Ершистый нянь

Как только Гарри и Рон исчезли в зеленом пламени летучего пороха, Малфой трансгрессировал в сад. Никакого следа присутствия Гермионы по-прежнему не было. Совсем. «И что теперь делать? Думай, Драко, думай, — уговаривал себя слизеринец, возвращаясь в замок. — Что бы сделал ты, если бы тебя так наказали?» Думать, что до нее добрались Преследователи, не хотелось. Потому что этого не могло быть. Не могло. Он был хозяином этого замка и узнал бы, ворвись к нему кто-то. Значит, малявка сбежала. Не зря он никогда не хотел младшего брата или сестру. От них были одни проблемы. — Цицерон! — А ты вовремя, Малфой, — из стены тут же выскочил взъерошенный рыжий кот. — Гребаный везунчик! Я нашел ее! — Ну, и где она? — с нетерпением спросил Малфой. «Хоть бы все было в порядке!» — подумал он и тут же добавил вслух: — Шкуру спущу! — Все это время она была у нас под боком! Прыткая девчонка, — морда кота, если можно было так выразиться, прямо-таки сияла от восторга и удовольствия, словно гриффиндорка совершила нечто грандиозное и героическое. — Надулась на тебя и в замок пробралась. И совершенно отказывается говорить, как именно! Черт, когда ее заберут, я буду скучать! — Где она? — нетерпеливо перебил его излияния Драко, все больше сатанея от каждого сказанного котом слова. — Теперь уже в Серой зале, — не чувствуя напряжения, ответил Цицерон. — Уплетает пропущенный ужин. Джина ее совсем завалила тарелками, салатницами и выпечкой. Драко не стал слушать дальше. Сгорая от злобы и одновременно ощущая облегчение, он трансгрессировал в Серую залу. Гермиона сидела у камина и вяло жевала булочку, рядом крутилась старая эльфиха. Увидев хозяина, она тут же подобострастно скрючилась и исчезла с громким хлопком, а Малфой выжидательно встал напротив своей подопечной. В огромном кресле она казалась еще меньше, чем была на самом деле, и он снова ощутил это странное чувство… чувство, словно он попал в прошлое. Странное прошлое. — Как ты посмела сбежать? — холодно и громко спросил Драко, внутренне содрогаясь от неожиданных отцовских ноток, промелькнувших в его голосе. Именно так, именно с такими интонациями его отчитывал Люциус, а у маленького Драко потели ладони от этого голоса. — Ты получила заслуженное наказание и позорно избежала ответа. Гермиона молчала. Она нахмурилась, смотрела исподлобья, лицо непримиримо раскраснелось, но маленькая гриффиндорка не желала показывать страх или покорность. Это было удивительно. Сам Драко в ее возрасте чуть не падал в обморок от ужаса перед отцом. — Я, кажется, задал вопрос, — ровно продолжил Малфой. Как расходились его мысли со словами! Даже здесь он лукавил, даже здесь не мог быть честен! — Ты не станешь оправдываться? Грейнджер снова молчала, но карие глаза колючками впились в его лицо. Истинная гриффиндорка! Какие бы чувства он к ней не испытывал, как бы не ненавидел… сейчас, в эти самые минуты, невольно уважал. — Что ж, молчи, — злорадно улыбнулся Малфой, — дело твое. Теперь уже не мне терпеть твои сумасбродные выходки. Завтра ты уезжаешь. — Куда? — пролепетала Гермиона, теряя «колючесть», чем только раззадорила Драко. — Это мне неизвестно, спросишь завтра у дядюшек. Они-то, наверное, куда добрее меня, — напоследок едко улыбнувшись, Малфой вышел из залы, так и не услышав тихое, обидчивое и горькое «Предатель». *** На душе было как-то гадко. Драко выставил из спальни вопящего Цицерона и улегся в постель в самом прескверном расположении духа. Мысленно он все еще ругал противную девчонку, но то и дело раздумывал, как она все-таки смогла сбежать, и, наконец, о словах, сказанных ей напоследок. Завтра она отправится к Уизли и, быть может, уже никогда не пересечется с Драко. Не то чтобы Драко был не рад, нет. Рад. Наверное. Просто… чувствовал себя виноватым? Если только чуть-чуть. Он понимал, что где-то ошибся, и все пошло под откос. Не имея в себе силы и мужества отказаться от гордыни, он решительно поставил финальную точку, не жалея ни себя, ни Грейнджер. А ведь она была всего лишь ребенком… теперь просто ребенком, который видел в нем не врага, а своего друга, этакого ворчливого дальнего родственника, чудака и колючку. Малфой бы ни за что не раздумывал о том, чтобы оставить после себя добрый след в душе взрослой Грейнджер. Ему было совершенно все равно на ее мнения о нем, оно и так было доподлинно известно. Но ведь перед ним была не та Гермиона, которую он дразнил все школьные годы, не подружка Поттера и Уизли, кинувшаяся искать крестражи, не любимица учителей и гриффиндорская зазнайка. Перед ним была просто маленькая девочка. Девочка любопытная, не в меру назойливая, прыткая и гордая — и все-таки не враг, все-таки не та Грейнджер. Интересно, что творилось в ее душе, что она думала? Наверное, тоже начинала его ненавидеть, как и ее взрослая копия. Все это было как-то грустно, неприятно. Но размышлять об этом уже поздно. Завтра все закончится с его ролью няньки, и начнется решающая все борьба. Теперь не имело смысла думать о том, что он лишился — легко и непринужденно — последнего человека, который хоть как-то был к нему привязан. Может, это и к лучшему. Потому что это все самообман. И в дальнейшей жизни все встанет на свои места. Истинные места.