Перебежчик

      Предложенная Уэсом и Энор стратегия начала приносить свои первые плоды. Теперь кадеты боязливо косились на Антиллеса и жадно ловили каждый его суровый взгляд и жест, но больше всего они вздрагивали и прятали головы в плечи, когда Ведж на очередном разборе полётов начинал смотреть на них как на нашкодивших детишек, а тон его становился обманчиво мягким и ласковым. Молодая поросль очень быстро выучила, что самые суровые репрессии и тяжёлые последствия нёс за собой именно этот вкрадчивый голос. Конечно, о серьёзных результатах было говорить пока рано, но первые результаты были на лицо. Антиллес даже меньше стал просиживать над отчётами, пытаясь состряпать очередное правдоподобное объяснение очередному провалу его подопечных на тренировках. Получаться реально стало лучше. Кажется, нужно будет озаботиться и отблагодарить Дженсон-Торсин бутылочкой хорошо выдержанного кореллианского виски.       Ведж взглянул на хронометр – не было и четырёх часов вечера, а он уже свободен от нудных обязанностей академии. Можно было использовать оставшиеся пару часов себе на пользу, и явно гораздо продуктивнее, чем погружение в бюрократию. Например, когда не нужно было забирать дочерей с занятий, Антиллес мог позволить себе немного погулять, выпить каф или стаканчик лума, а когда того требовала душа – пойти в Мемориальный комплекс и чуть дольше, чем обычно, побродить там, вспоминая о прошлом и размышляя о жизни. Последнее как нельзя кстати подходило сегодняшнему настроению и расположению духа.       Антиллес вышел из академии на час раньше, чем планировал изначально. На этот раз он даже прихватил с собой «зонт», но, как всегда по вселенскому закону подлости, дождем и не пахло – на небе не было ни облачка, а солнце жарило так, что рубашка на спине моментом прилипла к телу. Хотелось спрятаться от жары и уйти подальше от раскалённых небоскребов, и Мемориальный комплекс был лучшим решением. Купив бутылку воды, свернув куртку и перекинув её через сумку, он зашагал в сторону парка.       Ноги сами понесли знакомыми тропами. Ведж так часто бывал здесь, что мог ходить с закрытыми глазами. Вот здесь альдераанский сектор – один из самых больших. Белый мрамор с вырезанными в нём черным списками погибших жителей планеты посреди полотен-лугов, взращённых из трав и полевых цветов погибшей планеты. Здесь... Монумент пилотам, погибшим у Явина. В этом месте к горлу всегда подкатывал ком, а дыхание сбивалось и становилось учащённым. В памяти сразу же всплывали лица всех погибших в той страшной битве товарищей, и мурашки бегали по коже, когда Звезда Смерти, как воочию, вставала перед глазами. Как ни пытался Ведж, но за долгие годы так и не смог избавиться от кошмара, связанного с каньоном первого чудовища Имперской военной машины. Может, именно поэтому Антиллес никогда не задерживался у этого памятного места долго – это было слишком тяжело.       Дальше он шёл давно разработанным личным маршрутом, следуя по хронологии и географии тех сражений, в которых участвовал, и отдавая дань памяти всем, с кем довелось воевать бок о бок. Но потом Ведж сворачивал в сторону и углублялся в ту часть парка, которую посещали не так часто. У Республики было много героев, в том числе и безымянных. И, как ни прискорбно сознавать, далеко не все, кто заслуживал, чтобы их помнили, удостаивались места в центре Мемориала. Спасибо и на том, что те, кто не был так знаменит, как Дарклайтер или Поркинс, всё же получили свой клочок земли и кусок камня с перечислением имён... Если эти имена были известны и были найдены в архивах.       