«Забудь обо всем, Лили. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь мне эти шесть лет. Джеймс».
У Лили сердце забилось в горле. Джеймс появился спустя неделю после начала семестра. Он был хмур, задумчив и бледен. Друзья его были такими же. Гриффиндор заметно приуныл без их шуток. К Лили Поттер подойти не то чтобы не посмел. У студентки мелькнула мысль, что ему... просто больше не хочется. И совы к Эванс больше не прилетали, а последняя записка была перечтена ею, наверное, с сотню раз. Она бы, может, и вправду забыла, сначала всласть настрадавшись, ибо точно ей такого конца не хотелось, если бы не подслушанный разговор в Гриффиндорском зале. - Угу, так в Рождество и напали, - голос Джеймса был странно глух. Лили спряталась за гобеленом, мученически закусив губу. Ей не хотелось подслушивать, она все-таки староста... Или все же хотелось, потому она на месте стоять и осталась. - Их было много? – тихо поинтересовался Блэк. Они сидели на диване у лестницы, скрытые тенью от посторонних глаз, потому как большинство оставшихся гриффиндорцев собралось во что-то играть у камина. - Да нет, всего четверо, - Лили не видела толком, но отчего-то знала, что Поттер мотнул головой. – Да и подмога пришла вовремя, как нельзя. Только теперь вам со мною общаться опасно, – он тихо вздохнул, явно собираясь перейти к самой неприятной части их мрачноватой беседы. – Поэтому я решил... - Да знаю я, что ты решил! – перебив его, отозвался Сириус. – И я тебе не позволю! Когда это меня останавливали какие-то страхи, Джеймс? - Я с Бродягой согласен, - подал голос Люпин. Очевидно, он сидел в ближнем к лестнице кресле, потому что несмотря на полушепот Эванс слышала его хорошо. – Мы тебя никогда не оставим! Поттер долго молчал. - Спасибо вам... Спасибо большое, ребята. Лили слышала, как его голос едва уловимо дрогнул. - А что Рыжик твой? – неожиданно осведомился Блэк. – Ты ей что-нибудь скажешь, а? - О чем ты?! – почти взбеленился Джеймс. – Разумеется, нет! Замолчи, Бродяга! – он заметил, что Сириус собрался ему возразить. – Шесть лет моих излияний – это одно, а Пожиратели Смерти из-за меня – другое! Лили понадобилась где-то пара минут, чтобы понять, что «Рыжик» - это они про нее. Она как-то странно сжалась и привалилась к стене, желая почувствовать хоть какую-то опору, чтобы не осесть неминуемо на каменный серый пол. - Но она должна это знать, Сохатый! – горячо заявил Блэк. Наверное, сейчас он подпрыгнул в кресле. - Лили никому ничего не должна, - ровным тоном ответил Джеймс. – Я о ней и думать забуду, а после школы исчезну, и поминай, как звали. - Но... почему? – Римус не кричал, как его чистокровный друг. Возможно, он догадывался о причине столь странных перемен в Джеймсе. И если его суждения – пустая бравада, то совсем он его не знал. - Потому, что Лили – моя слабость, Рем, - честно признался парень. – Вдруг я... – он запнулся, будто решаясь. – Ну, не смогу ее защитить? Да и примет ли она это? Только возненавидит еще сильнее, потому что я на нее беду навлеку. Ребята лишь покачали в ответ головами. Эванс таки сползла по холодной стенке на пол. Чтоб тебя, Джеймс! Только в этом-то все и дело? Столько лет ее приручать, чтобы потом оставить? Даже с врагами обходятся куда как гуманнее! Когда гостиная вконец опустела, Поттер перебрался поближе к камину и устроился в еще теплом после кого-то кресле. Когда он готов был уже почти провалиться в дрему впервые за столько дней, на колени ему нежданно прилетел измятый кем-то – очевидно, в волнении – лист. Джеймс со вздохом его развернул. И на секунду застыл, почти сразу, впрочем, обернувшись. Лили Эванс стояла на лестнице, растерянно вертя в руках палочку и кусая губы.«Ты не посмеешь исчезнуть, а я не смогу забыть. Считай, что ты победил. Лили».