Истинная справедливость

Эта женщина была жестока и безжалостна к своим врагам, но при этом не менее жестока к друзьям. Она вертела мужчинами так, как ей того хотелось. И эта улыбка на ее губах, такая пленительная, больше похожая на ухмылку, лишала воли, заставляла подчиняться ей. Я дал обеты, а потому не мог дать ей того, что она так хотела от меня получить, но это не заставило ее отступить, она лишь усилила напор, пытаясь меня соблазнить и заставить нарушить все мои клятвы, будто Демон Желания давила на мои слабости, и с каждым разом было все сложнее противиться ей. Мое сердце разрывалось на части, когда я видел, какие нежные взгляды она бросала на этого отступника, как ласково она прикасалась к нему, помогая ему залечивать раны, полученные в бою, несмотря на то, что он и сам прекрасно мог справиться с ними, даже лучше, чем она сама, как сладко она припадала к его губам, а после, хитро прищурив глаза, смотрела на меня со своей обычной ухмылкой, наблюдая за моей реакцией и пытаясь прочесть на моем лице желание оказаться на месте мага. Создатель, я действительно этого хотел так сильно, что внутри у меня все сжималось, сердце билось так быстро, будто вот-вот выпрыгнет у меня из груди, но я старался сдерживать свои эмоции. Когда я спал — она снилась мне, когда я молился — она появлялась в моих мыслях. Эта женщина не оставляла меня в покое ни на секунду, даже когда рядом ее не было. Каждый раз, как она приходила ко мне, чтобы поговорить, я страстно хотел прильнуть к ее губам, мучаясь от невозможности сделать это, а она получала удовольствие от моих мук, я видел это в ее глазах и ее улыбке, больше похожей на насмешку. Каждый раз, когда она смотрела на меня, на ее лице красовалось это выражение. Я выучил его так точно, что, закрыв глаза, мог вспомнить все мельчайшие детали, каждую морщинку восстанавливал в памяти. Но вот я вдыхаю запах пепла, который принес ветер со стороны руин, минуту назад бывшие Церковью, держу в руках свой лук и смотрю на нее. Сейчас ее выражение лица жесткое, бескомпромиссное, ни тени улыбки не отражается на нем, а в ярко-голубых глазах полыхает огонь. Она опирается на свой посох, готовая в любой момент произнести заклинание, за ее спиной сидит Андерс, отрешенный, будто бы происходящее вокруг его вовсе не касается. Его растрепавшиеся волосы закрывают лицо, голова опущена, руки безвольно повисли. — Как ты можешь защищать его после всего? Он убил стольких невинных людей! — в отчаянии кричу я, но Хоук даже не дрогнула, ни один мускул не дернулся на ее лице. — Если ты хочешь убить его, то тебе придется убить сначала меня. Я не позволю, чтобы с его головы упал хоть один волос. Ты не посмеешь этого сделать, иначе я сотру тебя в порошок здесь и сейчас, — голос ее был таким же жестким, как и выражение ее лица. Я видел ее такой только однажды, когда она собиралась убить Квентина, мучившего ее мать. Сейчас я был уверен: Мариан готова биться до конца, чего бы ей это не стоило, она напомнила мне волчицу, защищающую своих волчат. На мгновение я задумался: неужели чувства к ней испытывал лишь я, а она всего лишь играла мной? Будто прочитав мои мысли, женщина отступила на шаг назад и положила свободную руку на плечо магу, сжав его мантию. Тот же, не поднимая головы, накрыл ее руку своей ладонью. — Хоук, спокойнее. Думаю, можно решить все мирным путем, — сказал Варрик, до этого стоявший молча в стороне. Я снова взглянул на Хоук, она не отрывала взгляд от меня. — Уходи, и останешься жив. Я не позволю отнять у меня последнего дорогого мне человека. Сейчас ты, наверняка, думаешь, будто я играла твоими чувствами, но это не так. Я не могу сказать точно, что это было: любовь или что-то похожее на нее, то, что я испытывала к тебе, но сейчас я без раздумий прикончу тебя, если ты попытаешься убить Андерса. Он тот, кому я решила посвятить остаток своей жизни, и я не нарушу свою клятву, как ты не нарушил свои. Я медленно опустил свой лук, внутри меня все перевернулось и бушевало от гнева, печали и обиды. Я мог бы быть с ней, я мог бы отомстить за смерть Эльтины, но сейчас я беспомощен. Единственное, на что я способен сейчас — это пожертвовать своей жизнью и своей любимой ради мести, несмотря на то, что это запрещает Создатель. Я не нарушил свои обеты раньше, но нарушу их сейчас во имя справедливости, истинной справедливости, а не созданной этим магом, пусть после буду страдать. Мариан, не видя во мне больше угрозы, повернулась к Андерсу и присела подле него, обхватив его лицо своими руками и что-то нашептывая ему. Что же, она любит тебя, но как сильно ты любишь ее, маг? Мгновенно вскинув лук, я выстрелил, не целясь, в спину Хоук. Я люблю ее, но моя вера сильнее любви. Защищая это чудовище, она предает Создателя, предает меня. Отступник среагировал за долю секунды, закрыв женщину своим плечом. Та немедленно сотворила дробящую темницу, в которую я тут же угодил. Я чувствовал, как все мои кости ломались будто по ним били кувалдой, все мои внутренние органы перемешивались, сжимались и растягивались. Боль была невыносимой, но Создатель не хотел лишать меня сознания и дарить мне легкую смерть. Я не кричал, молча наблюдая за тем, как Мариан вытащила стрелу из плеча мага и тут же направила на рану магическую энергию, которая исходила из ее трясущихся рук. Я не видел лица Хоук, закрытого темными длинными прядями волос, но в последний момент я заметил, как тело ее мелко задрожало и она, не поворачиваясь ко мне, вцепилась в мантию Андерса, как вцепляется маленький ребенок в платье матери, испугавшись ночного кошмара. Отступник обхватил ее за плечи. Я впервые видел, как эта сильная женщина старалась скрыть свои слезы, и это у нее не получалось. Но она не лгала мне. Я улыбнулся напоследок, понимая, что ее чувства не были игрой. Через мгновение перед глазами все померкло.