Наконец, Антиллес достиг цели – на небольшой лужайке в самом, казалось, дальнем закутке комплекса, располагалась простая гладкая плита с выбитыми на ней именами и выгравированной птицей в начале списка. На ней встречались пёстрые оранжево-жёлтые цветы, посаженные вокруг, и так напоминавшие цвета форменок, которые носили сами погибшие бойцы. Всегда перепачканные, бойкие и неудержимые представители пехоты…       Мрамор и «весёлые» цветы – вот и вся память о тех, кто пострадал от взлёта «Лусанкии» с поверхности Корусанта самым непосредственным образом, кто всю Галактическую Гражданскую войну проводил в разведывательных миссиях и вылазках, доставляя информацию руководству, кто погиб на Салласте, но подготовил площадку для новой базы после трагедии на Хоте. Но кого это волновало, когда строили парк и планировали, что и как здесь будет расположено? Этих людей и при их жизни не раз и не два обделяли вниманием, их работа часто была незаметной для других и носила гриф «секретно», а их славу и успех часто приписывали другим. Но Ведж знал правду. И знал имена если не всех, то большинства из тех, кому была посвящена плита. Во многом только благодаря ему, Хобби, Уэсу и Тайко и их непосредственному знакомству с членами отряда «Харабел» удалось восстановить имена бойцов, а не оставить их в статусе «пропал без вести» или «безымянный солдат». Вспоминая бесчисленные месяцы штурмовки Архивного агентства и прессинга как на Кракена, так и на Винтер, Ведж ощущал, как всё внутри содрогалось от боли. Несправедливости в последние годы хватало более чем.       Пожалуй, был только один плюс у такого запустения и захолустья – обычно кроме Веджа здесь никто не бывал, за исключением Дерека, когда того дела забрасывали на Корусант. Во всяком случае, за всё то время, что Антиллес посещал мемориал, он всего пару раз видел случайных прохожих, которые просто спешили куда-то в другое место или заплутали. Ну, и редкие работники парка.       Это означало, что можно было спокойно, без свидетелей, предаться воспоминаниям и побыть наедине с собой. Никто ему не мешал, и это одиночество порой бывало очень необходимо. На огромной планете-городе подобное – роскошь.       За несколько лет Ведж завёл своеобразный ритуал – он подходил к камню, проводил рукой по именам, даже с закрытыми глазами зная, где чьё, и всегда подольше задерживаясь на одном. Поглаживая выбитые в камне строчки он шептал на родном языке молитву, обращённую к мёртвым. Возможно, мёртвые даже слышали его... Хотелось в это верить.       Совершив ритуал и присев на скамейку рядом, Антиллес непроизвольно погладил выцветший браслет на левом запястье и невидяще посмотрел перед собой. Сколько уже лет прошло? Много... И все эти годы он думал о том, как бы сложилась его жизнь, если бы не трагедия войны.       Мёртвый кокпит «крестокрыла». Через его заляпанный транспаристил можно увидеть раскинувшийся звёздный покров планеты, практически нетронутой людьми. Звёзды так близко, что, казалось,можно протянуть руку и ухватить их. Далёкие звуки праздника не интересовали обоих. Они предпочли ему тесный кокпит и тихие разговоры…       «Как насчёт Утапау? Всегда хотелось там побывать»       «Ой, нет, летун. Только не моя Родина, – лёгкий смех. – Там подземная жизнь, затворничество и отшельничество. Не самое лучшее место»       «Кореллия?»       «А вот на Кореллии я не бывала. Расскажи о ней».       Ведж моргнул, сбрасывая наваждение воспоминаний. Его жизнь была бы определённо... Другой. Хуже или лучше – не узнаешь.       Нет, своей нынешней Антиллес был вполне доволен. Он любил Йеллу и дочек, на карьеру не жаловался, у него были прекрасные друзья... Но раз за разом возвращаясь к этой плите, он думал о параллельной жизни, и как могло бы быть. Наверное, Йелле это не понравилось бы. Они договорились не ревновать к прошлому друг друга, но Антиллес не находил в себе сил признаться ей, что одну часть своего прошлого так и не смог отпустить. А потому жене об этом лучше не знать.       Может, дело было в том, что здесь Ведж никак не мог повлиять на ситуацию. Он был далеко, сражение, если можно это так назвать, состоялось без него. Он не видел своими глазами, как погиб отряд. А не видел тел – не потерял и надежду... Хотя здравый смысл говорил обратное. В самом деле, ну кто мог тогда выжить? Однако, надежда – вещь упрямая... И потому ещё долго Антиллес искал знакомые лица, вслушивался, пытаясь услышать родные голоса и ставшие «своими» шутки... Всё тщетно. Постепенно ему пришлось принять правду. Но вот смириться с ней? Едва ли.       