебя. И именно от нее. Если я не рождусь… Рожусь… Зачанусь до конца этого года то… — сделал многозначительную паузу ребенок, — будет очень плохо». «Кому плохо?» «Всем. Ты не помнишь этого, но я был твоим… Вашим сыном на протяжении многих веков. Многих ваших воплощений. Осталось последнее. И если оно не случится, круг будет прерван. И в наказание мне достанутся самые ужасные тела. Самые страшные судьбы. Ты этого хочешь?» «Погоди, — нахмурился рыжий, — ты же говоришь, что живешь в… Там, где должен жить до рождения. Как же ты тогда мог воплощаться в разные тела?» «Ну, неужели ты начал соображать? Я уж молился на то, чтоб мне достались мамкины мозги. Ну, все правильно. Логически, я там и есть. А мистически — я парю где-то над облаками и не появился воочию, дабы оставить тебе крупицы рассудка». «Вот спасибо! Хотя бы на этом. А вот интересно. Ты так же приходишь к Джулии и ешь ей мозг?» «Было б, что есть. Ах, да шучу. Хотя незавидная у меня наследственность. Но дело не в этом. Просто у нее на меня блок. Потому что бесплодие. Ну, она так думает». «Бесплодие? — Вот оно что… Кто бы мог подумать. Понятно, почему она такая злая. — А на самом деле? Нет?» «А что… Я скоро появлюсь. По крайней мере, я очень надеюсь на это. Иначе тебя окончательно съест совесть. Если, конечно, будет что доедать — после Ванг». «Вот именно. Я не представляю, как в глаза-то смотреть ей буду, а тут такое». «Вот как раз здесь в глаза смотреть и не надо», — хихикнул «малыш». «Нет, ну как ты себе это представляешь-то! Мало мне проблем с женой, которая в случае развода хочет запретить мне видеться с детьми…» «А зачем тебе дети? У тебя же есть я! Шучу. Не кипятись ты! Ну, Бездна, то есть я, в долгу не останется. Услуга за услугу — ты пойдешь мне на встречу, а я устраню это досадное недоразумение». «Ну не знаю. Сейчас она не хочет со мной разговаривать». «А зачем разговаривать? Меньше слов больше дела!» — откровенно издевалось дитятко. «Да иди ты!» «Куда. Вообще-то, я уже на месте!» «А ну да», — пригорюнился Сергей, признавая, что еще чуть-чуть, и он умрет раньше, чем родиться его потенциальный сын. Или дочь. Или кто? «А есть еще варианты? Гермафродиты, что ли? Не волнуйся. В тебя не пойду. Бабой не буду…» «Тьфу ты!» — И за что ему такое наказание? «Ты погоди. Это я еще не родился. Цветочки еще впереди». «Я догадываюсь. Лучше б сказал, что делать». «Ну, а что делать? Вспомни, что у тебя, помимо бесхребетности, есть какая-то фантазия. Можно подумать, тебе впервой с сенсами бодаться, а потом мириться. Как, например, с Кадони…» «Вспомнил тоже. Тогда это был стеб. В моих интересах помириться с Джулией, а не остаться без головы. И в твоих, думаю, тоже». «Ну, в этот раз пусть будет не стеб. И необязательно же лепить ее фотографию». «А чью?» «Например, одного рыжего вредного жирного скептика». «Ну хватит! Как ты с отцом разговариваешь? С будущим!» «Между прочим, о тебе же забочусь, папочка. Я хочу, чтоб ты был здоровым. И красивым. Чтобы было больше шансов захомутать маму». «Да худей, не худей», — отмахнулся Сафронов. Ну зачем он вспомнил об этом? Ну какие шансы? Хоть с футболкой, хоть без. «Согласен. Одна надежда — на чудо. И на футболку. Но ты прав: видеть твою рожу она захочет еще меньше. Надо что-то другое. Вроде бы нейтральное, но в то же время напоминающее о тебе». «Ну что? Бутылку пива? Тогда точно не забудет». «Нет. Она ж все-таки девушка. Лучше вина. Нет. Тогда она точно откусит тебе голову». «Когда. Давно уже жду. Точно! — Гениальная идея пришла в голову скептика. — Надо что-то, связанное с этим. Без головы!» «Типа всадник без головы. И ей — вторую!» «Точно! Я говорил тебе, что ты гений?» «А то. Не в тебя же пошел». «Вот и иди!» — отмахнулся он, затуманенным взглядом увидев изумленное лицо официантки.  — Что простите? Вы все? Принести счет.  — Нет. Повторите. Двойной. — И пусть эта Ванг сколько угодно говорит, что он алкоголик. Как уж тут не спиться…       Из-за нее же все. Как ни крути…