Поймать мотылька

Дюпен-Чен морщится от резкой боли в области затылка. Неприятное ощущение тягуче разливается по венам, от чего все труднее открыть глаза. Брюнетка понимала, что если не сделать над собой усилие, то вскоре она даже и подумать не сможет. Черные и густые ресницы вздрагивают, когда верхнее веко девушке медленно и с легкой дрожью поднимается. Зрачи резко суживаются от бьющего в лицо света. В голове отдается глухой стук, однако Маринетт, приложив огромные усилия, все-таки поднимается на ноги. Смахивая со лба пот бледной ладошкой с длинными пальцами, брюнетка робко поежилась. Пиджак и футболка словно не ощущались, потому что кожу пробирал жуткий холод, заставляя мурашки ползти по спине. Темные и густые волосы растрепались, заставляя волнистые и непослушные локоны лезть в глаза. Вокруг… Девушка даже не знала, как описать это место. Было пусто и безлюдно. Темнота смешивалась с непостоянными очертаниями то чьей-то высокой фигуры, то пугающего здания. Где-то в дали мерцал бледный сиреневый свет. Было и темно, и до жути ярко одновременно. Очень двоякие ощущения будило это место в глубине души: одиночество смешивалось с паранойей и давящим страхом, свет бил в глаза, однако Дюпен-Чен сжималась в комочек от темноты. «Что творит мое сознание?.. — подумала брюнетка, судорожно массируя пальцами виски. — Что происходит… Почему все такое… даже не знаю, как это назвать!» В полубреду героиня Парижа сделала несколько резких шагов. И опять странность: каждый шаг словно уносил ее в глубокую пропасть, однако стопой девушка ощущала твердую землю. Или не землю?  — Маринетт, — послышался сзади мягкий женский голос, казавшийся до боли знакомым. Оклик вернул Маринетт в сознание, заставив вздрогнуть всем телом и еще сильнее сжаться.  — Тикки? — Дюпен-Чен обернулась, поразившись своему слабому и хриплому голосу. Одно лишь слово будто бы опустошило ее изнутри, заставляя и без того свинцовое от тяжести тело подкоситься.  — Оторожнее! -нежные руки подхватили Леди за плечи, с силой удерживая на ногах. Спустя мгновенье, когда героиня Парижа пришла в себя, она заметила на себе взгляд пары голубых и до жути пронзительных глаз. Владелица столь обеспокоенного взгляда оказалась молодой и стройной красоноволосой девушкой. Нежно-розовая блузка в мелкий черный горошек идеально сочеталась с черными, расширенными к низу, брюками, что быстро отметила Маринетт своим дизайнерским взглядом. В стройном личике и носике картошкой брюнетка уловила знакомую нотку. Приоткрыв пухлые нежные губы, Дюпен-Чен собиралась что-то произнести, однако ее перебили.  — Да, это я, — устало, но в тоже время весело и задорно улыбнулась квами. — Твоя жизнь в опасности. И пока эта опасность не минует — я буду человеком. Ты находишься в, если так можно сказать, тюрьме своего сознания. Бражник раскрыл полную сил своего талисмана, а значит сейчас над всем миром нависла угроза. Я уверена, что Адриан и Плагг уже делают все возможное, чтобы вызволить тебя. Маринетт? Тикки положила руку на плечо сгорбившейся девушке, после чего прижимая ту к себе.  — Маринетт? Ты чего, не надо плакать, — успокаивающе и как-то по-матерински проворковала хранительница талисмана Божьей Коровки. Сейчас Тикки казалась выше Маринетт, хоть и хрупче. Квами обняла брюнетку со всей силой, которая только могла быть в ее худых руках.  — Этого не произошло, если бы я не поддалась эмоциям! — всхлипнула брюнетка. Сейчас в ее душе страх мешался с жутким чувством вины, от чего сердце словно разрывало на кусочки. В голове метались воспоминания: ее первое дело, знакомство с Адрианом… стоп.  — Т-ты сказала Ад-дриан? — ошарашенно посмотрела на квами Дюпен-Чен, резко отступая на шаг назад и судорожно сгибая руки в локтях. «Нет, этого быть не может…» — пронеслось в голове Маринетт успокаивающее утверждение.  — Да, — Тикки виновато вздохнула. — Да, Маринетт, Адриан — это Кот Нуар. Только спокойно, пожалуйста.