Какое-то время Антиллес молча сидел на скамейке, просто глядя себе под ноги и не замечая ничего вокруг. До тех пор, пока его не отвлекло какое-то шебуршание и движение неподалёку. Ведж поднял голову и невольно сощурился от яркого солнца, а потом нахмурился. Рядом с плитой монумента сейчас на корточках сидел мужчина в спецовке работника парка и ковырялся в земле. Кажется, именно он появлялся тут пару раз. И, возможно, именно благодаря ему здесь стало уютнее. Если это так, то у администрации парка явно что-то произошло в мозгах.       Антиллес невольно заинтересовался тем, что делает служащий. Сначала он просто с любопытством наблюдал за тем, как тот возится в земле, ошибочно приняв его действия за прополку сорняков. Но в пустующие контейнеры, внутри поделённые на секции, вскоре были поставлены вполне симпатичные цветочки, которые были посажены явно специально и хоть как-то украшали окружающее пространство. Ведж в недоумении поскрёб слегка небритую щёку, а потом решил, что ему точно не нравится, что здесь происходит, и довольно резким тоном задал садовнику вопрос:       – Эй, что вы тут делаете, а?       Работник, как показалось, Веджу вздрогнул. Прекратив своё копошение в земле, он медленно повернулся, всё также продолжая сидеть на корточках, и уставился на Антиллеса. В его руке был аккуратно зажат цветок, который он бережно переложил в другую руку, из-за чего часть земли упала на чистую плитку. Он не просто выдёргивал цветы, а готовил место для других. Антиллес оглянулся и заметил на тележке неподалёку совершенно невзрачные чёрные саженцы, в посадке которых он не видел смысла.       – Вы это мне? – голос прозвучал достаточно тихо и несколько удивлённо.       – Вам, – для наглядности Ведж кивнул. – Я спросил вас, чем вы тут занимаетесь, – он снова прищурился.       Мужчина моргнул, перевёл взгляд на зажимаемое в руках растение, а потом на те, что были в контейнерах на тележке. Он вздохнул и отвернулся, вернувшись к работе. Работник подвинул к себе один из коробков и положил к остальным растениям выкорчеванного собрата. Зачерпнув немного земли, он добавил её в коробок.       – Лучше скажите, почему Республика наняла таких тупых тон-тонов-ландафтных дизайнеров, очевидно отбухав им зарплату ни за что? – садовник поправил кепку пальцами грязной перчатки и принялся за следующий пёстрящий цветок, чьи придаточные корни забрались на мрамор.       Меньше всего Ведж ожидал услышать нечто подобное и удивлённо моргнул.       – Что?.. О чём это вы?       – Это, – мужчина указал лопаткой на контейнеры, в которых ютились красивые растения, – паразиты с планеты Фелуция. На рынках их семена стоят дешевле, чем даже элементарных цинтагов. Знаете, такие с кистями цветков синих оттенков, – работник слегка приподнялся, начав аккуратно убирать корни с мрамора. – Стоят-то дешевле, но проблем от них не оберёшься, – он потянул за один из них, но тот не поддался. – На своей родной планете они спустя пятьдесят лет разрастаются до невиданных размеров, не останавливаясь даже перед уничтожением соседей, и вырастают до около десяти, – работник в очередной раз потянул и, наконец, отодрал корни от мрамора, – метров, – он тяжело вздохнул и, начав аккуратно скручивать длинное растение, потянулся за новым контейнером. – Для мрамора эта штука вообще опасная. Врастёт и, если вовремя не остановить, от работы архитекторов останется лишь цветочная стена паразитов в качестве напоминания.       От подобных откровений Антиллес слегка обалдел и по-новому взглянул на работу служащего парка. В том месте, где тот отодрал красивые цветочки, действительно, виднелись выщерблины и даже трещины. Антиллес скрипнул зубами. Халатность... Как такое возможно? Всё равно, что залить в истребитель плохое топливо и ждать, что он не подведёт пилота в бою.       – Я не знаю, как и почему, – вздохнул он. – Я не разбираюсь в цветах и ботанике. И что, такое безобразие по всему парку? Или только здесь?       – Во многих отделах, где не хватает финансирования, – работник поднял на мгновение вверх длиннющего паразита, из-за чего свисающие корни напомнили своеобразную ширму, с подозрением осмотрел его, а потом кивнул и осторожно положил в чистый контейнер. Отставив его ближе к первому с относительно молодыми цветками, он пожал плечами. – Вот у ботанов красота... Все ругают Фей'лиа, но такого количества редкостей я никогда не видал. Чего стоит сорт красной асир или «бледноглазки»! У них никогда не бывает таких огрехов, да и чтобы пробиться к ним за работой, нужно уж точно быть ботаном и, желательно, с Ботавуи, – мужчина остановился и, посмотрев на оставшихся в земле паразитов, вздохнул. – Конечно, за более знаменитыми ухаживают соответственно.       Ведж помрачнел. Как он и думал...       – Да, – сухо подтвердил он. – Вы правы. Это место мало кого интересует... Во всех смыслах, – Антиллес помолчал, наблюдая за работником, который принялся осматривать мрамор. – И что же изменилось теперь? С чего вдруг политика администрации комплекса поменялась? Вас послали сюда... Исправить ошибки?       – С чего тогда у вас такой интерес? – вопросом на вопрос ответил служащий и провёл по трещине рукой, после чего кивнул, очевидно, своим мыслям. Заметив у подножия ещё парочку корней, начавших оплетать основание, он принялся выкорчевывать их. – Раз это место мало кого интересует.       Антиллес вздохнул. Он не понял, узнал ли его этот мужчина. В принципе, физиономия героя Республики была достаточно известной, но даже здесь, на Корусанте, жили миллиарды живых существ, многим из которых было абсолютно всё равно на то, что происходит в Галактике. Кто сказал, что его с ходу должен узнать какой-то рядовой сотрудник парка? Да, и судя по всему, того гораздо больше интересовали растения, чем дотошный посетитель. А даже если узнал... Наверное, он вправе удивляться. Генерала можно было ожидать увидеть в других частях комплекса, но не здесь.       Вот только ответить на вопрос было непросто. Ведж собрался с мыслями.       – Меня интересует. И мне не всё равно, что происходит с этим памятником. С ним очень много всего связано. Может, только мне одному и интересно, что с ним будет дальше, – горько добавил он.       – Понятно, – задумчиво протянул работник, замерев на мгновение, а после вновь принявшись за своих «любимчиков».       Прошло несколько минут, после чего мужчина всё-таки выкорчевал оставшихся паразитов, отодрав их от мрамора. Он что-то бурчал себе под нос, проводя по оставшимся на монолите трещинам и выемкам, но Антиллес не услышал, что именно. После чего резко поднялся и, сняв с пояса датапад, сделал в нём пару заметок.       – А насчёт этих малышек, – садовник кивнул головой в сторону тележки, где стояли чёрненькие растения. – Зря вы оцениваете их по обложке.       Ведж снова присмотрелся к цветам.       – Чем же они хороши? И почему именно они?       – Это лекарственное растение с планеты Утапау, – Антиллес невольно вздрогнул при упоминании планеты. – Утаи ласково называют его лафешей, – мужчина усмехнулся и, спрятав датапад, подошёл к тележке. Он осторожно и, как показалось Веджу, с нежностью провёл по листкам тёмного растения с крохотными закрытыми бутонами. – Чрезвычайно любят солнце. В древние времена росли на поверхности планеты, но увы... После катастрофы утаи перенесли их в оссики, где уже лафеша был вынужден привыкать к подземной жизни. И неплохо адаптировался, – работник снял с тележки контейнер и, опустив его на землю, принялся ставить на свободные места тележки коробки с паразитами. – Это, – он кивнул на лафешей, – гибрид дневного и ночного сорта. Ночью, благодаря испускаемыми ими запахами, они отгоняют паразитов, грызунов и прочих. Потому утаи высаживают их у входов в оссики, если, конечно, хотят сохранить жилища и не занимаются разводом сайгорок. А утром, – он загрузил последний контейнер, – можно собирать листья и варить отвары. Впрочем, если хотите увидеть ещё особенностей, придите как-то на закате. Не пожалеете, – он впервые взглянул на Антиллеса, усмехнулся и спешно отвёл взгляд.       