Осколки

Сколько времени она провела в больнице? Неделю, две или больше? Мамори не знает, не может сказать точно. С момента как она очнулась во второй раз, дни превратились для нее в череду однообразных событий. Теперь каждый день для нее – пытка. Особенно сейчас, когда она вновь возвращается к, казалось бы, нормальной жизни. Иногда Мамори кажется, что в больнице было проще. Там – лишь несколько часов притворства в день. Там – одиночная палата, в которой можно не скрываясь выть в подушку ночами. Там – врачи, способные помочь. Помочь? Мамори горько усмехается собственным мыслям. Врачи могли дать ей только сон, сон без сновидений. Без воспоминаний. Сейчас она лжет сама себе. Может, надеясь забыть, спрятать в самые дальние уголки сознания страх. И, кажется, что никогда уже Мамори не сумеет избавиться от этого ужаса, липким слоем окутывающим ее всю. Для нее теперь каждая темная улица – отражение той подворотни. Иногда Мамори кажется, что она слишком уходит в собственные мысли. Впрочем, теперь такое с ней случается довольно часто. Для нее это возможность сбежать от реальности, отрешится от событий, действий. В школе – нескончаемая череда вопросов. Однотипных. Однообразных. И тогда Мамори думает, что знает каждый вопрос, каждое действие этих людей наперед. И бежит, бежит от этой однотипности как можно дальше в себя. Теперь обязанности менеджера – обременительны и, кажется, даже бесполезны. Зачем ей это сейчас, когда она не видит даже разницы между вчера и сегодня? Иногда Мамори думает, что Хирума единственный понимает ее. Теперь нет бесконечных и яростных споров, нет прежней борьбы за отдых для членов команды. Нет прежней ясности в решениях. На каждую свою ошибку она только улыбается виновато и как-то…безжизненно. Теперь свет в ее комнате горит до самого утра. Мамори боится засыпать в темноте. Она боится проснуться без света, без зрения. Без себя. Сейчас для нее темнота это клетка для зверя. Вот только зверь здесь – Мамори. И каждый раз, кажется, не окажись возле нее лучика света и все. Жизнь кончится в ту же секунду. Мамори цепляется за свет, за детали, за яркость цветов. Она часто бродит по улицам. Без цели, только для того, чтобы двигаться, чтобы не видеть этого сочувственно-виноватого взгляда Сены. Он думает, что виноват во всем. Смешно и неправильно. Мамори хочет сказать ему об этом, но не может. Слова застревают в горле, и не удается выдавить из себя ни звука. Мамори мечтает, чтобы все это оказалось сном. Глупым страшным сном. Иногда она так погружается в себя, что не замечает ничего вокруг. И тогда… Тогда она просто ищет причину жить дальше. Иногда лучиком света в беспросветной темноте – все те же карие глаза. И тогда кажется, что в жизни снова есть краски. Сегодня она гуляет по парку. Бродит среди деревьев, даже не замечая окружающей её красоты. Сейчас она в своих мыслях, вот только мир вовсе не может просто забыть о Мамори. Вокруг смех детей, возгласы взрослых и Мамори стремится уйти подальше от них, уйти туда, где можно будет насладиться покоем. Мягкий ковер зелени под ногами сменяется твердым асфальтом, но она все также идет вперед, забыв обо всем. Резкий визг тормозов. Громкий вопль автомобильного гудка. Мамори оборачивается и видит перед собой фары. И, кажется, что как тогда – конец, но… Резкий рывок за руку и Мамори уже лежит на земле прижатая к теплому телу. И как тогда – спокойствие. Ее поднимают и ставят на руки. Такое чувство, что для него она пушинка. Взгляд скользит по знакомой бело-синей футболке. Выше. Выше. Для нее главное глаза. Мамори верит, что всегда узнает их. - Цела? Ее о чем-то спрашивают, но сейчас Мамори видит только одно. Теплый взгляд карих глаз. Кажется, она спросила сама. О чем? Мамори не помнит. Или не знает. Главное получить ответ. - Оотовара Макото. И разве не это просвет среди туч?