На руинах

Везде одно и то же. Угрюмые лица, шепотки, согнутые спины. Я пробираюсь сквозь толпу, крепко сжимая ручку чемоданчика с образцами сыворотки – единственное, что мне удалось спасти с острова. Тогда я был в отчаянии, я проклинал судьбу; сейчас я верю, я ясно вижу, что судьба мне улыбнулась. Я вытягиваю шею и поверх опущенных голов людей, старающихся поскорее проскользнуть мимо, в потускневшем от дыма небе вижу силуэт высокой башни и огромную хищную фигуру с крыльями, будто прикипевшую к шпилю. Хороший памятник, Оз. Лучше, чем ты заслужил. Я немного помню о крушении Горы Гленн. Тогда мне не повезло – я был в лаборатории, в окружении моих подопечных, и как раз готовился испробовать на одном из них новый образец сыворотки. Они волновались, но я еще не понимал, из-за чего. Я думал: это хорошо, они привлекут новых гриммов, и мне будет с кем работать дальше. Я еще не знал тогда, что ресурсов моей лаборатории, на которую я с таким трудом выбил деньги (при молчаливом противодействии Маяка), не хватит на то, чтобы обработать все, что я тогда привлек. Должно быть, меня ударило по голове куском штукатурки или отвалившейся лампой. Когда я пришел в себя, было уже поздно. Дело всей моей жизни было кончено. Лаборатория лежала в руинах, образцы разбрелись кто куда… но тогда у меня, страшное дело, даже не было времени как следует оценить ущерб. Потому что я пришел в себя от дикой боли – и, кое-как скосив глаза (точнее, глаз, другой был чем-то залеплен), обнаружил, что тот самый образец, которому я собирался вводить сыворотку, жует мою правую руку. Он не пытался ее откусить, не пытался перегрызть мне горло. Просто методично жевал руку, которая несколько минут (часов? дней?) назад держала готовый вонзиться в него шприц. Помню, меня поразил этот проблеск интеллекта, но времени как следует задуматься не было – боль не давала мне сосредоточиться. В дело вступили инстинкты. Я судорожно зашарил левой рукой по полу. Рука наткнулась на что-то продолговатое. Я ухватился за него, перекинул руку через грудь и обрушил мое новообретенное оружие на голову взбунтовавшегося образца. Еще, и еще, и еще раз. Не думаю, чтобы он это почувствовал – откуда в моем разбитом теле было взяться силе? – но мне повезло. Мне под руку попался один из портативных контейнеров для праха. Корпорация Шни гордится своими высокими стандартами и утверждает, что их контейнеры способны выдержать любое путешествие – но этот треснул, и трещина в нем спасла мне жизнь. Полыхнуло голубым. Мой образец зашипел и испарился завитком черного дыма. Я уронил руку. К горлу подступил комок. Я лежал, полуживой, среди обломков своей мечты. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем меня найдут? Хочу ли я, чтобы меня нашли? Я представил себе пронзительный взгляд Озпина из-за этих его пижонских стеклышек – и стиснул зубы. - Ничего, - пробормотал я: то ли самому себе, то ли моему безвременно погубленному образцу. – Это еще не конец. Мы справимся. В конце концов мне удалось выбраться оттуда, обосноваться на небольшом островке неподалеку от берегов Долины и продолжить свое дело. Но радость моя была недолгой – боги знают как, но детишки из Маяка, ученики Озпина, нашли меня. Они уничтожили всю мою незавершенную работу, всех моих бедных подопечных – но полное унижение я терпеть отказался. Я решил закончить игру на своих правилах и смахнул фигуры с доски – активировал защитную систему, переведя ее в режим полного уничтожения. Стоя на берегу моего острова с одним лишь чемоданчиком в руке, я смотрел вслед воздушному кораблю Маяка, почти уже скрывшемуся в облаках. Я был уже немолод и знал, что в третий раз восстановить мою мечту с нуля уже не смогу. Но, как оказалось, мне и не нужно. Вся территория бывшей академии наводнена гриммами, но близ самой башни их нет: будто кто-то очертил невидимый круг и заключил в него бывшую станцию связи. Мне это на руку. Я отпираю покосившуюся дверь и, осторожно обходя трещины в полу и кучи мусора, следую знакомым путем на самый верх. Там больше нет крыши. Лежат обломки гигантских шестеренок, свистит чудовищный ветер. Весь Маяк как на ладони: кучи темного мусора, серый дым, черные тени гриммов. Тоска. Я отворачиваюсь от края и приступаю к тому, за чем сюда пришел. После первых осторожных замеров, укрывшись за обломком колонны, я открываю чемоданчик и окидываю взглядом свое богатство. Восемь шприцов. Восемь попыток у меня, чтобы воскресить это невиданное чудо, вдохнуть жизнь в недвижную фигуру – квинтэссенцию всех моих стремлений и надежд. Я достаю из гнезда первый шприц. Механическая рука не дрожит. Когда я прикасаюсь острием иглы к стылой, но все же не совсем неподатливой плоти, кажется, даже ветер замирает. Игла ломается с тихим звоном. Когда я ел последний раз? Я сползаю по колонне, устроившись между лап чудовищного создания. От него не исходит тепла, но я чувствую его свирепую мощь. Она там; не мертва, просто дремлет. Еще семь шприцов и все время разрушенного города на то, чтобы разбудить спящего дракона. Это очень много. Я потерплю.