Ведж задумчиво посмотрел на невзрачные, но такие полезные цветочки. Почему этот работник решил посадить растения именно с Утапау? Ещё один привет из прошлого... Хотя раньше о природе этой планеты Антиллес никогда не задумывался. Это была просто точка на карте, о которой уже много лет он старался думать поменьше.       Ведж тряхнул головой, отгоняя воспоминания.       – Я понимаю, что это ваша работа, но всё же должен сказать спасибо. Я рад, что кто-то теперь заботится об этом месте. Приятно знать, что появился хоть один неравнодушный работник.       Мужчина отмахнулся:       – Будем считать это благотворительностью.       – Благотворительностью? Значит, это исключительно ваша идея? Не указание руководства? А я ещё подумал, с чего они вдруг расщедрились...       – Угу, – работник только коротко кивнул головой.       Поставив рядом контейнер, он опустился на колени и вернулся к земле: с осторожностью достал первую лафешу, расправил ему листики, снова забурчав что-то под нос. Мужчина снял защитную плёнку с корней и с бережностью продолжил высадку.       Ведж погрустнел.       – А я уже начал надеяться.       Он глянул на хронометр – надо же, даже не заметил, как пролетело время. Пора возвращаться в реальность... Йелла скоро вернётся домой, а он ещё хотел успеть купить ей букет цветов. Встав со скамейки и подхватив свои вещи, Антиллес обратился к служащему.       – Спасибо за беседу и за пояснения. И за работу.       – Удачного вам дня, сэр, – парень кивнул, не оборачиваясь.       – И вам того же.       Перед уходом Ведж ещё раз погладил мраморную плиту, после чего быстро пошёл на выход из парка, не оглядываясь.       Зен продолжил копаться в земле, совершенно не замечая того, как сажал лафеши механически, по методике... Осторожно, бережно, не повредить корни, а в особенности листья.       Только когда перед его глазами замаячил манипулятор дроида, парень замер, остановив руки на насыпанной в лунку земле, и моргнул, возвращаясь из оцепенения. Он поднял взгляд на нависшую впереди «маргаритку»:       – Он ушёл? – и голос впервые за вечер дрогнул.       – Пау, – устройство качнуло корпусом утвердительно.       Зен подался назад и уселся на плитку, тяжело выдохнув. По коже побежали мурашки – стало невыносимо холодно, хотя солнце жгло нещадно в этот день. Он поёжился и обхватил себя руками, а следом сжал плечи крепко, когда почувствовал, как на самом деле дрожали руки.       Он был не готов к такой встречи – лицом к лицу. Было ошибкой так вот соваться к плите, когда он был здесь. И о чём я только думал?       Зен посмотрел на высаженные лафеши, которые уже создавали с правой стороны мрамора тёмный покров. «Ах да... Мне нужно было закончить высадку до заката», - он нахмурился.       – Пау?       – Всё хорошо.       – Пау!       – Да...       – Пау-у-у!       – Да!       – Пау-пау-пау! – дроид, осмелев, уместился на голове техника, попрыгав на ней.       – Ай, отстань! Дома поговорим! Лучше помоги с цветами, – он махнул рукой, откидывая устройство со своей головы. Кувыркнувшись в воздухе и сопровождая всё это длительной трелью, «маргаритка» остановилась и с вопросительным цветом корпуса посмотрела на лафеши.       – У-у-у-у!       – Будет тебе «у-у-у-у!», когда закончим, железяка! – Зен снова подался вперёд, наконец, сняв с себя кепку и платок, которые только мешали работать. Он стёр со лба пот, запрокинув голову наверх.       Его взгляд невольно упал на мраморную плиту, а в особенности на потемневшее от времени имя. «Помнит? Он помнит?» – возникший в сознании вопрос заставил парня оцепенеть.       Впрочем это продлилось недолго: "маргаритка", взяв очередной саженец и, пронося его над головой техника, совершенно «случайно» высыпала на того часть земли, что привело Зена в чувство.       – Пау! – весело загорланил дроид, поставив рядом с парнем саженец и умчавшись за другим.       – Засранец, – выругался тот, начав отплёвываться.